Прикинув направление по расположению солнца, девушка повернулась на север и начала спускаться по рыхлой земле. Сегодня она намеревалась найти какой-нибудь родник или озерко, чтобы смыть с себя кровь, а к вечеру обзавестись надёжным укрытием, чтобы переждать ночь. Хотя без влияния Сердца Чащи тут вряд ли будет происходить такая же чертовщина, потенциальная встреча с зубастыми и клыкастыми охотниками её порядком пугала. В этом состоянии Лана не была уверена, что сможет справиться даже с парочкой тварей, тем более — с целой стаей. Так что она очень надеялась пройти хотя бы ближайшую часть пути без стычек.
***
К сожалению, удача оставила её вскоре после того, как Лана преодолела буреломы и вошла под сень листвы. Всего час спустя, осторожно крадущаяся сребровласка заметила большую светлую поляну, по которой, покачиваясь, бесцельно бродили карлы. Они словно лунатики двигались шаткой походкой, иногда сталкиваясь друг с другом или с деревьями. Лана насчитала четверых: похоже, вместе с постоянным влиянием Зова они утратили и волю к жизни. Это было большой удачей — баронесса осторожно отступила в кусты, пока её не заметили, и попыталась обогнуть поляну по дуге.
На полпути ей не повезло — она практически нос к носу столкнулась с карлой, стоявшим в густом кустарнике. Мелкий уродец, едва достававший ей до груди, уставился на неё узкими желтоватыми глазами, заплывшими складками кожи, и в следующий миг в них что-то вспыхнуло. Карла гортанно вскрикнул и попытался схватить Лану за руку. С трудом подавив испуганный вскрик, девушка отскочила назад и выхватила меч. Со стороны поляны послышались злобные крики — сородичи твари подняли тревогу. Низкорослый мутант метнулся вперёд, но девушка вновь отскочила и взмахнула клинком, целясь ему в шею.
Удар получился неудачным — руки дрожали от страха, и вместо того, чтобы срубить голову, меч с мерзким звуком врезался в плечо, заставив карлу взвыть от боли.
Лана пнула его в грудь и с трудом выдернула клинок, резко рванув на себя, расширяя рану. Она пыталась унять дрожь, но всё ещё не понимала, что именно так её напугало во взгляде жалкого мутанта. Времени на размышления не было. Перепрыгнув через начинающего оседать на землю уродца, она рванула прочь. Едва оторвавшись от места схватки шагов на пятьдесят, она услышала, как карлы с поляны заломились в кусты, громко галдя.
Уже на бегу ей пришла в голову замечательная идея срезать через опустевшую поляну, пока преследователи обыскивают кусты, и, стараясь держаться тени деревьев, она попыталась проскочить открытую местность насквозь, чтобы скрыться в кустарнике напротив. До укрытия оставалось всего несколько метров, да и, судя по звуку, туповатые мутанты её потеряли, но тут сухой треск ломающихся сучьев возвестил об очередной неудаче. Из кустов навстречу выбежали ещё пара уродцев. Пожирая Лану плотоядными взглядами, они дико заверещали. Только сейчас девушка осознала, что её так пугает в их глазах озабоченных идиотов. В них чувствовалось обожание и одержимость.
Сердце пропустило пару ударов, а затем оглушительно застучало в ушах, разливаясь по всему телу волнами жара и чуждой, фиолетовой ауры. Ужас, смешанный с омерзением, подстегнули Волю оттого, что девушка инстинктивно бросила взгляд на их болтающиеся короткие, толстые чресла. Картины возможной мучительной участи хватило, чтобы, коротко вскрикнув от страха, Лана рубанула ближайшего вопящего карлу, но тому удалось костяной дубинкой парировать удар, уводя меч в сторону. Потеряв баланс, баронесса замедлилась и получила сильный тычок длинной палкой в живот от второго карлы, едва не рухнув лицом в грязь.
Отпрыгнув назад, Лана вернула равновесие и, перехватив клинок поудобнее, попыталась зарядить его Волей. Сердце бешено стучало в груди, ладони вспотели, но баронессе удалось окружить лезвие меча тусклым маревом фиолетовой ауры, после чего она шагнула вперёд и обрушила меч на карлу с дубиной. Тот поднял оружие, чтобы отбить атаку, но коротким движением кисти Лана подправила взмах и почти срубила уродцу голову. Держась на нитях кожи и сухожилий, он запрокинулся назад, а затем мутант начал медленно заваливаться на спину.
Его товарищ пронзительно заверещал и ударил баронессу палкой по ногам, но, успев среагировать, Лана подпрыгнула вверх и в падении рубанула карлу мечом. Монстр подставил под удар свою палку, фиолетовая аура на клинке замерцала и погасла, когда меч наполовину врубился в крепкое дерево Чащи. Лана сразу же отпустила клинок и, шагнув вперёд, пнула карлу сапогом в пах, следом выхватила кинжал и вогнала его в шею уродца. На пару мгновений их глаза встретились — в широко раскрытых буркалах она увидела какую-то почти детскую обиду и непонимание, а затем мутант забулькал и рухнул в траву.
Сзади слышались крики ещё нескольких карл — они выскочили из кустов и сейчас бежали к ней по поляне. Лана оглянулась: несмотря на короткие ноги, уродцы — их было четверо — довольно споро сокращали дистанцию, и спустя несколько секунд уже будут рядом, мешкать было нельзя. Упёршись ногой в палку, Лана, напрягая мышцы, смогла выдернуть клинок и, освободив кинжал из шеи второго убитого, бросилась бежать, моля богов о том, чтобы не наткнуться на кого-то из чудовищ в кустарнике.
***
Лана бежала уже почти час кряду, пока гортанные крики карл не затихли позади, а она сама, проскочив парочку полян и небольшой холм, не оказалась в густом лесу. Одежда насквозь промокла от пота, ноги дрожали от усталости, а горло издавало странные хрипы. Время уже перевалило за полдень, когда баронесса решила остановиться, чтобы перевести дух. Прижавшись спиной к дереву, она устало села, пытаясь унять стук сердца в груди. Раньше подобный забег не вызвал бы никаких затруднений, но сейчас она едва не умирала от жажды и изнеможения.
Дрожащими руками блондинка стянула с себя походную сумку, достала флягу и жадно напилась. Кожа зудела от смеси засохшей крови и пота, а длинные волосы, которыми она гордилась даже тогда, когда считала себя мужчиной, висели слипшимися прядями. Лана выглядела просто ужасно, а чувствовала себя и того хуже. Нужно было найти какой-нибудь ручей, чтобы пополнить запас воды и привести себя в порядок. Иначе — от вони, раздражения и собственной слабости — она того и гляди рисковала окончательно разочароваться в этой собачьей жизни.
Девушке наконец-то улыбнулась удача — всего через два часа пути она вышла на берег небольшого озерка, затерянного между двумя невысокими, пологими холмами. Серебристая гладь воды отражала высоко стоящее солнце и плывущие по небу белые перистые облака. Постояв недолго, разглядывая эту прекрасную картину, Лана вздохнула и отправилась вдоль берега озера, на ходу собирая валежник для костра. Закончив с разведением огня, девушка полностью разделась и принялась отстирывать одежду от пыли, пота и крови, натирая её песком.
На все эти хлопоты ушла ещё пара часов. Долина была прикрыта холмами от пронизывающего северного ветра, а потому в ней было довольно тепло. Да и за работой девушка раскраснелась, чувствуя, как сердце начинает работать стабильнее и тише. Его непривычный стук уже не отдавался в ушах громовыми раскатами — стоило ей хоть немного напрячь Волю, медленно и неторопливо, как у неё получалось с помощью давно заученных практик распространить ауру по своей коже. Клинок такая защита остановить, разумеется, не могла, но сохранять приятную температуру — вполне позволяла.
День уже клонился к закату, когда, закончив развешивать одежду на ветках деревьев, Лана, подрагивая от радостного предвкушения, сама погрузилась в нагревшиеся за день воды, смывая с тела кровь и застарелый пот. Немного отплыв от берега, баронесса нырнула, разглядывая дно озера — вода в нём была кристальной чистоты, судя по всему, оно подпитывалось подземными источниками. Вынырнув и набрав полную грудь воздуха, сребровласка весело рассмеялась. Слушая свой голос, она даже сама посчитала его мягкий тембр красивым. Стало невероятно комфортно и хорошо, и из озера, разогретого за день ярким летним солнцем, не хотелось вылезать на вечернюю прохладу.
Блондинка упивалась тем, как вода ласкает кожу. Она медленно опустилась в озеро, вытянулась, зажмурившись, и легла на водную гладь. Вода обнимала её — мягко, нежно, чуть холодя, вызывая по телу едва уловимые мурашки. Разметав руки и ноги, Лана лежала, словно в объятиях самого мира, взирая в полусне на бледнеющее небо, где начинали вспыхивать первые звёзды.
Как бы ни были плохи дела — умирать здесь она не собиралась. В груди билось что-то живое и упрямое. Слишком много оставалось невыполненных обещаний. Слишком сильно хотелось жить — с наслаждением, с голодом, с новой остротой ощущений. Мир стал другим. Пусть и не добрым — но всё же наконец настоящим.
Выбравшись из воды, Лана провела ладонями по телу, стряхивая капли — движение оказалось медленным, почти ленивым, и сама себе она в этот момент показалась животным, влажным, живым. Дрожь прошла от плеч до ног. Подкинув в костёр свежих веток, она уселась на плоский камень, обняв колени. Голая, с растрёпанными, ещё влажными волосами, согреваемая огнём, она ощущала свою плоть особенно — каждый изгиб, каждое прикосновение воздуха к коже. Было в этом что-то запретное, и потому притягательное.
От треска сгорающих дров веяло теплом и безопасностью. Девушка позволила себе расслабиться от напряжения последних дней, отдаваясь этому чувству. Глядя в костёр, Лана вдруг вспомнила его — своего лучшего друга. Его голос, ярко-зелёные, озорные глаза. Его добрую, тёплую улыбку, от которой у неё всегда возникало чувство, будто солнце касается кожи. Сердце сжалось — не от боли даже, а от этой особенной, тянущей тоски, похожей на предчувствие объятия, которое может никогда не случиться.
И — едва уловимое, но пронзительное — желание. Тихое, но всё поглощающее. Таких его прикосновений она прежде не знала, но воображение нарисовало их с такой плотностью, что на коже проступили мурашки. Грудь тяжело поднялась, соски напряглись и дрожали от холода, но больше — от внутреннего жара. Она коснулась их ладонью, едва-едва — и тут же отдёрнула руку, заливаясь жаром стыда.