— А я твой отец. И хочу тебя защитить, — воскликнул Сандер с тем же жаром в голосе, который частенько скрывал за напускной безразличной маской сам Айр.
***
…Королевский бал продолжался.
Пары кружились по большому овальному залу, украшенному барельефами и колоннами. Музыка ненавязчиво вовлекала в танец. Лана уже сбилась со счёта, сколько у нее было партнёров и партнёрш за этот вечер и как долго он длился. Голова горела — то ли от выпитого, то ли уже от похмелья, но мелодия не смолкала. Лица вокруг смазывались, сливались, текли, как воск свечи — баронессе становилось тяжело смотреть на них.
Внезапно ее взгляд упал на яркую девушку, стоявшую у самого входа в зал. Она выбивалась из общего фона скромным платьем, а её изумрудные глаза приковали внимание, дежавю обожгло разум призрачным узнаванием. Словно завороженная, Лана побрела к незнакомке сквозь шквал танцующих фигур, ритм которых всё ускорялся. Музыка становилась громче — она завывала и ревела, как буря, захлёстывая чувства, пытаясь вновь затянуть баронессу в круг танца. Но Лана упрямо продолжала идти к обладательнице сияющих изумрудных глаз. Когда она смотрел на эту поистине красавицу, всё остальное казалось ненастоящим — вся роскошь и помпезность рассыпались в потоке времени перед лицом вечности.
Миновав последние, слившиеся в единое пятно, восковые фигуры с нелепыми масками, изображающими счастливый танец, баронесса наконец добралась до своей цели. Она не могла отвести от взгляд, взирая на невысокую и изящную женщину как на богиню. Ее длинные густые ярко-алые волосы обрамляли странные острые ушки и нежную светлую шею, спускаясь к пышной груди, скрытой за невзрачным, почти дешёвым платьем. Лицо было юным, но взгляд, которым она смотрела на баронессу, не поддавался описанию — мудрый, таинственный, он как будто одновременно и просил о чём-то, и что-то обещал.
Лана немного замешкалась и поклонилась, как кавалер. Она чувствовала: маску уже слетела с лица, вероятно, во время танца, а быть может и раньше. А ОНА… она ее видит насквозь и наверняка смеётся над этой нелепой попыткой солгать. Но Лана уже привыкла играть эту роль, потому что другой попросту не было.
— Прекрасная леди, кажется, вы скучаете. Не откажетесь составить мне компанию? — Лана попыталась перекричать гул в ушах и широко улыбнулась, словно при встрече со старой знакомой. — Возможно, вы подскажете, где же мы прежде встречались?
— Ты не помнишь? Да… Наверное, ты “пока” не можешь этого помнить, — печально ответила женщина с такой грустной, одинокой улыбкой, что защемило в груди. — Я здесь лишь для того, чтобы присмотреть за тобой и не дать раствориться в этой грёзе. Пойдём. Нам надо как можно скорее выбраться отсюда.
Баронесса попыталась шагнуть ей навстречу — и вдруг осознала, что музыка затихла. Развернувшись на пятках, Лана оглядела зал — на полу лежали лишь опавшие наряды и маски. Фигуры людей расплавились и затвердели уродливыми кучками воска. В самом конце зала стоял человек, пристально смотрящий вперед. Голова закружилась. Она знала этого человека. Баронесса попятилась, охваченная внезапным ужасом. Но незнакомка схватила ее за руку, обошла и встала впереди, буквально закрыв собой. Её тонкие пальцы описали в воздухе невидимый жест — и перед ними вспыхнули пылающие руны, от света которых в глазах зарябило.
— А, ну вот и фаза кошмара. Просыпайся наконец! — с тревогой вскрикнула она. — Вряд ли нам обоим понравится то, что грядёт.
Звуки приближающихся шагов грохотом раздирали кожу и плоть. Лана не могла пошевелиться. Через плечо девушки она смотрела в глаза человеку, неспешно идущему к ним. Стараясь вырваться из оцепенения, Лана растерянно пробормотала:
— Отец… Почему ты здесь? Я же… — Но поток холодной воды смыл видение.
Он уносил всё дальше, гудел как водоворот, туда где лежала граница этого мира и безликая пустота, избавляющая от тревог. Лана в нем растворилась, пока не остались лишь жгучая боль в боку, твёрдая лежанка под спиной и изумрудные глаза, смотрящие сверху. Насмешливый, немного скрипучий голос — совершенно не подходящий к ангельским чертам лица — ехидно спросил:
— Ну что, проснулась, принцесса? Добро пожаловать в мир живых, видишь, так просто тебе от меня не сбежать.
Перед Ланой, сжимая деревянный ковш, стояла та самая девушка из сна. С трудом повернув голову, она оперлась о локоть неповрежденной руки, чуть приподнялась и хрипло прошептала:
— Пить… — Это слово вытянуло все силы. В голове снова стало горячо, и, рухнув обратно, сереброволосая почти погрузилась в забытьё — но была спасена: сначала мягкими объятиями, а потом живительной влагой, оросившей высохшую пустыню внутри. Девушка смотрела с заботой и болью, но много пить не позволила — отняла ковш, наполненный зеленоватым настоем, пахнущим лесными травами.
— Не торопись. Лучше ещё немного поспи… Только не уходи глубоко. Возвращаться будет трудно. А я буду рядом, принцесса. Не исчезну. По крайней мере, пока ты не поправишься.
Глава 7. Пепел и Пламя
Глава 7. Пепел и Пламя
Левое крыло королевского дворца отделял от правого узорный, почти воздушный, переход из блестящего камня на высоте почти в полсотни метров. Он соединял спальни Элеанор Тарсфольской и её супруга и при дворе носил название — «Мост Супружеского Долга». Всего за три дня, проведённых во дворце, Сэра Грейсер убедилась, что этот каменный мост — единственное, что их соединяет. Во всём остальном, Её Величество редко могла рассчитывать на помощь мужа, слишком занятого охотой, пирами и телами юных служанок, прислуживающих при дворе. Узнав про новую фрейлину, которая появилась при дворе и была приближена самой королевой, король-консорт и главный военачальник решил совершить супруге визит.
Полноватый, краснолицый, но всё ещё чудовищно сильный, рослый и хмурый мужчина в расшитом золотом и рубинами кафтане и наброшенной на плечи горностаевой мантии шёл по переходу. Его действия были нетерпеливы и порывисты, всё ещё хищные и угрожающие, несмотря на количество выпитого, от которого Его Величество пошатывался на ходу, того и гляди рискуя налететь на узорчатую металлическую ограду, отделяющую его от падения во внутренний двор.
Наблюдающая за королём Сэра Грейсер втайне мечтала об этом, а ближайшее будущее ей казалось очень и очень мрачным. Впервые она осталась без надёжной опеки старшего брата, но эти три года, проведённые в столице, и доставшиеся ей тяжёлые испытания по пути сюда, успели закалить девушку. Так что Сэра, занимая предложенную по этикету позицию позади его супруги, что восседала за чайным столиком, лакомясь пирожными с утренним чаем, ожидала. Когда порывистым, резким движением король распахнул украшенную хрустальными оберегами дверь, она тоскливо зазвенела, словно заплакав.
— Рада вас приветствовать, мой супруг и защитник. Вы не часто радуете меня своими визитами, могу я поинтересоваться, что вас привело ко мне в это утро? — не поднимаясь, воскликнула королева.
Впрочем, зная характер «хищного хряка», она ничуть не сомневалась в том, что он приперся, надеясь насладиться страданиями и плотью несчастной, что едва держалась на ногах позади её кресла. Осмотрев быстрым, мрачным взглядом довольно скромное помещение, где, помимо декоративной мебели, присутствовала только широкая кровать да ростовое зеркало, Бомон Бошан остановил взгляд на единственной присутствующей здесь фрейлине. Сэре пришлось опереться о спинку кресла, чтобы остаться стоять на ногах — даже просто взгляд Его Величества подавлял, бил по решимости словно пудовой кувалдой, заставляя девушку порадоваться тому, что она поседела так рано, иначе у неё точно добавилось бы ещё седых волосков.
— Это она? — не отвечая на приветствие и игнорируя все правила вежливости, Бомон указал на седую фрейлину толстым указательным пальцем.
— Да, это определённо она. На ней платье, у неё длинные волосы, тонкий стан и наличествует грудь. Потому я могу с полной уверенностью согласиться с вашим предположением, мой нетрезвый супруг, — согласно кивнула ему королева.
— Ты меня поняла! Эта девчонка — сестра того нахального блондина, что сначала зачастил к тебе, а затем подло убил графа Найруса и его слуг? Мне было весело с этим сукиным сыном, и я буду скучать! Так что я жуть как хочу поквитаться.
— С женщиной? — королева сжала тревожно губы, вглядываясь в красное лицо супруга. — Ты собираешься попросту убить это дитя за семейную связь с этим… юношей? Наплевав на законы чести и гостеприимства? На то, что она — дочь человека, которого ты уважал?
— Не неси чепухи, Эли! Я никогда не убивал женщин, и тебе это известно, как и все остальные мои грехи. Которых, безусловно, немало, но каждым из них я искренне наслаждаюсь, так что среди них нет тех, что посрамят мою честь! — взорвался король, окатив комнату вспышкой алой Воли.
Сэра вскрикнула и присела, скрывшись за креслом, — ноги подгибались, и её просто уже не могли удержать. Впрочем, Элеонор представление ничуть не впечатлило — она лишь приподняла правую бровь и изогнула губы в намёке на презрительную гримасу. Воля Бомона сразу потухла, ему стало чуточку стыдно.
— Я просто хочу пригласить девочку к себе и узнать, что ей известно, — голос короля стал тише и уже не звучал громовыми раскатами, от которых хотелось вжимать голову в плечи.
— То есть ты собираешься сначала её изнасиловать, а затем прикажешь кому-то попросту придушить? Я верно тебя поняла, мой супруг? — ласковым, но каким-то пугающим голосом поинтересовалась Элеонор и сложила руки на столе перед собой.
— Хватит. Зачем мне девок насиловать, они на меня сами бросаются. Я собирался ей предложить вина и поговорить по душам. Чтобы наладить контакт. Возможно, она сможет убедить меня сменить гнев на милость и простить её недоумка-брата, — бросив опасливый взгляд на один из перстней на правой руке королевы, Бомон примирительно улыбнулся.
— И чем это отличается от изнасилования? Видимостью согласия? Ты можешь с ней поговорить, мой “благородный” супруг, но при мне. Эта девочка — не просто фрейлина. Я избрала её стать наследницей моего долга, — Элеонор изящно поднялась из кресла, обошла его и помогла Сэре подняться, отряхнув её платье. — Пожалуйста, милая, расскажи моему супругу всё, что тебе известно о своём брате. Ничего не скрывай и не лукавь — он, как и я, чует даже малейший намёк на ложь.