– Здравствуйте, Ксения.
В прихожей горит запыленная лампочка без абажура.
– Не разувайтесь!
– Мне не положено!
Достаю из чемоданчика пару прорезиненных башмаков, переобуваюсь.
– Где будем устанавливать?
– Сюда, сюда, пожалуйста, – девушка суетится, даже смущается, внезапно поняв, что оделась слишком просто. А могла бы облачиться в новый желтый костюмчик и туфли.
Прохожу за ней в комнату: столик, два кресла, диван-еврокнижка, «фанерный» шкаф-купе. И большая кладовка с обшарпанной дверью.
– Вот…
Краснеет, теряется, ждет моих действий, жадно следит за руками. Глупая девочка.
Аккуратно снимаю дверь с петель, замеряю проем. На это уходит пять минут. На саму установку уйдет еще пять, а на вызов положено тридцать.
– Может быть, кофе?
Голос срывается, но – решилась, надо же. Собственно, почему бы и нет.
– У меня аллергия на кофеин.
Подхожу к ней вплотную, слегка обнимаю за талию. Это не наглость, не бесцеремонность. Простая уверенность, что она именно этого ждет. А грудь у нее упругая, словно резиновый мяч…
…Ксюша размякла и спит.
Поднимаюсь с дивана, достаю из чемоданчика пульверизатор. Провожу по периметру косяка: слева, по притолоке, справа, в пяти сантиметрах от пола. Рамка из пены стального цвета. Теперь из угла в угол, а затем вертикально сверху вниз. Жгуты натянулись, как струны. Это каркас.
Здесь будет новая дверь.
Распечатываю пакетик с пленкой. Она очень тонкая, непрозрачная и прочная. Порвать ее невозможно. Аккуратно разворачиваю полотнище, начиная от верха, прилепляю к каркасу. Осталось разгладить по всей площади. Вот и все. Дверь готова.
Надо лишь научить заказчика пользоваться, и я вернусь сюда завтра.
Еду домой в обществе собственных мыслей.
Тогда, на четвертом курсе, мы были одной компанией: Юрик, Михан, Виолетка и я.
Вообще-то я – Костя, но все звали меня просто Матвеев.
Психологи. Краса факультета. Будущие властители душ.
…Семестр был не столько сложным, сколь нудным. Тягомотина в оболочке. Нам оставалось два месяца до окончания пытки, когда Юрик сказал:
«Ребята, давайте сколотим группу».
Юрик играл на гитаре, не хуже самого Хэммета.
Михан – это басист. На нем написано: «Я – басист». Витка пела, бряцая по клавишам синтезатора.
А мне выпало быть барабанщиком.
Если бы мне кто сказал, что после метаний, после тремоло дивных звуков и отголосков пьянящего ритма я сделаюсь установщиком дверей, я бы плюнул прямо в его наглую рожу.
Я даже не предполагал, что со мной может такое случиться…
Мы играли на всех торжествах, на дискотеках и днях рожденья, нас приглашали на студенческие свадьбы, а иногда даже в институт Права. Мы сами писали стихи, а музыку воровали у классиков, умело сдабривая изрядной долей импровизации. Я был тогда молод и самоуверен, и мечтал о блестящей карьере. И даже не слишком удачная личная жизнь не сильно меня огорчала.
Наша группа называлась «Зеленый крокодил». Выбрали неспроста, конечно. Зеленый – наш цвет. Цвет релакса, равновесия, надежды на решение проблем. Все студенты-психологи ходят в зеленых пиджаках, такая уж у нашего колледжа форма. А крокодил добавился сам собой. Этакий антипод пресловутой белой обезьяны.
Если бы сейчас вместо сеанса психотерапии кто-нибудь послушал наше выступление, все его траблы ушли бы в небытие, я совершенно в этом уверен. Но группы больше не существует.
Остается лишь встреча выпускников. Отголосок ушедшего мира.
Утро всегда начинается звоном. Старый будильник, еще механический, врывается в мой недосмотренный сон.
Я поднимаюсь, и новое солнце спасает меня от потемок сознанья.
Ванная и кофе, форма – на выход. Ксения ждет, мы сегодня поедем кататься.
Та же квартира. Ксюша встречает меня, дрожа от волнующей неизвестности. Если б ты знала, милая, как все обыденно…
Дверь затвердела, ею можно пользоваться. Не хватает только пространства.
Я беру с Ксюши деньги, она заполняет квитанцию, мы спускаемся вниз и садимся в мобиль. Пункт назначенья – пространственный узел.
Еду по улицам города. Почему за рулем я всегда себя чувствую лучше? Спокойнее и увереннее? Должно быть наоборот…
Ксюша рядом со мной на переднем сиденье. Сосредоточена, прячет непрошенное смущение, пытается угадать: что думаю я о вчерашнем. О том, что меж нами было.
А я не думаю ничего.
Вот и узел, ворота открыты. Снаружи он чем-то похож на ангар. Заезжаем, я выхожу, меняемся с Ксюшей местами. Дальше поедет она. Я – лишь фиксирую счетчик.
Из «ангара» выходит тракт, узкий, в одну полосу. Ксюша водит недавно, боится, но здесь безопасно. Главное – быть за рулем. Ехать. Прокладывать линию. Чем длиннее протянется трасса, тем больше возможностей для релакса. В конце такого пути будет ждать наша дверь. Та самая, что я вчера установил. Но расстояние до нее будет зависеть от Ксюши.
Трогаемся, неуверенно рыкает двигатель. Я против воли слежу за ее лицом. Зачем тебе дверь, девочка? Это слишком дорого. Развлекаловка для богатых бездельников. Проще было бы ездить на своей фисташковой «Шкоде» или смотреть сериалы. Или чатиться с лохами, или с подружками снимать мужиков.
Дверь – почасовая оплата.
Дверь – не больше раза в неделю.
Дверь – уход от реальности. Он не хуже других, но отдаленный эффект не изучен.
Дверь – не одобряется в научных кругах, потому что она аномальна.
Ее нет и не может быть.
Но я установил их уже двадцать три штуки. А всего нас работает семьдесят.
Едем, тракт удлиняется, он похож на тоннель с прозрачными стенками. За ними – обычная жизнь. Город, люди, машины, дома. А мы движемся в подпространстве.
Все заказчики дверей – сильные личности с хорошей фантазией, но совершенно зашоренные. Поэтому первые метров семьсот путь обычно безлик. Постепенно они успокаиваются, будто собрав себя из осколков. По краям дороги расцветают фруктовые деревья, порхают птицы, им откликается ветер. Это самый распространенный релакс. Иногда картина абстрактна: мир похож на засилие ломаных линий и нагроможденье фигур. Но это тоже один из стандартов. Клиенты их с радостью лепят.
Установщик всегда рядом, и это вселяет уверенность.
Ведь на мне – зеленая шляпа.
Зеленый пиджак и штаны травяного цвета.
И зеленые, в тон, ботинки. Разве можно такого бояться?
Я боюсь сам себя. Никому не доверяю, даже упругому подпространству. А вдруг его не существует?
Я хочу увидеть Виолетту. Прижаться к ее уютной груди, запустить пальцы в черные волосы. Услышать вновь ее пение.
Но рядом со мной только Ксюша. Девушка, не умеющая тратить деньги.
Она заплатила за дверь. Раз в неделю она будет ее открывать, заходить в подпространство и строить там города. Или вышивать гладью. Или просто стоять и молчать, возвращаясь в норму.
Дверь – лучше психолога. Она индивидуальна. Она – только твоя. Она тоньше чувствует. Не дает советов. Не делает ошибок. Она просто выпускает тебя из мира, дает отдышаться.
Ксюша ведет мобиль, а вокруг вырастают башни в готическом стиле. Высокие, узкие, словно стрелы. Я знаю, внутри них – ступени. Тысячи лестниц в небо. Рисуй, Ксюша. Готика – это неплохо…
Чем дальше, тем светлее становятся башни, в них золотятся цветные окошки, витражи с видами птиц и зверей, и даже иногда – Бога. Вот и площадь, выложенная мозаикой, на ней возвышается ратуша. Циферблат огромных часов начинает отзванивать Энио Морриконе. Старичок-итальяшка, как я тебе завидую! Ты пишешь хиты, и дверь тебе не нужна…
Машинка хрипит, топливо на исходе. Путь наш скоро закончится. Вот и тупик впереди – Ксюшина дверь. Сейчас она сможет открыться.
Мы подъезжаем вплотную, все еще заперто. Только не жми на тормоз, подожди, подожди хоть мгновение…
Ксюша зажмуривается, мы врезаемся в мягкую плоть межпространственной перегородки – нашей двери. Она раскрывается. Стоп. За дверью – Ксюшина комната.
Девушка открывает глаза, не в силах сдержать изумленного возгласа.
– Приехали, выходи. Пользуйся на здоровье. Оплата – дисконтной картой…
Она медлит. Я знаю, Ксюша, что ты мне хочешь сказать. Но я тебе дал все, что мог.
Может быть, позже, когда буду в норме, когда перестану бояться мира, когда смогу ощутить, что Установщик дверей – это звучит гордо, может, тогда – но точно не раньше, я тебе позвоню. Телефон остается в базе…
Ксюша уходит, не обернувшись. Обиделась. Ничего, дорогая, теперь у тебя в квартире дверь в подпространство. С нею не пропадешь.
Я должен включить автозапуск, и ЭР-35 отвезет меня в узел. Но я, как всегда, нарушу инструкции, сяду за руль.
Тракт поет подо мною, а я управляю кинетикой, проводя новые линии в чужом подпространстве. Проложенный мною путь сотрется сразу позади мобиля. Я не могу отказать себе в этом. Мне это нужно, чтобы жить дальше. Ведь дверь – это дорого. Дверь – это глупость. Это игрушка богатых бездельников. А я лишь пытаюсь вернуться в норму.
Я прибавляю газ, машинка несется, как импульс. Я лечу в полупрозрачном тоннеле, по бокам вырастают джунгли. Лианы опутывают многолетние стволы кокосовых пальм. Обезьяны несутся по верху, радостно и бессмысленно воя…
…Я мог бы играть и дальше, после распада группы. Но я не хотел бросать специальность. Думал, смогу изменить мир.
Я был обычным психологом, каких в стране тысячи. Я сидел в кабинете с зелеными стенами, думая, что все умею. А люди шли толпами, вручая мне свою судьбу. И очень скоро я понял, что помочь им ничем не могу. Они хотят панацеи. Простых и быстрых решений. Выхода из дебрей житейского мира к свету. А легкой и скорой бывает лишь смерть. Либо прогулка в подпространстве. Конечно, они выбирали второе. И мне пришлось соответствовать спросу…
Я еду уже очень долго, должно быть, я сбился с курса, хотя это и невозможно.
У меня есть еще время, чтобы вернуться, или чтобы остаться. Что я забыл там, за стенкой тоннеля? Разве кто-нибудь ждет меня дома? Разве мне есть, о ком позаботиться? Разве я смог кого-то спасти? Не лучше ли остаться здесь навсегда? Поселюсь в искусственном мире, стану его компонентой, фреской в храме души…