— Ты в кого-то влюбился. — Алекс сказал это так, словно совсем не был удивлен.
— В Фиону. Я люблю Фиону. — Брент наколол несколько кусочков бекона на вилку и плюхнул их на свою тарелку, сверху положил яичницу. Затем оттолкнул тарелку от себя.
— Если ты любишь ее, то должен за нее бороться, — заявил Линк. — У тебя нет причин отказываться от счастья. Ни единой.
— Что я знаю о женщинах и об отношениях с ними?
Что он знает о взаимном доверии? Но он хочет знать. Ох, как хочет!
— Ты говорил нам, что мы сможем сами разобраться, встретив свою женщину, — заметил Алекс, сунул руки в карманы и усмехнулся. — Кстати, братишка, у нас есть Роза. Она женщина.
— Роза — это, конечно, замечательно, — вздохнул Брент.
— Всем приходится учиться любить. — Слова Линка стали откровением для него. — И какие мы, не имеет значения.
Это правда, и Брент глупец, что не признал это давным-давно. Он, раздавленный предательством отца, убедил себя в том, что нет никого в мире, не считая двух братьев, кто мог бы принимать его любовь и дарить ему свою. Но может, и другие люди достойны доверия? Важные для них люди. Люди, которых они… любят.
— Мне никогда не следовало стыдиться своего аутизма. Не надо было тщательно скрывать болезнь.
Это не преступление, не позор. Это просто часть меня.
— Наконец-то ты понял. — Алекс хлопнул его по плечу. — Мы давно старались объяснить тебе это.
— Я знаю. — Братья старались, а он игнорировал их попытки, пока они не сдались и не стали делать вид, что проблемы не существует. — Я просто не хотел говорить об этом… А теперь Фиона… Мне надо придумать, как добиться ее прощения.
Ему надо в магазин. Срочно. И он точно знает в какой.
Брент ушел, забыв попрощаться. Но братья, похоже, не обиделись.
Фиона рисовала у себя в гостиной и слушала музыку, когда ей позвонил Брент и попросил встретиться с ним на смотровой площадке у их любимой горной тропы. Их тропы?! Почему он так сказал? Очень странно. Впрочем, Брент наверняка хочет обсудить новый проект. Возможно, ему надо показать ей какие-нибудь местные растения или пейзаж. Как бы там ни было, Фиона приехала в горы, радуясь тому, что небо чистое и нет никаких признаков снегопада. И вот она, в джинсах, розовой блузке и кремовом жакете, идет к смотровой площадке, причем, наученная горьким опытом, с мобильным телефоном в заднем кармане.
Брент бросился за ней в горы, беспокоился о ее безопасности. Он был мягок и внимателен, а она убежала, потому что он увидел ее в нижнем белье, и тут же все страхи и комплексы вспыли на поверхность, и справиться с ними просто не хватило сил.
Она так сильно любит его, а Брент… Брент по-своему тоже дорожит ею, но совсем не так, как ей хотелось бы…
Фиона сделала еще несколько шагов и подумала, не пойти ли назад. В конце концов, сегодня воскресенье и она не обязана работать, даже если ее босс попросил сделать исключение и уделить ему время.
Сердце болело. Она любит своего босса и не повернет назад, потому что работает на Брента и хочет заниматься любимым делом, достигать результатов. Она умеет хорошо работать и может быть отличным другом, давая всем советы по поводу отношений…
Однако ей самой собственные советы ничем не помогли. Просто удивительно, как она вообще могла когда-то считать, что разбирается в вопросах любви. Отныне никаких советов друзьям. Пусть сами решают свои проблемы, потому что Фиона Доннер — никудышный советчик.
Она прошла последний отрезок тропы и увидела Брента, стоящего у ограждения смотровой площадки и любующегося открывающимся видом. Услышав шаги, он повернулся к ней. Одна рука была засунута в карман коричневой кожаной куртки. Воротничок бежевой рубашки несколько перекошен. Брент выглядел сосредоточенным и неуверенным одновременно.
— Я сомневался, приедешь ли ты. — Голос его прозвучал низко и чуть хрипловато.
— Ты же хочешь обсудить со мной очередной проект, не так ли?
Кстати, почему именно здесь? Впрочем, Фионе было не до вопросов. Молодая женщина безумно радовалась встрече с любимым. Когда она подошла и встала рядом с ним, в груди что-то затрепетало и ожило, словно близость Брента возвращала ее к жизни.
— В некотором роде проект, да. Я оторвал тебя от чего-то важного, когда позвонил? — Брент вглядывался в ее лицо.
Горы и долина сияли в мягком зимнем свете. Клочья тумана висели в воздухе и окутывали деревья и кусты, окрашивая панораму в приятные серо-голубые тона.
Фиона заставила себя успокоиться.
— Я возилась с картиной. Если бы я могла уловить всю эту красоту… — Она обвела руками окружающий их пейзаж.
— Поэтому я выбрал именно это место. — Брент повернулся к ней. — Я не сомневался, что в это время дня твои глаза приобретут удивительный оттенок и все вокруг будет прекрасно, как ты. К тому же здесь тихо, мирно и спокойно, как у меня в душе, когда ты рядом. — Он замолчал, словно не знал, что еще сказать. Фиона почувствовала себя красавицей.
Секунду спустя Брент попросил:
— Расскажи, что ты рисовала.
— Ничего особенного. Просто пыталась перенести свои эмоции на холст. — Чтобы освободиться от них. А теперь слова Брента заставляют ее трепетать. Голос Фионы слегка дрожал, когда она продолжила: — Почему ты попросил меня встретиться с тобой здесь, Брент?
— По той же причине, по которой ты рисовала. — Он заколебался, заглядывая ей в глаза. — Чтобы рассказать тебе о своих чувствах в надежде, что еще не слишком поздно. Здесь мы можем побыть наедине друг с другом и с природой, и это помогает мне почувствовать себя спокойнее и увереннее.
— Я не понимаю. — Сердце Фионы забилось сильнее, словно в предчувствии чего-то чудесного. Но на свое сердце она не могла положиться. Оно позволило ей полюбить Брента…
О чем же он хочет поговорить? Возможно, о своих отношениях с отцом. Бренту просто нужно облегчить душу, и это не имеет никакого отношения к ней. Если и так, Фиона все равно выслушает.
— Чарлз… — начала она.
— Причинил маленькому мальчику очень сильную боль, настолько сильную, что она едва не уничтожила этого мальчика. — Брент придвинулся ближе, потянулся к ее рукам и сжал их, большими пальцами ритмично поглаживая кожу. — Настолько сильную, что, когда этот мальчик вырос, он решил, что ему противопоказаны серьезные отношения, причем винил в этом только себя, свою болезнь.
— Чарлз сбежал, потому что оказался слишком слабым, чтобы быть твоим отцом. — Губы Фионы дрожали, когда она произносила эти слова, руки ее сжали его руки. Она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось притянуть голову Брента к своей груди и обнять его. — Он просто не пожелал помочь сыну.
Брент, соглашаясь, кивнул:
— Совершенно верно.
— Нет причин считать, что у тебя не может быть… всякого рода отношений. — Фиона постаралась говорить спокойно, чтобы Брент не подумал, будто она намекает на его отношения с ней. — У тебя будет все, что ты захочешь.
Он опустил взгляд на свои пальцы, поглаживающие ее руку, стиснул зубы и остановил это непроизвольное движение. Но тут же покачал головой и продолжил гладить руку Фионы, решив позволить себе, а может, подарить ей эту ласку, присущую лишь ему одному.
— Существует только один человек, с которым я хочу построить отношения.
— Кто… кто это?
— Думаю, ты знаешь ответ. — Голос его сделался еще ниже, Брент отпустил руку Фионы и полез в карман брюк. — Не знаю, как объяснить тебе, что я чувствую, не знаю, что чувствуешь ты… Я тут купил кое-что. Надеюсь, ты не совсем равнодушна ко мне. Со временем, если мы будем проводить много времени вместе, я смогу объяснить тебе, как сильно ты нужна мне, как я люблю тебя…
Неуверенность в себе, которую, как она считала, Фиона преодолела, неожиданно возродилась.
— Мое тело… Оно такое крупное… Когда мы занимались любовью, тебе не понравилось…
— Мне не понравилось совсем другое — мое собственное поведение. Я утратил контроль над собой, выставил напоказ все признаки моей болезни: эти поглаживающие и массирующие движения, то, как я вдыхал твой запах снова и снова. — Брент нежно сжал локоть Фионы. — Но ты… ты была так прекрасна!
Фиона заглянула в глубины его зеленых глаз, и ей захотелось поверить ему. О, как ей этого хотелось!
— Я крупная, от этого никуда не деться. Я никогда не буду ни миниатюрной, ни маленькой, ни изящной. Я стараюсь одеваться в те вещи, которые мне идут, но мама говорит…
— Твоя мать не имеет права обижать тебя. Она обязана уверять свою дочь, что та красива и душой, и телом. — Брент был возмущен. — Я не хочу, чтобы твои родные и дальше оскорбляли тебя, Фиона. Нужно найти какой-то способ…
— Я уже нашла. — Фиона много думала об этом и даже предприняла первые шаги. — Я созвала семейный совет, на котором скажу им, что это они не соответствуют моим требованиям. Если они не захотят прислушаться к моим словам, не поймут меня, что ж, придется ограничить общение с семьей. Иного выхода нет. Я терпела достаточно долго.
— Я поеду с тобой на эту встречу. — Ему очень хотелось бы избавить Фиону от необходимости резкого разговора с родственниками, но Брент понимал, что это надо сделать. И он поддержит ее. — А после мы пообедаем с Линком и Алексом. Они полюбят тебя, Фиона. Ты сможешь войти в нашу семью? Ты позволишь мне любить тебя всем сердцем и всей душой? — До Брента дошло, что он забегает вперед. — Я хочу, чтобы мы стали семьей. Когда мы занимались любовью, я еще не разобрался в чувствах, которые испытываю к тебе, не понял, сколько любви, желания и нежности живут у меня в душе и переполняют сердце. — Он замолчал и покачал головой. — Я потерял контроль над собой из-за того, что слишком сильно хотел тебя. Мне казалось, тебе никак не могло понравиться мое поведение. — Брент вздохнул. — Был момент, когда я подумал, что, возможно, ты ничего не имеешь против всего этого, но тут я вспомнил, как Чарлз оттолкнул меня. И разозлился. Все старые обиды, вся боль, которую я запрятал глубоко внутри, поднялись на поверхность.