— Мудрое решение — ты прав, степняк. Они должны знать, особенно, мальчик, ему с твоей помощью наводить порядки в твоем доме, степи вашей. Ох, скажу я твоему слабаку отцу много колючих слов. Ну, степняк, пусть тебе Великий Путник подскажет, что и как сказать своим дорогим!
Джас решил начать с Вильи, тут он не сомневался, она сразу скажет — Ненавижу! — был к этому готов, а вот сын… здесь было сложнее — рвалось его сердце на клочки…
Знаками показав Вилье, что хочет поговорить, взял дощечку, присел на камень и, судорожно выдохнув, как в озеро с ледяной водой прыгнув, написал:
— Хочу признаться — я тот самый степняк-Джас, что сломал тебе жизнь тогда.
Вилья прочитала, явно не поняла, прочла ещё раз, недоуменно посмотрела на него:
— Но, тот же был молодой… как лихв — жестокий, ты — другой!
Джас написал:
— Годы рабства состарили.
Вилья помотала головой:
— Я не знаю, что сказать, мне надо крепко подумать, не могу сопоставить того, ненавистного степняка и этого, спасшего моего сыночка. Привыкла я, что ты рядом с ним, надежный такой! — Она опять повторила: — Мне надо подумать!
Джас кивнул, осторожно поцеловал её ладошку и пошел к сыну.
А вот тут была мгновенная реакция — Сай вскочил, взяв его за грудки, закричал:
— Ты?? Лихв проклятый, мамочка из-за тебя… ненавижу… — он выкрикивал в лицо Джасу все свои обиды и горечь от своего невеселого детства.
Джас не сопротивлялся, выслушивая все, что заслужил, а у сыночка, совсем как у него, появилась краснота в глазах.
— Уходи, видеть тебя не могу, ты мерзкий!
Он оттолкнул от себя Джаса, тот вздохнул, повернулся и побрел куда-то в горы. Вот и закончилась его невеселая жизнь, одарившая его напоследок нежданным горько-сладким счастьем. Он неспеша уходил, все дальше удаляясь от места стоянки, равнодушно поглядывая на приближающиеся горы, размышляя при этом:
— Здесь? Нет, упаду и буду валяться, зачем кому-то видеть? Надо повыше, чтобы никто кроме лихвов и не нашел.
Сай подлетел к Симу:
— Сим, Сим…
— Знаю все, малыш, знаю, ты не прав!
— Как неправ? Этот гад мамочку, меня…
— Тише, это было давно, сейчас в тебе детские обиды взыграли, а посмотри с другой стороны — не будь этого степняка, ты бы не родился.
— Да как мы жили? — возмущенно начал Сай.
— Неплохо мы жили, бедновато, но в любви, Юнчи нас безумно любит, мамочка наша, пусть и далеко была, тоже любила, а Джас? С месячного возраста ощущал возле себя только ненависть, мать мгновенно выгнали, маленького били, шпыняли…
— Ты мне этого не говорил! — растерянно протянул Сай.
— А эти пятнадцать лет без языка и без всего остального, ты же сам ужасался его шрамам. Почему, думаешь, он постоянно в любую жару не снимает рубаху? Да на его тело страшно смотреть, весь исполосован. Тебя хоть раз обидел?
— Нннет!
— Так почему ты позволил себя вести, как дитё неразумное? Он же над каждым твоим и мамочкиным чихом трясется. Изуродованный, другой бы или ещё злее стал, или побирался ходил где, а Джас — воин, каких поискать, они с Людигом на равных, а ты его…
Сим замолчал, прислушался к чему-то и резко вскочил:
— Решай быстро, нужен тебя степняк, или же минут через десять он улетит.
— Кккуда улетит, у него же нет крыльев? — не понял Сай.
— Вниз, со скалы.
— Ккак? — Сай вскочил. — А я, а мы?
— Вот я про это тебе и толкую, он же преданней любого пса для нас. Я его все это время проверял и перепроверял — у нас впереди много всякого дерьма разгребать предстоит, а ты самого верного своего … Решай!
— Сима, да как же? Я… я не хочу, чтобы он уходил… — обреченно выговорил Сай.
— Бежим! — сорвался с места Сим.
Джас не спеша, стараясь ставить ноги на небольшие уступчики, лез на высокую скалу. Прежде чем залезть, он внимательно огляделся: скала, как одинокий зуб, торчала на края большого оврага, дна которого не было видно.
— Подходяще! — кивнул сам себе Джас и полез, надеясь не сорваться раньше времени — ну не хотел он, чтобы его труп кто-то из людей нашел.
Упарился Джас, сил совсем не оставалось, вершина скалы была уже недалеко, только силенки было мало — сказывалось недавнее ранение. Рана открылась, начала кровоточить, но он, не обращая внимания, полз, как сонная муха, подбадривая сам себя:
— Ещё чуть-чуть, и будешь ты свободен от всего…
До вершинки оставалось чуть-чуть, силы все убывали.
— Великий, — взмолился Джас, — помоги мне, прошу. Дай силы уйти достойно, а не валяться у всех на виду переломанной кучей! Прошу всего лишь чуть-чуть — доползти до вершины!!
Но глух был Великий. Джас тоскливо подумал:
— Эх, даже в такой малости тебе отказано! — а с вершинки появилась рука, знакомая до мельчайших подробностей, рука сына.
— Хватайся, быстро!
Джас замер.
— Зачем? Не хочу!
Загрохотал, оглушая его, в голове гневный голос лабиса:
— Слабак, сына хочешь оставить на растерзание свои степным лихвам? Цепляйся, быстро!!
Джас обреченно вздохнул и потянулся к руке сына, боясь, что он не сможет его удержать, весу-то в нем больше, чем в сыне. Но сына держал Сим, вдвоем, пыхтя и кряхтя, они втащили Джаса на небольшую, как бы специально срезанную вершинку скалы.
Джас обессиленно растянулся на камне, Сай с тревогой смотрел на него: умученный, с проступившей кровью на рубахе, весь поникший, с потухшим взглядом… отец … Таким Сай не видел его ни разу.
— Зачем? — спросил Джас, зная, что Сим его слышит.
— Затем! Мальчику нужна защита, кто спину закроет — Айн? Людиг? У Айна силенок не хватит, Людиг? У него и без степи дел хватает, твой сын — вот и оберегай его!
Джас сглотнул, сын, не глядя на него, протянул маленькую фляжку с водой:
— Выпей вот!
Помолчал, потом сказал:
— Я поступил как маленький! Я не хочу… — он опять помолчал, потом как-то отчаянно сказал. — Не уходи! Ты мне нужен… как учитель!
Джас сказал Симу:
— Скажи, пока нужен — буду рядом, потом уйду!
— Давай не будем загадывать!
И долго сидели на вершинке два человека и зверь мифический, все молчали, вглядываясь в открывающиеся бескрайние дали. А внизу волновалась и тормошила Юнчи мамочка:
— Юнчи, как они слезут с такой высоты?
— Не переживай, им надо побыть вот так, наедине. Сим у нас, вспомни, как нас всех с моря переносил, тут скала маленькая, Сим Джаса возьмет, а наш Саюшка… Вспомни, как они с Симом со скал слезают наперегонки. Я тогда, когда они вдвоем начали лазить по скалам, с ума сходил от страха, сейчас же — знаю, что мальчику нашему нет равных!
Джас и Сай слезли со скалы только ближе к вечеру, они почти не общались там, просто молча сидели рядом, не нужны были слова.
Сай, перед тем, как слезть, все-таки не удержался:
— Отцом тебя звать никогда не буду!
Джас кивнул — показывая жестами, что и не надеялся.
Теперь сидели мужчины и решали, как похитрее появиться Джасу на Совете. То, что грургам нельзя появляться раньше, чем Совет будет подходить к концу — однозначно, иначе Джаймиса обвинят во всех мыслимых и немыслимых грехах. То, что будет свара и много потасовок — тоже ясно, и решили так: Джас и Сайх появятся в тот момент, когда кто-то из обнаглевших князьков обязательно вызовет Джаймиса в круг для сражения на мечах, не сомневаясь, что старика легко сможет убить, тогда по праву победителя он и станет Правителем Джаймисовых угодий. А дальше — дело техники, неугодных, как говорится — к ногтю, соратников, со временем — тоже туда же, тем более, все как бы на законных основаниях — наследника по мужской линии у Джаймиса нет, а дочери не в счет.
Юнчи с Фейхом что-то тоже готовили, свое, ведунское, теперь дело осталось за малым… Грурги смогут доставить Джаса и Сайха глубокой ночью, но сможет ли обрадованный отец и дед сдержаться, не показать свою радость преждевременно, на Совете нужен совсем другой Правитель — старенький, уставший, удрученный. И пока идет грызня на Совете, никто не должен увидеть их.
Джас, подумав, показал жестами — его идея заключалась в том, что его узнать невозможно, только Юнчи смог, но Юнчи шаман — ему ведомо многое из того, что простым степнякам и не приснится.
— Поедем вдвоем с Саем, как простые степняки — меня примут за состарившегося, отошедшего от дел воина, а Сай — как ученик-помощник. Отцу на глаза постараюсь не попасть, скорее всего, определят на постой туда же, где мои бывшие, надежные остановились, а там договориться с ними всегда смогу. Были среди тех, кто от меня ушел, очень разумные люди. А отец? Пусть немного поволнуется, так будет естественнее. И никто ничего не заподозрит, знавал я некоторых из нынешних князьков — мерзавцы те ещё, но пена всегда всплывает первой — справимся, думаю. А Вы прилетите по какому-нибудь сигналу, Юнчи с Фейхом собразят.
Юнчи добавил:
— Я еду с вами!
— Но тебя же каждый ишак узнает?
— Не переживай, не узнают!!
Выехать решили рано утром, сейчас же собрали в Куифру Вилью и Айна. Айн резко отличался от степняков, если Сайха можно было выдать за степняка — глаза степняцкие — черные, то Айн, от него за версту разило айном, никакая маскировка не поможет. Фейх уже нацелился взять Айна к себе в ученики, разглядев что-то нужное в нем.
Вилья не заморачивалась — собрала самое необходимое, уместившееся в маленькую котомку. Людиг давно сказал, для него она — старшая дочь и отказу ни в чем ей не будет.
— Для Ленуши ты станешь лучшей подругой, а может, и сестрой — верю!
Вилья постаралась не показывать своего беспокойства — вырос её сынок, хотелось бы подольше подержать его возле себя, но заразу надо было выжигать, пока не поздно. Сын за эти полгода заметно окреп, раздался в плечах, стал настоящим воином. Вилья смогла не раскиснуть при расставании с сыном, а Джасу предварительно сказала:
— Сына береги, я тебе его доверила!!
Джас только поклонился в ответ — без слов было понятно, что он сейчас сильно воспрял духом, после нелегкого для всех признания ему стало легче дышать — самое главное, его дорогие не отвернулись.