— Вряд ли они меня будут слушать, мессир. Я же говорил вам по прибытию. Там каждый спит и видит — урвать кусок земель от соседей, а меня и вовсе считают выскочкой, грязным бастардом. Если кто и сможет собрать военные силы, так это исключительно вы, — Лотаринг снова решился оспорить приказ.
Хардебальд склонился над столом, глядя в разбросанные по нему депеши и письма. Он, разумеется, понимал, что паренёк прав, но…
— Я устал бегать от сражений, в которых могу проиграть, — выдохнул ветеран и, прикрыв глаза, продолжил: — Понимаешь, в чём дело... Всю свою жизнь я вступал только в те битвы, где имел высокий шанс на победу. А до этого — отступал, выжидал лучший момент, пытался получить тактическое или численное преимущество. Оборона этой крепости требует того, чего мне всегда не хватало — безрассудной отваги и умения стоять до конца, по колено в крови, на собственных кишках. Я уже достаточно стар, чтобы думать о приближении смерти. Закрывая глаза, вижу лица многих отважных мужей, что остались жить исключительно в моей памяти. Хочу уйти так, чтобы быть их достоин.
— Я понимаю ваши чувства, мессир. Но долг важнее наших желаний, и он требует, чтобы вы жили — ради королевства, ваших вассалов и подданных. Я уже бился в этой крепости однажды, и мы выстояли. Оставьте всё на меня. Клянусь, пока жив — форт не падёт! — лязг железа от удара в кирасу прозвучал в подтверждение клятвы.
Комната погрузилась в тишину. Хардебальд встал и прошёлся до окна, бросив на север долгий, настороженный взгляд. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы кошмар, случившийся тридцать лет назад, больше никогда не повторился. Он чувствовал, что свежеватели — это лишь вестники чего-то по-настоящему жуткого, питающегося человеческими страданиями и свежей кровью. И если дать этому «нечто» достаточно времени, чтобы разожраться, — остановить его станет почти невозможно. Даже объединённой мощью всего королевства.
Но… При дворе в лучшем случае считали, что он преувеличивает угрозу, чтобы получить больший политический вес. В худшем — называли безумцем. За глаза, разумеется. Старый ветеран всё ещё мог постоять за свои слова — острым клинком.
Долг — тяжёлое слово. Добровольное бремя, которое определяет твою жизнь, заставляет принимать такие решения, на которые ты бы никогда не решился при иных обстоятельствах. Хардебальд был человеком долга. А потому не мог себе позволить быть героем. На эту роль всегда назначался кто-то другой. Когда-то давно — Байрн Грейсер. Теперь это был Айр Лотаринг.
— Да будет так, — резко согласился Хранитель Севера. Его плечи опустились, морщины стали глубже, а горделивая осанка на мгновение уступила место старческой сгорбленности.
Сделав глубокий вдох, Хардебальд шумно выдохнул, снял с пальца тяжёлый перстень своего рода и протянул его воспитаннику:
— Ты становишься комендантом крепости и вправе принимать любые решения от моего имени. У тебя только одна задача — любой ценой удержать форт Равен до моего возвращения! Это тяжёлая ноша, но я уверен, что никто не справится с ней лучше тебя.
Лотаринг не сомневался, что это — правильный выбор. Он обязан пережить осаду, заслужив почёт и уважение среди гвардейцев и знати. Это увеличит его окно возможностей, когда отец начнёт восстание. Кроме того, именно сюда направлялась Лана. Он запретил себе думать, что подруга погибла во время катаклизма. Пускай с их расставания прошёл почти месяц, и она давно уже должна была покинуть проклятые леса. Он дал ей слово — дождаться. И собирался сдержать его любой ценой. Айр двумя руками и с поклоном принял перстень.
— Почту за честь, милорд. Люгер Трей отправится с вами? — коротко осведомился он.
— Караван станет лакомой целью для охотничьих отрядов, а мне потребуется второй шевалье для его защиты, — согласно кивнул Хардебальд. Старик и так решил взять минимально возможный отряд, потому не мог позволить себе оставить последнего лояльного вассала.
— Хорошо, мессир. Пока вы ещё здесь, прошу утвердить пару важных предложений. Во-первых, я слышал, что Лифект Гофард — весьма амбициозный человек, окончивший высшую офицерскую академию...
***
Хардебальд отбыл вместе с караваном на следующее утро, а тяжесть задачи подготовки крепости к обороне целиком легла на плечи Айра. Всего день работы с бумагами заставил его проклясть всё и вся и молить о том, чтобы свежеватели прибыли побыстрее. Утверждение размера пайков, времени дежурств и патрулей, разнарядки на снос зданий в деревушке, выстроенной около крепостных стен, подготовка новобранцев в ополчении — всё это выматывало почище, чем любая битва.
Остро сказывалась нехватка офицерского состава. Помимо гвардейских десятников, у него был лишь Джайл Нихбен, которому серьёзные задачи Айр доверять опасался — парню лишь недавно исполнилось восемнадцать, и он был полон возвышенных ожиданий и желания показать себя и покрасоваться перед солдатами. Мальчишке ещё лишь предстояло узнать на своей шкуре, что война — это не только стройные ряды бойцов в начищенных до блеска доспехах, боевое товарищество и героические подвиги, но ещё кровь, грязь, боль и стаи воронья, обжирающихся до отвала у основания крепостных стен.
Ещё целую неделю Айр разбирался с основными вопросами, но легче не становилось — проблемы возникали одна за другой. Ополченцы считали гвардейцев опереточными, чванливыми солдатиками, в то время как последние искренне презирали бывших крестьян за недостаток дисциплины и подготовки. Чтобы скрепить отряды узами товарищества, Лотаринг решил устроить военные игры, разбив солдат гарнизона на три отряда, каждый из которых в равной мере состоял из гвардейцев и ополченцев.
Так что следующие несколько дней солдаты бегали, нагруженные мешками с песком, от одной стены до другой, сражались друг с другом, вскакивали по тревоге посреди ночи и стреляли в полутьме по мишеням, а отряд отстающих отправлялся в полном составе вместо заслуженного отдыха — на тяжёлые работы у основания крепости, где они копали волчьи ямы и ставили надолбы, ощетинившиеся кольями. Затея сотника определённо оказалась успешной: совместные тяготы сплотили бойцов. Вместо внутренних распрей они дружно и от всей души возненавидели командира-тирана.
***
Когда в окно крепости влетел голубь с привязанным к лапке письмом, Айр как раз заканчивал слушать доклад Нихбена по вернувшимся патрулям. Каждый раз сотник втайне надеялся, что солдаты вернутся с его подругой-беглянкой, но они сообщали лишь о продвижении свежевателей, большая часть охотничьих отрядов которых, похоже, была отправлена в Дикую Чащу и почти не показывалась на равнине.
Жестом прервав заместителя, Айр снял свёрнутую в рулон бумажку и внимательно прочёл послание. Оно было написано мелким, чётким почерком. Лорд-Хранитель Севера сообщал, что караван беженцев успешно добрался до безопасных земель, не столкнувшись с врагом. Словно разведчики свежевателей вместо охоты за людьми как обычно, преследовали какие-то другие цели. Из плохих новостей — встреча баронов состоится только через неделю, из хороших — ему удалось выбить у графа несколько повозок припасов: качественные доспехи, стрелы, зажигательное масло и оружие.
Но главная, по-настоящему отличная новость заключалась в том, что Хардебальду удалось нанять группу лайрийских магов. Барону пришлось залезть в долги — кудесники всегда взыма́ли весьма высокую плату за свои услуги, — но, помня о той чертовщине, что происходила во время прошлой осады, их мистическая защита определённо не будет лишней. Они пока были на дальних западных рубежах и смогут прибыть на северные окраины через полторы–две недели, так что старик первым решил отправить обоз и попросил встретить его у границы, в то время как магов сопроводит позднее Люгер Трей и дружинники.
Для засидевшегося в крепости Айра это было глотком свежего воздуха. Энергично поднявшись из кресла, он подошёл к Джайлу и заглянул в стеснительные, карие глаза парня, отдав приказ:
— Остаёшься за главного. Держи ворота запертыми, удвой ночную охрану, патрули не отправляй. В случае, если заметите крупный отряд свежевателей — зажги сигнальные огни. Я возьму десятку Ховара и Жёлтого, нужно будет покинуть крепость на несколько дней. Вопросы?
— Никак нет, — подавшись назад, озадаченно воскликнул парень. — Можете на меня положиться.
Окинув его долгим, задумчивым взглядом, прикидывая, можно ли оставить паренька на этот срок без надзора, Айр всё же решился. Сейчас, когда основные внутренние проблемы гарнизона решены, он мог себе позволить немного отвести душу за пределами стен. Да и ценность обоза с припасами была высока и отчасти оправдывала его желание заняться этим делом лично.
Сбор отряда не занял много времени, после последней адовой недели, солдаты восприняли отъезд командира и несколько дней передышки - как благословение свыше. Сопровождающие его гвардейцы из лучших отрядов тоже были полны рвения, приближение неприятеля изматывало морально не меньше чем физические тренировки, а действия помогали сбросить это излишнее напряжение. Отряд Желтыша Айр уже доукомплектовал, переведя ему двух бойцов, хорошо показавших себя на тренировках, и был уверен, что два десятка гвардейцев были достаточным и надежным прикрытием.
***
В путь они отправились в полдень, выносливые кони несли наездников лёгкой рысцой. Воины были снаряжены в латы и готовы к бою. Хотя все последние доклады разведки твердили, что свежевателей на тракте не замечали, у Айра было нехорошее предчувствие близкой опасности. Он не мог его себе объяснить, но стоящее в зените солнце словно светило чуточку менее ярко, а кружащие на границе зрения впереди птицы казались какими-то неправильными.
В такие мгновения он жалел, что не владеет Волей Охотника, благодаря которой зрение становится настолько острым, что позволяет различать объекты на немыслимом расстоянии. Ведь в армии свежевателей присутствовали твари, способные летать. Певуньи — замученные женщины, утратившие свою человечность, благодаря которым сущность, управляющая свежевателями, с лёгкостью могла отслеживать перемещения людей.