Грания была не так хорошо образованна, как Мэтт, но обладала живым и острым умом и впитывала информацию как губка. А потом умело распоряжалась ею, пользуясь своей способностью разбираться в том, о чем когда-либо слышала. Единственным неприятным моментом для Мэтта стала необходимость сообщить Чарли о разрыве отношений. Он относился к ним как к самой обычной связи, которая не могла перерасти во что-то более серьезное. Чарли спокойно восприняла новость, по крайней мере, Мэтту так показалось.
Шли месяцы, и он все реже видел как свою бывшую девушку, так и всех старых друзей. Теперь он понял, что в свое время имела в виду Грания, и, взглянув на свой мир ее глазами, обнаружил, насколько поверхностными оказались некоторые люди, населявшие его. Проблема крылась в том, что это и в самом деле был его мир и, даже вычеркнув из него друзей, он не мог так же поступить с семьей.
Как-то в выходные он пригласил Гранию домой, желая познакомить с родителями. В течение нескольких дней она примеряла различные наряды, но за пару часов до выхода разрыдалась от отчаяния. Мэтт обнял ее.
— Дорогая, послушай, одежда не имеет никакого значения. Они полюбят тебя просто потому, что ты — это ты.
— Хм... — раздалось в ответ. — Что-то я в этом сомневаюсь. Я ведь не хочу подвести тебя, Мэтт, или поставить в неудобное положение.
— Клянусь тебе, все будет отлично.
Мэтт считал, что выходные прошли настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Конечно, Элейн, его мать, иногда слишком навязывает свое мнение, но она желает ему добра, и именно этим мотивированы все ее слова и поступки. Отец Мэтта держался менее приветливо. Боб Коннелли принадлежал к тому поколению, которое настаивало на исключительности мужчин, и считал, что они не должны вмешиваться в домашние дела или эмоциональные проблемы женщин. Грания старалась изо всех сил, но он был не из тех людей, с кем можно откровенно побеседовать на любую тему.
По дороге домой Грания молчала, и почти всю следующую неделю Мэтт убеждал ее, что она произвела благоприятное впечатление на его родителей. Ему казалось, что если он продемонстрирует Грании, что готов защищать ее и серьезно относится к их отношениям, это поможет. Через полгода, во время отдыха во Флоренции, когда они, остывая после страстных объятий, лежали в кровати в комнате с закрытыми ставнями недалеко от Соборной площади, Мэтт сделал Грании предложение. Она подняла на него глаза, широко раскрытые от удивления.
— Выйти за тебя замуж? Мэтт, ты серьезно?
Он принялся щекотать ее.
— Нет, это просто шутка. Конечно, я говорю серьезно!
— Понятно... — Она глубоко вздохнула. — Честно говоря, ты меня пугаешь.
— Что, черт возьми, в этом страшного? — в недоумении спросил Мэтт. — Мы с тобой совершеннолетние, я люблю тебя и надеюсь, мое чувство взаимно. Это ведь естественное развитие событий, разве не так? Что делают нормальные люди в таких обстоятельствах?
Глаза Грания потемнели, казалось, она вот-вот расплачется. Мэтт совершенно не рассчитывал на это, ожидая совсем другой реакции.
— Дорогая, я не хотел расстраивать тебя. В чем дело?
— Просто, я... не могу. Я никогда не выйду за тебя замуж, — прошептала она.
— Понятно. Но почему?
Грания зарылась лицом в подушку и покачала головой.
— Проблема не в отсутствии чувств, ведь я люблю тебя, — прозвучал ее приглушенный голос. — Но я не смогу играть роль миссис Мэттью Коннелли. Что бы ты ни думал, Мэтт, твои родители и друзья придут в ужас. Я это точно знаю. Все окружающие будут видеть во мне лишь охотницу за твоими деньгами, а меня всю оставшуюся жизнь не оставит в покое чувство вины. Кроме того, я перестану быть самой собой.
— Грания, дорогая, — вздохнул Мэтт, — не понимаю, почему тебя так волнует чужое мнение! Дело ведь не в них, а в нас с тобой. В том, что хорошо для нас обоих! А я был бы счастлив, если бы ты согласилась стать моей женой. Если, конечно, ты не пытаешься таким образом скрыть, что не любишь меня.
— Не говори глупости, Мэтт! Ты знаешь, что это не так! — Грания села и провела рукой по спутанным волосам. — Мэтт, проблема в моей гордости. Я всегда была такой и не вынесу, даже если один-единственный человек решит, что я вышла за тебя замуж по расчету.
— И это важнее, чем наши собственные желания?
— Дорогой, ты ведь меня знаешь. Если мне что-то взбредет в голову, уже ничего не поможет. Послушай... — Она взяла его руки и крепко сжала. — Если ты говоришь, что хочешь провести дальнейшую жизнь под одной крышей со мной, я отвечаю «да». Я тоже хочу этого. Разве мы не можем довольствоваться этим? Обойтись без кольца, смены фамилии и всего прочего?
— Ты предлагаешь нам просто жить вместе?
— Да. — Грания улыбнулась, увидев изумление на лице Мэтта. — В наши дни многие так делают. Более того, хотя я не вполне в курсе юридических тонкостей, через несколько лет я в любом случае буду считаться твоей гражданской женой. Мэтт... — Она снова сжала его руки и серьезно посмотрела ему в глаза. — Неужели ты действительно считаешь, что нужен какой-то документ, чтобы мир узнал о нашей любви? Разве нельзя быть вместе без каких-то официальных бумаг?
Мэтт никогда не рассматривал возможность гражданского брака, предполагая, что он, как его родители и друзья, сыграет традиционную свадьбу.
— Я... — Он покачал головой. — Мне нужно время, чтобы все обдумать.
— Понимаю. — Грания потупилась. — Я лишь хочу сказать, что буду счастлива принять от тебя кольцо, если ты захочешь мне его подарить. И мы могли бы пойти в «Тиффани», как Одри Хепберн в фильме «Завтрак у Тиффани», и сделать на нем гравировку.
— А что будет, когда у нас появятся дети? — поинтересовался взволнованный Мэтт.
— Боже мой! — Грания улыбнулась. — Мы еще только начали обсуждать совместное будущее! Не думаю, что я могу заглянуть так далеко!
— Да, конечно, дорогая. И все же, обдумывая сейчас твое предложение, я должен знать, готова ли ты вновь вернуться к этому разговору, когда придет время. Я стараюсь понять тебя, но то, что мои дети формально будут рождены вне брака и по закону даже не смогут носить мою фамилию, — это уж слишком.
— Хорошо, предлагаю компромисс. Если ты сейчас готов жить со мной, не оформляя отношения официально, то я согласна вернуться к разговору о свадьбе, когда у нас появятся дети.
Мэтт помолчал какое-то время, а потом усмехнулся и поцеловал Гранию в нос.
— Леди, вы — мечта поэта-романтика. Хорошо, договорились, если ты так этого хочешь. И еще... — Он пристально посмотрел на нее. — Рукопожатие меня не устраивает. Я знаю гораздо лучший способ скрепить наш договор.
Вот так Мэтт пожертвовал всеми своими принципами ради отношений с этой ужасно гордой, независимой, непредсказуемой, но вместе с тем удивительной девушкой, от которой у него кружилась голова. Они начали жить вместе. Он купил ей кольцо в «Тиффани», и она с гордостью носила его. Увидев кольцо, родители Мэтта задали всего один вопрос: когда будет назначен день свадьбы?
Но этого так и не произошло.
И вот теперь, восемь лет спустя, у Мэтта было не больше бумаг, подтверждающих их отношения, чем тогда во Флоренции. Он обнаружил, что совсем не против сложного и болезненного бракоразводного процесса — по крайней мере, это была бы достойная точка в их отношениях. Но у них никогда не было даже общего банковского счета, и делить им было нечего. Единственное, что удерживало их рядом, — это обоюдное желание быть вместе.
Мэтт подошел к окну и посмотрел на улицу. Возможно, ему следовало смириться с тем, что Грания со всей ясностью дала ему понять, и продолжать жить дальше. И все же он по-прежнему терялся в догадках, что в его поведении стало причиной разрыва, и это осложняло ситуацию. Но он не мог получить объяснений от Грания, не желавшей даже разговаривать с ним. И что еще ему оставалось делать?
— Привет, дорогой! Как прошел день? — Закрыв за собой дверь, Чарли подошла к Мэтту и обняла его за плечи.
— Как тебе сказать... — Он пожал плечами.
— Ты не в настроении? Мэтти, ведь прошло уже так много времени! Мне очень тяжело видеть, как ты переживаешь.
— Но именно так сейчас обстоят дела. — Он высвободился из ее объятий и направился на кухню за пивом. — Хочешь выпить?
— Почему бы и нет? — Чарли уселась на диван. — Я совершенно измотана.
— Тяжелый день в офисе? — учтиво поинтересовался Мэтт, открывая себе пиво и наливая в бокал шардонне из холодильника для Чарли.
— Да, — улыбнулась она. — Я бы с удовольствием сходила куда-нибудь развлечься.
— И я тоже.
Чарли выпрямилась и сделала глоток вина.
— Что ж, давай так и поступим. Поедем куда-нибудь и отдохнем, как следует! Я могу позвать кого-нибудь из нашей прежней компании. Ты не против?
— Не знаю, есть ли у меня настроение для вечеринки, — пожал плечами Мэтт.
— Почему бы не проверить? — Чарли, достав мобильник, уже набирала номер. — Если не для себя, то сделай это ради соседки, чьи уши за эти несколько недель завяли от твоих постоянных жалоб. Привет, Эл, — сказала она в трубку. — Какие у тебя планы на вечер?
Через полтора часа Мэтт сидел вместе со старыми друзьями в модном баре в дорогом районе, куда не заходил много лет. Чарли заставила его надеть блейзер и хлопковые брюки. Живя с Гранией, Мэтт предпочитал носить джинсы и футболки. Еще у него был старый твидовый пиджак, который Грания купила на блошином рынке, — она говорила, что эта вещь делает Мэтта похожим на профессора.
Они заказали шампанское. Мэтт обрадовался, что старые друзья явно рады его видеть. Делая один глоток за другим, он вдруг осознал, что ни разу за последние восемь лет не встречался с ними один, без Грания. Никто из их компании еще не женился, все были успешными людьми и по-прежнему вели весьма насыщенную событиями жизнь. После второго бокала шампанского Мэтту показалось, что он перенесся в прошлое, и оно ему даже нравилось. Он выпал из этой компании, поскольку в его жизни появилась Грания и он любил ее. Но теперь ее больше не было рядом...