“Что со мной происходит? Я же для него просто подруга.” — пронеслось в растерянных мыслях.
Встряхнув головой, Лана вскочила, сгорая от смущения, и быстро начала одеваться. Вещи высохли, но на коже осталась та особая электризация неутолимого желания, пронизывающая до самых кончиков пальцев. Лес молчал, только у самого озера полз туман, серебряный, как дыхание луны. Её тонкая рубашка немного прилипла к коже, каждая складка жгла кожу. Острота ощущений была избыточной что балансировала между болью и сладостью.
Разогрев походный котелок, Лана приготовила гречку с сушёным мясом. Обычная пища, но запах вдруг показался ей волшебным. Пахло теплом, телом, домом. Когда она зачерпнула ложку, остудила дыханием и отправила её в рот, вкус вдруг вспыхнул ярко, как будто каждая крупинка была живой. Она жевала медленно, с наслаждением, почти с лёгким стоном удовольствия. Когда-то она не чувствовала этого. Всё было плоским, безвкусным. Но теперь — теперь тело жило. И каждая мелочь, каждый вкус, каждый запах будоражил.
Кажется, прежде ей лишь раз доводилось испытывать такое наслаждение от еды. Вспомнилась Ульма Кроу, собирающая им припасы в дорогу, её красная шевелюра и потерянная улыбка. Накатила грусть, Лана не просто чувствовала себя перед ведьмой в долгу, но успела искренне привязаться. Вместе с тем, как изменилось её сознание и восприятие, так же изменились ценности и желания. Собственная слабость и подверженность эмоциям уже даже не злили, а скорее интриговали.
Стоило закрыть глаза и сконцентрироваться на эмоциях — она начинала видеть прямо сквозь веки сотни различных оттенков. Здесь, посреди леса, она была окружена пламенем жизни мириадов цветов и чувствовала со всем окружающим безобразием необъяснимую связь. Этот лес помнил ее, будто знал очень и очень давно. Казалось, протяни она руку — деревья склонятся, открывая дорогу, воды озера разойдутся, а вкусная рыбка сама весело выскочит оттуда ей на обед.
Услышав серебристый всплеск, Лана удивлённо вскрикнула, увидев парочку упитанных рыбин, бьющихся в предсмертном танце на берегу. Сердить богов и отказываться от их даров девушка не собиралась, так что быстро прибила несчастных самоубийц и вскоре дополнила ими свой рацион. А затем, сытая и счастливая, улеглась спать прямо на берегу. Стало слишком лениво искать убежище, да и это место почему-то показалось ей вполне безопасным.
Поутру, съев остатки каши, Лана продолжила путь, направляясь на север. Если она хотела каким-то чудом добраться до Лангарда, сначала нужно было выйти в самые северные регионы, населённые людьми, к форту Равен. Три года назад Лана уже бывала в нём, где и познакомилась с Айром при весьма опасных обстоятельствах, что в будущем быстро переросло в настоящую, крепкую дружбу, которой баронеса дорожила столь же сильно как и своей семьей - Сэрой.
Идя по лесу, блондинка приметила, какими сонными и медленными стали многочисленные звери, которых она встречала по пути. Раньше этот лес буквально полыхал первобытной, животной энергий. А сейчас кролики и белки лениво уходили с его дороги едва шевеля лапками. Подняв одного кроля за уши и заглянув в глаза, Лана не увидела в них даже страха, будто животное наелось волшебных грибов и возомнило себя лесным властелином. Похоже, что исчезновение артефакта сильно изменит эти места, впрочем, природа всё равно со временем исцелит сама себя. Лана осторожно опустила зверюшку, ей претила бессмысленная жестокость, а еды ещё было в избытке.
Следующие пять дней пути прошли спокойно, и лишь истёршиеся в тугих портянках ноги доставляли проблем и постоянно болели. Лес медленно оживал вокруг, по вечерам начал слышаться вой волков, так что ночевать баронесса предпочитала как обезьяна - на дереве. Сейчас блёклый огонёк ее Воли вряд ли бы отпугнул диких зверей, реши они отобедать.
Каждые два часа поутру, прежде чем отправиться дальше в путь, Лана ежедневно посвящала тренировкам и медитации, но укрепить Волю посредством стандартных практик стало куда сложнее, лишь в первый день, проснувшись у озера, Лана поняла, что ее Воля стала чуточку ярче. Но как бы она ни пыталась развить успех, пока результата это не возымело.
А ещё девушку беспокоило, что ее Воля изменила свою окраску. Цвета ауры характеризовали её носителя, синий цвет был самым распространённым, он встречался у начинающих идти по пути меча оруженосцев и юных рыцарей, но со временем менялся под стать владельцу. Люди, склонные к инстинктивным, быстрым действиям, не привыкшие долго размышлять о последствиях, становятся носителями красной или розовой ауры. Чёрная аура была у тех, кто любит насилие, убийства и наслаждается самим этим процессом. Зелёная характеризует логичные действия, холодный и последовательный анализ, носители этой ауры становятся отличными охотниками и следопытами, а также следователями.
Кроме того были уникальные ауры третьего пробуждения, например золотая Воля Полководца, которой владел Лейнард, но Лана никогда не слышала о ком-то, чья аура изменила бы цвет на фиолетовый. Возможно, это было как-то связано с Ульмой и тем артефактом в Чаще. Он пульсировал схожим цветом, но был… Совсем чуждый, грязный, неправильный. Своя аура казалась сребровласке гораздо чище.
Погруженная в размышления, баронесса не сразу поняла, почему потянулась к рукояти меча. Остановившись и втянув носом воздух, Лана прислушалась к лесным звукам и стекающемся отовсюду эмоциям, пытаясь вычленить из них то, что заставило ее насторожиться. Откуда-то издалека, с севера, куда она направлялась, доносился едва слышный звон стали. Судя по всему, там кто-то сражался. Чтобы там ни происходило, это вряд ли касалось ее лично, но баронесса решила разведать, кто там бьётся, оставлять возможную угрозу за спиной она опасалась.
Глава 12. Тени героев
Хардебальд отошел от окна и, чтобы размять ноги, немного нервно прошелся по комнате — от дубовой двуспальной кровати в углу помещения до рабочего стола, со стоящим за ним кожаным креслом, украшенным золотой эмблемой его рода. Это была единственная дорогая и статусная вещь в помещении; в остальном старик предпочитал скромные, функциональные вещи, лишенные изысков. Но подарок есть подарок — его пришлось принять, тем более что даритель был сам король.
Когда он вернулся к окну, замеченная кавалькада из девяти всадников уже подъезжала к внешним вратам. Сейчас он мог их рассмотреть подробнее. Доспехи рыцаря, возглавляющего отряд, были побиты, а эмаль щита с изображением грифона поблекла и покрыта сколами. Айр Лотаринг был исполнительный и прагматичный парень, а его заданием была простая разведка на дальних северных рубежах. И раз он вернулся так рано, к тому же вступив в бой и потеряв двух парней, то это могло означать только одно: отряд попал в засаду, и им пришлось сражаться.
Сейчас баронство еще лихорадило от нападений лесных монстров. К счастью, большая часть тварей атаковали земли западных баронов; на севере нападений было сравнительно мало — было обнаружено лишь несколько стай, которые уже загнали и уничтожили патрули. Но если свежеватели снова покинут свой проклятый край — это могло стать смертельно опасным. Старый генерал покачал головой, наблюдая, как Айр спешился и быстрым, решительным шагом направился в замок.
Хардебальд за эти три года смог выбить средства из королевской казны и восстановить первые две стены, пострадавшие после долгого запустения. Но вот с солдатами всё ещё была беда: на его просьбы усилить северный гарнизон по крайней мере тысячей ратников он получил лишь сотню — под командованием Лотаринга. Достойное подкрепление, но крайне недостаточное в случае, если свежеватели снова устроят массовое вторжение.
По решению Её Величества, Хранителю Севера было разрешено рекрутировать крестьян из соседних баронств, при условии, что сюзерен этих земель будет не против. Но граф Эбельбах, как и барон Нихбен, не спешили отправлять своих людей на службу. Так что численность гарнизона, после крупных потерь во время последней осады, ему удалось поднять лишь до пяти сотен ополченцев, большая часть которых были безусыми юношами с мозолями лишь от плуга и топора. По-настоящему боеспособными частями были лишь его личные дружинники, многие из которых сражались три года назад на этих стенах, да сотня гвардейцев, которых привёл Айр.
Громкий стук заставил старика вздрогнуть, вернувшись из размышлений. Подойдя к столу, он сел в кресло и громко воскликнул:
— Входи!
Распахнув дверь, внутрь зашёл молодой парень в тяжёлой броне, снял шлем-бацинет с глухим забралом и, сдёрнув латную перчатку с правой руки, вытер пот со лба. Последние два дня он почти не спал, простая разведка обратилась дикой погоней — ему лишь чудом удалось сохранить жизни большей части отряда, потеряв лишь двоих.
— Свежеватели уже в каньоне, но продвигаются медленно. Тянут обоз из Гурдрун, ставят временные лагеря, как и три года назад — готовятся основательно. Это будет полноценное вторжение, мессир, — холодно доложил сотник, ударив кулаком себя в грудь. — Мы нарвались на несколько охотничьих отрядов, они уже разбрелись по дальним хуторам, боюсь, что людей…
— Гражданские уже в крепости, — успокоил его Хардебальд. — Было у меня припоганое чувство ещё когда твари повалили из леса, так что я решил не повторять прошлых ошибок. Мы вывезли всех поселенцев и подготовили караван — они под конвоем отправятся в земли Эбельбаха в ближайшее время. На твои плечи ляжет задача по их охране. Много человек с тобой отправить не смогу — возьмёшь десяток гвардейцев, второй отряд будет из дружинников, его поведёт Люгер Трей.
Айр задумался, прикидывая, сколько займёт путь с караваном туда и обратно, и решил возразить:
— Господин, я не уверен, что успею вернуться к началу осады. Возможно, лучше доверить это сэру Трею?
— Тебе и не нужно будет возвращаться. Мы здесь не сдюжим, если свежевателей будет хотя бы столько же, как и в прошлый раз. Нужно поднимать баронов, но, к несчастью, герцог Восточный сейчас в отъезде — он полгода назад отплыл в Ларию. Потому от лица Хранителя Севера ты объявишь общее собрание. Для начала нужно будет заручиться поддержкой графа Эбельбаха, а затем...