Сестеро задумалась. Смотря кого считать местными.
— Я из Пасаи.
— Ха! Из Гипускоа… О чем я и говорю. Что за привычка называть нас фермерами… Мы селяне.
Сестеро кивнула, притворяясь заинтересованной. Время было не на их стороне, и последнее, что она может себе позволить, — это ввязаться в диалектические баталии.
— Селяне, — повторил Айтор. — Вы не подскажете, где обычно торгует Чаро Эчебеста?
Положив кусочек яблока на стол, женщина смерила их удивленным взглядом.
— Вы полицейские? Я так сразу и не поняла, раз вы без формы… — она понизила голос до шепота. — Ага, понятно, это чтобы вас не узнали… Не волнуйтесь, у меня рот на замке. Есть новости про Чаро? Это правда, что ее взял в заложники Убийца с тюльпаном? Боже мой, у нас тут всех просто ком в горле.
— Не волнуйтесь, мы ее найдем. Только скажите, где она обычно торговала, — попросила Сестеро.
Фермерша, она же селянка, как кому будет угодно, махнула рукой в противоположный конец рынка.
— Вон там, между торговкой грибами и пастухом, который продает сыр и овечье молоко. Он говорит, что сам их делает, но не верьте ему, для этого нужно как следует потрудиться.
Полицейские поблагодарили ее, и она им подмигнула.
— Возьмите, свежие, только что с дерева, — сказала она, протянув пару яблок.
— Нет, спасибо.
Перегнувшись через стол, продавщица положила яблоки в карман пиджака Айтора.
— Потом съедите. Да не смущайтесь вы так. Найдите ее живой, пожалуйста.
Это напутствие причинило Сестеро боль.
Живой…
Все ее мысли только вокруг этого и крутились.
Живой…
Разве есть надежда найти ее живой?
Она повернулась к Айтору. Судя по мрачному выражению на его лице, слова продавщицы вызывали в нем тот же вопрос. И ей не нужно было спрашивать, к какому выводу он пришел. До сих пор Убийца с тюльпаном не проявлял никакого интереса к похищениям. Только к убийствам.
Пока что.
Хотя всегда остается вероятность, что пропавшая женщина находится вовсе не в руках убийцы, терроризирующего Урдайбай. Возможно, ее вовсе никто не похищал — просто возникли какие-то проблемы по дороге. Все, что они знают, — она не появилась на своем месте, на рынке, и не отвечает на телефон. Ее сын, преподаватель биологии в кампусе Университета Страны Басков в Лейоа, что в сорока минутах езды от Герники, тоже ничего о ней не слышал. Утром они вместе погрузили в фургон овощи из сада и попрощались у ворот фермы. Все, как и в любой другой понедельник. Чаро отправилась на рынок, а ее сын остался завтракать.
Это было в четверть седьмого, и с тех прошло уже четыре часа. Четыре часа без каких-либо новостей или сведений о ее местонахождении. И, конечно же, они запаниковали, учитывая то, что случилось с другими женщинами.
Все это настораживало, особенно теперь, когда на свободе разгуливал убийца, который выбирал женщин возраста Чаро. И похоже, что и день был выбран не случайно. Если и есть один день в году, когда глаза всех басков прикованы к Гернике, так это последний понедельник октября.
Когда пара баскских полицейских подошла к указанному прилавку, весь рынок уже был в курсе их присутствия. Все, и продавцы, и покупатели, не сводили с них взгляда и тихонько перешептывались.
— Как будто на похоронах, — заметил Айтор.
Сестеро издала грустный смешок. По крайней мере, теперь им не приходилось на каждом шагу отказываться от приглашения попробовать яблоки и ароматный овечий сыр.
Стол, за которым Чаро Эчебесте по понедельникам торговала урожаем из собственного сада, пустовал. Здесь ничего не продавалось, никто не стоял за прилавком. Несколько покупателей ждали своей очереди перед соседними прилавками с сыром и грибами, но при виде полицейских они тут же потеряли всякий интерес к покупке.
— Это я позвонил, — заявил пастух, не дожидаясь вопросов. Его волосы и борода свернулась грязными серыми завитками. Стереотипный образ пастуха довершали безразмерная клетчатая рубашка, закатанная по локоть, и большие сильные руки. — Меня удивило, когда она не предупредила, что не приедет. До этого она пропустила только один понедельник — это было два года назад. Тогда она позвонила и предупредила, что слегла с гриппом. И это в обычный день… Она бы ни за что не пропустила последний понедельник октября. Ни она, ни кто-то другой. Правда ведь, Мари Хули?
Женщина, к которой он обращался, кивнула с грустным видом. Это была торговка грибами. До этого она складывала лисички в бумажный пакет, но теперь подошла к полицейским. У нее были короткие волосы и широкие бедра, а черный фартук, несомненно, был призван продемонстрировать исключительность продаваемых ей грибов, с безупречным вкусом разложенных на плетеных подносах.
— Этот псих забрал ее. Она не могла выехать из дома и не доехать до Герники. Сколько занимает дорога до рынка? Минут десять, а то и меньше!
После ее слов повисла напряженная тишина, хоть ножом режь. Сестеро и Айтор знали, что она права. С того момента, как пришел звонок, прошло меньше получаса, а несколько патрулей уже успели осмотреть маршрут, по которому Чаро Эчебеста ехала на рынок. Ее фургон исчез.
— А что с Чаро? — спросила покупательница с тележкой.
— Пропала, — пояснила продавщица. — Как раз о ней мы и говорили. Эти двое из полиции.
— Боже мой! Да что вы говорите! Это тот, что с тюльпанами? — Выпустив тележку из рук, женщина прижала ладони ко рту. В ее глазах плескался ужас.
— Вы были с ней знакомы? — спросил Айтор.
— Вы с ней знакомы? — поправила его Сестеро.
Вздрогнув, Айтор извинился. Его лицо покраснело.
— Разумеется. Я всю жизнь покупаю у нее овощи. Ее правда похитил этот сумасшедший? — Женщина схватилась за прилавок. Новость потрясла ее до глубины души.
К ним начали подходить зеваки, встав полукругом вокруг полицейских. Появились и первые микрофоны.
— Кто-нибудь замечал что-то странное в последние несколько недель? Может, она что-то упоминала, о чем-то волновалась, к ней кто-то приходил? — громко спросила Сестеро. Чем больше людей ее услышат, тем больше вероятность того, что кто-то сможет дать им подсказку.
Но все молчали. Люди просто смотрели друг на друга, пожимая плечами. Сестеро вглядывалась в их лица, в их глаза… Ничего.
— Нам нужно поговорить с кем-то, кто был с ней близко знаком, — подхватил Айтор.
Снова тишина.
— Ициар, торговка перцем. Они вместе учились в школе, — сказал продавец лотерейных билетов. Сестеро только сейчас заметила, что и он здесь. — Идемте, я вас отведу.
Сестеро и Айтор молча последовали за ним до самого дальнего конца рынка. Им не было нужды говорить. Они и так знали, что настал момент истины. Если выяснится, что Чаро Эчебеста была одной из девушек из Лурда, то их надежды растворятся в темном колодце, если же нет, то они смогут немного выдохнуть.
В сумке Сестеро запищала рация. Ее вызывали из полицейского управления. Она с озабоченным видом переглянулась с Айтором. Хорошие новости или плохие?
— Сестеро, — она нажала на клавишу приема.
— Это Чема. Обнаружен фургон пропавшей женщины. Я еду туда. Патруль говорит, что нет никаких признаков нападения и что он загружен овощами, которые она везла на рынок. Они также нашли металлический ящик с мелочью почти на сотню евро.
— Значит, версия ограбления исключается, — сказала Сестеро. Но на самом деле от этой версии они отказались гораздо раньше. — Мы надеемся, что скоро у нас будут новости. Я буду держать тебя в курсе.
Продавец билетов повернулся к ней и грустно покачал головой.
— Ее убили.
Сестеро предпочла не отвечать.
Яркий аромат печеного перца витал над прилавком Ициар. Он был не похож на другие — это был не обычный стол с урожаем, ожидающим покупателя, а большая печь в форме трубы в окружении коробок и ящиков, где в изобилии лежал перец с щедрых полей Наварры.
— Ициар, это полицейские, — представил их Креспо. — Они хотят поговорить о Чаро. Все очень плохо, они уже нашли ее фургон.
— Боже мой… А ее саму не нашли? — спросила женщина. Она только что засунула в духовку несколько килограммов перца, ярко-красного, как ее губы.
— Мы работаем над этим, — ответила Сестеро. — Нам сказали, что вы учились вместе.
— Это так. С шести до семнадцати лет. — Женщина вытерла руки о белый фартук, который практически взывал о стирке.
— Общались ли вы с Чаро в последние несколько дней? Беспокоило ли ее что-нибудь?
Ициар поджала губы.
— Мы виделись вчера. Нет, позавчера. Она тащила сумки с продуктами, и мы едва поздоровались. Ничего необычного.
Сестеро не собиралась ходить вокруг да около. Если пропавшая женщина в самом деле находится в руках этого изверга, нельзя терять ни минуты.
— Вы не знаете, Чаро в юности, случайно, не ездила в Лурд?
— Да. Мы тогда были старшеклассницами.
— Когда именно? В семьдесят девятом?
Торговка повернулась к покупателю, который подошел к прилавку, и жестом попросила его подождать.
— Не могу сказать точно. Минутку… — Она закрыла глаза и запрокинула голову, припоминая. — Да, скорее всего, именно так.
Айтор резко выдохнул, и Сестеро это не удивило. Это было худшее, что могло случиться. Она продолжила задавать вопросы, а ее напарник попросил Креспо отойти на несколько метров.
— Чаро хотела поехать в Лурд или на этом настаивали ее родители?
Торговка нахмурилась.
— Это было очень странно. Все случилось буквально за одну ночь. Подробностей я не помню, но после возвращения Чаро уже никогда не была прежней.
— В каком смысле?
— Во всех. Раньше она была активной, жизнерадостной девушкой, мы ходили на вечеринки с друзьями, строили планы… Потом она стала отстраненной, много грустила. Эти монахини лишили ее радости жизни.
Сестеро вздохнула. Слишком уж это напоминало историю, которую Пилар Отеро рассказывала ей в Компостеле о своей сестре.
— Она рассказала что-нибудь об этом периоде? — спросила она, повысив голос, чтобы его можно было расслышать за музыкой проходившего мимо оркестра.