Помня слова экономки, она также учила Анну молчать в присутствии хозяина, надеясь, что красивый книксен и очарование девочки помогут скрыть проблему, пока она не научит Анну нескольким основным словам, необходимым для общения с Лоуренсом.
Мистер Лайл несколько раз спрашивал, почему девочка молчит, но Мэри, словно не замечала этих вопросов.
— М-Мэри, п-почему мне нельзя отвечать ему? — шепотом спрашивала малышка, когда они спускались в гостиную или поднимались обратно в детскую.
— Всему свое время, девочка, всему свое время, — успокаивала ее Мэри.
Но Анна нашла свой способ общаться с опекуном.
Через несколько месяцев, после того как они полчаса пробыли наедине, Мэри постучала в дверь гостиной, желая забрать Анну.
— Войдите.
Мэри открыла дверь и увидела, что хозяин стоит у камина и, не отрываясь, смотрит на Анну, танцующую под музыку, которая лилась из граммофона.
— Посмотри, как она движется... Она такая изящная! — Он говорил шепотом, завороженно глядя на Анну. — Такое впечатление, что она подсознательно чувствует, как правильно двигаться.
— Да, она любит танцевать. — Мэри с гордостью наблюдала, как маленькая девочка, погруженная в свой собственный мир, порхает по комнате под музыку.
— Возможно, она не в состоянии общаться, как все остальные, с помощью слов. Но как она выражает себя языком тела! — восторгался Лоуренс.
— Что это за музыка, сэр? Она такая красивая! — поинтересовалась Мэри, наблюдая за девочкой, которая кружилась, наклонялась и вытягивала руки.
— Это «Умирающий лебедь». Я видел его однажды в Мариинском театре в Санкт-Петербурге в постановке Фокина. — Он вздохнул. — Необыкновенно красивый балетный номер.
Музыка закончилась, но виниловая пластинка продолжала крутиться, и в комнате слышался треск иглы граммофона. Лоуренс Лайл стряхнул с себя оцепенение.
— Вот такие дела, — произнес он. — Анна, ты прекрасно движешься. Хочешь брать уроки танцев?
Маленькая девочка с трудом разобрала смысл его слов, но кивнула.
Мэри взволнованно перевела взгляд с Анны на хозяина:
— Сэр, вам не кажется, что она слишком мала для подобных занятий?
— Совсем нет. В России начинают учиться именно в этом возрасте. И сейчас в Лондоне живет много русских эмигрантов. Я выясню, кого они могут рекомендовать в качестве учителя для Анны, и скажу тебе.
— Отлично, сэр.
— Я вас л-люблю, м-мистер Лайл, — внезапно произнесла Анна и одарила его широкой улыбкой.
Лоуренс Лайл был поражен неожиданным проявлением чувств подопечной. Мэри взяла девочку за руку и предусмотрительно, пока та не заговорила снова, повела ее к двери.
— Мэри, как ты считаешь, правильно ли, что Анна называет меня мистер Лайл? Это звучит... так официально.
— А что, сэр, у вас есть какие-то предложения? — поинтересовалась Мэри.
— Может быть, «дядя» будет более уместно при сложившихся обстоятельствах? В конце концов, я ведь ее опекун.
— Думаю, это отличная мысль, сэр.
Анна повернулась к нему:
— С-спокойной ночи, дядя, — произнесла она и вместе с Мэри вышла из комнаты.
Лоуренс Лайл сдержал слово, и пару недель спустя Мэри оказалась в ярко освещенной студии с зеркальными стенами и особняке Пезантри на Кингз-роуд в Челси. Педагог по танцам княгиня Астафьева не отличалась приветливостью и выглядела экзотично, под стать всей обстановке. Это была худая женщина с тюрбаном на голове, в цветастой шелковой юбке, которая волочилась по полу при ходьбе. Княгиня курила «Собрание» через мундштук.
Бледное лицо Анны исказилось от страха при виде этой странной женщины, и она еще крепче сжала руку Мэри.
— Мой дорогой друг Лоуренс говорит, что малышка умеет танцевать, — с акцентом произнесла княгиня.
— Да, мадам, — взволнованно ответила Мэри.
— Тогда мы проверим, как она будет двигаться под музыку. Сними пальто, детка, — скомандовала она и подала пианисту знак играть.
— Танцуй, как будто ты перед дядей, — шепнула Мэри и подтолкнула Анну к центру зала. Первые несколько секунд казалось, что девочка вот-вот расплачется, но мелодия захватила ее, она начала раскачиваться и кружиться под музыку, как делала всегда.
Через две минуты княгиня Астафьева громко стукнула тростью о деревянный пол студии, и пианист перестал играть.
— Я увидела достаточно. Лоуренс прав. Девочка органично движется под музыку. Я беру ее. Будешь приводить ее сюда каждую среду в три часа.
— Да, мадам. Вы скажете мне, что понадобится для занятий?
— Пока ничего. Только ее тело и босые ноги. Увидимся. — Кивнув Мэри, княгиня удалилась.
Мэри пришлось подкупом уговаривать Анну снова пойти в студию. Она сшила ей для занятий розовое платье с юбкой из тюля и пообещала после занятий пойти пить чай с булочками на Слоун-сквер.
Остальные слуги тоже были очень удивлены решением хозяина.
— Он хочет, чтобы она танцевала, прежде чем нормально пойдет и заговорит? — округлила глаза миссис Каррадерз. — Наверное, жизнь в России плохо повлияла на его голову. Он снова и снова включает граммофон с этой печальной музыкой. Что-то об умирающих лебедях.
Тем не менее, когда Мэри забирала Анну после первого урока, девочка улыбалась. За обещанным чаем с булочками она рассказала, что научилась очень забавно ставить ноги — как утка. И красиво держать руки над головой.
— Мэри, она совсем не з-злая.
— Ты уверена, что хочешь пойти снова? — поинтересовалась Мэри.
— Д-да, хочу.
Весной 1926 года Анна праздновала восьмой день рождения. Поскольку Лоуренс Лайл не знал, когда точно родилась девочка, он наугад выбрал дату в середине апреля. Мэри с гордостью наблюдала, как Анна разрезает купленный хозяином торт. Открывая подарок, девочка дрожала от радости — внутри оказались атласные розовые пуанты.
— С-спасибо, дядя. Они очень красивые. М-можно примерить? — спросила Анна.
— Конечно, после того как поешь. Мы ведь не хотим, чтобы шоколадные крошки испачкали их, правда? — напомнила девочке Мэри. Ее глаза блестели от радости.
— Мэри права. Может, чуть позже ты наденешь их и придешь в гостиную, чтобы станцевать для меня? — предложил Лоуренс.
— К-конечно, дядя, — улыбнулась Анна. — А ты потанцуешь со мной? — поддразнила его она.
— Сомневаюсь, — с усмешкой ответил он. Кивнув прислуге, собравшейся в столовой, он ушел, оставив всех лакомиться тортом.
Через час Анна в новых розовых пуантах исчезла за дверью гостиной. Мэри улыбалась. Не было никакого сомнения, что связь между Лоуренсом и Анной стала крепче. Когда хозяин уезжал по делам в Форин-офис, и Анна знала, что он планирует вернуться, она с нетерпением ждала, стоя у окна и спальне. Лоуренс тоже радовался, если видел девочку, и угрюмое выражение исчезало с его лица, стоило ей броситься в его объятия.
В эти дни Мэри часто говорила в кухне о том, что хотя Лоуренс и не отец Анны, вряд ли кто-то другой смог бы лучше заботиться о ней. Мистер Лайл даже решил нанять для девочки гувернантку.
— Возможно, для Анны будет лучше учиться дома. Мы ведь не хотим, чтобы ее дразнили из-за заикания, — прокомментировал он свое решение.
И все же больше всего Анна любила балет. Она жила и дышала только им, с нетерпением ожидая очередного урока и каждый день, усваивая новые па, которым ее учила княгиня Астафьева.
Когда Мэри упрекала Анну за то, что она невнимательна на уроках, девочка лишь широко улыбалась:
— М-мне не понадобится история, когда я в-вырасту, ведь я собираюсь стать самой лучшей б-балериной в мире! И ты, Мэри, придешь на мою премьеру, когда я буду танцевать Одетту и Одиллию в «Лебедином озере».
Мэри готова была поверить девочке. Она считала, что если бы все зависело только от целеустремленности, Анна обязательно добилась бы своего. К тому же княгиня Астафьева считала, что девочка талантлива.
Поднявшись наверх, чтобы набрать Анне ванну, Мэри увидела, что та кружится по комнате и ее лицо сияет от восторга.
— Ты з-знаешь, что я пойду на «Русские сезоны» Дягилева с дядей и княгиней? Они будут танцевать в «Ковент-Гарден». Алисия Маркова в партии Авроры в «Спящей красавице»!
Закончив кружиться, Анна прыгнула на руки Мэри.
— Ну, что с-скажешь?
— Я очень рада за тебя, дорогая! — улыбнулась Мэри.
— А еще дядя сказал, что завтра мы п-пойдем покупать мне новое платье! Я хочу бархатное, с широкой лентой вокруг талии! — объявила девочка.
— Тогда нужно будет хорошенько поискать такое, — согласилась Мэри. — А теперь — марш в ванную.
Мэри не могла знать, что вечер, когда Анна вместе с мистером Лайлом впервые побывала на спектакле, стал поворотным в жизни всех обитателей дома.
Девочка вернулась домой после балета, сжимая программку в маленьких ручках, с широко распахнутыми от пережитых чувств, глазами.
— Мисс М-Маркова такая красивая! — мечтательно повторяла она, пока Мэри укладывала ее в постель. — А ее партнер Антон Долин поднимал ее над головой легко, с-словно перышко. Княгиня Астафьева говорит, что знает мисс Маркову. Может, однажды и я смогу познакомиться с ней. Только представь! — добавила она и сунула программку под подушку. — С-спокойной ночи, Мэри.
— Спокойной ночи, дорогая. Сладких снов.
Несколько дней спустя миссис Каррадерз вошла в кухню в состоянии крайнего возбуждения.
— Там, в гостиной, хозяин. Он попросил меня подать чай. И он с... — экономка помедлила, чтобы произвести нужный эффект, — с женщиной.
Все присутствующие мгновенно обратились в слух.
— Кто она? Вы ее знаете? — поинтересовалась Нэнси.
— Нет. Я могу ошибаться, но у хозяина такое выражение глаз, что мне кажется... — Миссис Каррадерз пожала плечами. — Может, я тороплю события, но, по-моему, в жизни нашего закоренелого холостяка грядут перемены.
События следующих недель продемонстрировали, что интуиция не подвела миссис Каррадерз. Элизабет Делейнси стала постоянной гостьей в доме. Слуги делились друг с другом крупицами фактов, которые им удавалось получить. Выяснилось, что новая знакомая хозяина — вдова старого круга Лоуренса Лайла, его сокурсника по Итону. Ее муж, офицер британской армии, погиб в сражении на Сомме, как и Шон.