– Теперь догадываюсь, – признал я.
– Голова у тебя не болит? – спросила она с подозрением.
– Нет.
Она была резкой, жесткой в движениях – и мягкой, и горячей в ощущениях. Мы повторили раз, потом другой – история с юной королевой подарила мне немало сил.
– Он мне подыгрывает! – завопила после получасового сна Ленка и столкнула меня с кровати.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал я, стряхивая остатки неги.
И тут случился новый разряд.
А в следующий момент я вновь плыл в серой хляби – одинокий и разъяренный.
– Сволочи авторы! – заорал я. – Что, мало вам? Вуайеристы поганые! Демиурги хреновы! Я хоть раз возмущался чем-то? Хоть одну претензию высказал? Где Ленка, мать вашу?
Я кричал и кричал, и слова мои были гневными – но такими же серыми, как и все окружающее меня пространство.
Прооравшись и охрипнув, я, наконец умолк. Было совершенно очевидно, что Ленку уволок еще один автор. Первый ее создал и прописал, второй использовал в своем произведении про Бездну, а третий забрал в какой-то приключенческий роман, где ей самое место.
Почему так произошло?
Меня осенило. Второй автор снял с нее «венец безбрачия», после чего девушка стала завидным персонажем – и ее тут же отхватили.
– Сволочи… Сволочи авторы… – бормотал я, даже не замечая этого.
Мысль, лежащая под поверхностью, уже билась в ворота сознания.
Я изменюсь. Я подстроюсь под приключенческий жанр и сделаю так, чтобы третий автор вытащил меня – как Ленкиного антагониста или помощника, какая разница?
Это против правил и совершенно нереально, но я сделаю это.
Я настойчив и обстоятелен, если кто и сможет – так это я.
А авторы все же сволочи…
♂♀ Любимое детище архитектора Дурина
Глубоко внутри скального массива главный архитектор четырнадцатой эпохи Дурин Гейт встал в непричесанном расположении духа – таком же, как его седеющие космы.
Две молоденькие гномки, перешептываясь и хихикая, растерли ему суставы едкой серной мазью, оставили кувшин с пивом и ломоть хлеба с куском ароматного сыра и убежали.
Седой горный кот вяло выполз из шкафа и грустно мявкнул на хозяина перед тем, как забраться обратно в свою импровизированную нору. После семидесяти горные коты дремали целыми днями и нередко впадали в спячку на месяц-два, и Дурин отчаянно завидовал питомцу – по вечерам его самого мучила бессонница, а по утрам он страдал от недосыпа.
Двухпинтовая кружка черного и тягучего, похожего на расплавленную мастику, пива привела его в более-менее сносное состояние. Накинув всегдашний клетчатый плед, Дурин вздохнул и толкнул тяжеленные створки.
Под дверью уже толпились подрядчики и прорабы, младшие архитекторы, скульпторы, и прочие гномы старше обычного каменотеса. Дурин привычно взмахнул дланью – и перед ним образовался проход. Далеко вверху, под арочными сводами, тускло мерцали старинные фонари. Дурин шел вперед, слушая, как кричат что-то про недопоставки, про некачественный сиреневый мрамор и рукозадых каменотесов, и спина его, скрюченная застарелым радикулитом, постепенно распрямлялась.
– Балин, разберись с обеспечением, – выцепил он из толпы молчаливого гнома. – Через три часа доложишь.
– Сиреневый мрамор в мой кабинет, сравним с образцами.
– По каменотесам – докладную генподрядчику, это не мой вопрос.
Шаг Дурина все увеличивался. Он чувствовал, как проходит утренняя немощь. Просители и жалобщики едва поспевали за ним.
Впереди виднелась первая зала – громадная естественная пещера, за последние сто пятьдесят лет превращенная в настоящее произведение искусства – с семнадцатью видами колонн, резьбой с растительными орнаментами и малахитовыми вставками по стенам от пола до потолка.
Дальше будут вторая зала, третья, главная и тронная, а также четырнадцать дворцов, вырубленных в гранитном массиве. Двадцать шесть тысяч помещений. Новый город. И все это спроектировал и придумал он – Дурин. Сто семьдесят два года назад многие считали, что он повредился умом.
А сейчас остались лишь маленькие штрихи. Крошечные доделки. Ну, еще пара стен в одном из дворцов и обвалившаяся колонна в третьей зале. Королевский лекарь просил еще одно подсобное помещение в осеннем дворце, а казначей настаивал на увеличении высоты потолка во второй и одиннадцатой сокровищницах.
– Кто-то пакостит, – мрачно заявил Фрейрин, начальник службы безопасности, неожиданно появляясь рядом и идя сразу в быстром, размашистом темпе Дурина. – Кто-то из своих.
– Это твоя работа, – сварливо заметил главный архитектор. – Найди и накажи. Сотня лет в каменоломнях пойдет на пользу любому вредителю.
Фрейрин исчез так же, как и появился. И чего лез? Непонятно. Едва войдя в первую залу, Дурин взмахнул рукой, словно отгоняя муху.
Гомонящая толпа рассеялась, осталось пять гномов – помощник генподрядчика, двое старших прорабов, смутно знакомый тип со старомодно завитой в шесть косиц бородой и личная помощница Дурина, Урсула. Молодая стодвадцатилетняя гномка, с которой его познакомил когда-то начальник охраны – рыжая и яркая, как солнце, если смотреть на него, когда только вышел из пещеры. Среди гномов это редкость, и если уж встречаются такие «солнышки» – обычно, стервозные, хоть вон беги. Но Урсула-другая…
– А ты здесь зачем? – нахмурился главный архитектор, взглянув на «типа».
– Защитное заклятие, – проскрипел тот. – Дорого не возьму, меня устроят платина или алмазы.
Тут же вспомнились подозрения Фрейрина. Гневное письмо короля о недопустимости срыва сроков. Недавнее совещание с руководителями стройки. Дурин ненавидел заниматься чем-то, что не относилось к его любимым дворцам и залам напрямую, но в данном случае просто отмахнуться было нельзя.
Мага пригласил генподрядчик – невзирая на витавшие вокруг того странные слухи. Якобы он объехал весь мир и, страшно сказать, – даже плавал на громадной лодке под парусом по океану. А ведь это неприлично! Для любого гнома это хуже, чем сломать любимое кайло, доставшееся от прадеда. Еще шептались, что маг водится с полуросликами, людьми, гоблинами и, не исключено, – с эльфами! Но это уж совсем вряд ли. За работу он требовал немало, но в отличие от остальных соискателей давал гарантию.
– Будет тебе плата, если обеспечишь безопасность строительства.
– Согласен, – кивнул тот.
– Как тебя зовут?
– Гамиль.
– Доброе имя, – заканчивая учтивую фразу, Дурин уже забыл прозвание мага. – А теперь слушайте меня! У нас есть четыре дня на то, чтобы все закончить. К празднику Осеннего Равноденствия все должно быть готово.
Старшие прорабы заворчали, помощник генподрядчика усмехнулся в густую бороду. Четыре дня – это очень, очень мало. Но Дурин знал, что делал, когда говорил о сроках. Во-первых, они были реальными. Во-вторых, король хотел на праздник объявить о том, что все завершено.
– Проценты, господа, проценты! – рявкнул главный архитектор. – Вы, может быть, забыли? Зарплата – это хорошо, но процент от экономии на своих участках вы получите только по завершении строительства!
Он знал, на что давить. Деньги все получали за смены, а ускорение строительства означало экономию – и каждый руководитель был финансово заинтересован в том, чтобы как можно быстрее сдать свой участок. Рассчитанную на пятьсот лет стройку сдавали в сто пятьдесят лет: деньги здесь крутились весьма немалые, и даже четверть процента означала безбедную старость для рядового прораба.
Дурин пружинистой походкой направился к порталам. Урсула, успевшая уже подписать контракт с магом, нагнала их у самой площадки, огороженной невысоким поребриком. Завтра или послезавтра здесь натянут плотные полотнища с цветами родов, чтобы было легко найти портал в нужное место. А сегодня приходилось ориентироваться по памяти – на которую, кстати, главный архитектор вовсе не жаловался.
– Это грузовой портал, – с легким сомнением отметил помощник генподрядчика.
– Я знаю, – кивнул Дурин и на мгновение прикрыл глаза, сосредотачиваясь. А в следующий миг они стояли в подсобном помещении глубоко под осенней резиденцией короля. Край пледа главного архитектора, специально вставшего в дальнем углу портала перед перемещением, чуть дымился. – Кто калибровал портал?
– Я разберусь, – помощник генподрядчика изрядно побледнел.
– Уж будь любезен, – грозно нахмурил брови Дурин.
Следующие несколько часов прошли в непрерывных хлопотах и проверках. Одни гномы сменяли других, порталы перекидывали по залам и дворцам, пару раз главному архитектору даже пришлось перейти на крик – но без злости, а так, чтобы не расслаблялись. Все было хорошо, недочеты стремительно устранялись как по мановению волшебного жезла.
Обедать они с Урсулой отправились в его кабинет. На первое был суп из язычков летучих мышей, на второе – колбаски из вепря и тушеные в масле грибы.
Покончив с трапезой, гномка озорно взглянула на Дурина – и тот не нашел в себе сил отказаться от легкой разминки в середине рабочего дня. Принимая ее на работу, он не искал любовницу. Но помощница, в первые годы крайне скромная, как-то раз спросила: не пора ли уже скинуть пледы? И архитектор взглянул на нее совсем по-другому.
Иногда он думал, что бы сделал, если бы рыжая Урсула была не так красива. И приходил к выходу, что все равно ответил бы на ее страсть. Просто потому, что был уже женат на работе, а природа требовала.
А красота оказалась просто бонусом. Дурин признавал – бонусом весьма приятным.
В тот момент, когда помощница повязывала плед каким-то новомодным образом, при котором голени совершенно бесстыдно обнажались почти на треть, дверь кабинета сотрясли громовые удары.
Через четверть часа главный архитектор был уже на месте катастрофы. В том, что случилось непоправимое, сомнений не было – обрушился ажурный арочный потолок в главной зале летнего дворца.
– Лестницу, – потребовал Дурин.
Он лично осмотрел все стены, и через полтора часа сомнений не осталось – это было делом рук гнома, и гнома весьма сведущего в строительстве. Тот, кто подстроил произошедшее, сделал четыре небольших штробы вверху стен в разных концах залы, но сделал их именно в тех местах, в которых было нужно.