А ещё он был настоящим молчуном. Поначалу Айр даже думал, что этот дикарь не понимает цивилизованной речи — или вовсе лишён языка. Однако это было не так. Риэль уже несколько раз помогал ему с ликвидацией особо опасных и отмороженных аристократов из рыцарских и баронских домов, но лишь однажды подал голос — не позволив Айру пришибить молодого паренька, случайно оказавшегося на вечеринке садистов и работорговцев. На вопрос, почему он молчал раньше, чернокожий просто пожал плечами, дескать, всё было нормально и он валил кого надо. Айра одновременно настораживало и успокаивало его общество: на чёрного воителя можно было положиться в бою, но его способности — при всей их незаменимости — немного пугали.
Когда Айр вернулся из бани, Риэль уже стоял у стены, в стороне от солнечных лучей, падающих из окна. В ответ на приветствие он едва заметно наклонил голову, внимательно изучая, как паучок у кровельной балки медленно плетёт паутинку.
— Знаешь, из-за этого барона Гофарда много людей пострадало, — натягивая плотные кожаные штаны, поделился Айр. — Будучи ещё простым гвардейцем, я столкнулся с ним в одном притоне, который мы накрыли. Он развлекался тем, что срезал женщинам веки и заставлял смотреть, как он насилует и убивает их дочерей. Когда мы помешали этим милым увеселениям, ему всё сошло с рук — разве что был вынужден покинуть столицу, потому что пошли неприятные слухи.
Накинув на плечи тяжёлую кольчугу тройного плетения, обильно смазанную маслом, чтобы не слишком звенела при ходьбе, Айр пару раз подпрыгнул, равномерно распределяя её вес по плотному поддоспешнику. На лице Риэля не дрогнул ни один мускул — южанина паук под свободами дома интересовал больше, чем откровения своего юного подопечного. Но Айр говорил не ему — а скорее самому себе, фокусируясь на достижении цели. Он ещё не до конца стал социопатом, которому убить человека — всё равно что высморкаться. В таком поступке должен быть смысл.
— А ещё одна моя подруга — когда-то она была простой разбойницей по прозвищу Киса, а теперь стала аж целой графиней — оказалась на редкость везучей. Он таскал её с собой, как куклу или диковинную зверушку, по разным званым пирам. Девочка была на удивление собой хороша, но когда старый пидорас наигрался, то отрезал ей уши и отдал своим людям, чтобы они её повесили. Проходившие мимо "лесные братья" его слуг перебили, а девчонку с дерева сняли.
Закончив рассказ, Айр закрыл глаза, втянул носом воздух и понял, что готов. Контролируемая ярость разливалась по телу, наполняя руки энергией.
— Пойдём. Уверен, граф Найрус не лучше, чем этот подонок. Все одним миром мазаны. Пора им доходчиво показать, что они не вечные полубоги, а такие же жалкие смертные, как и мы. Да, парень?
Айр усмехнулся, поймав на себе внимательный взгляд лунно-серых глаз. Риэль неспешно кивнул и, протянув ладонь, взял рыцаря за предплечье.
Глава 3. Катарсис
Глава 3. Катарсис
С серых небес медленно падали капли дождя, разбиваясь о мостовую мельчайшими частицами влаги. Тонкая, едва заметная дымка стелилась вверх от земли, камни были нагреты жарким утренним солнцем, и вода медленно испарялась от их внутреннего жара. Это был единый, цельный образ, который охватил взгляд Айра, после того как он в компании Риэля сделал первый шаг по его путям. Толстые бревна, составляющие стены его дома, — стали прозрачными, фрагментарными нитями, натянутыми в пространстве. Вышагивающие по соседнему двору куры — тускло-белыми пятнами, работающие в кузне мастеровые — обжигающе яркими силуэтами. Мир полностью преобразился, стал иным.
Стены королевского замка, что высился в сердце города, и древние камни мостовой, лежащие под его ногами, — стали прозрачными, хрустальными и воздушными, отвечая на каждый шаг мелодичным перезвоном. Но даже их музыка не была вечной — они начинали дробиться на мельчайшие фрагменты, стоило к ним приглядеться внимательнее, а за ними, между ними, сквозила голодная пустота. Бездна, что звала, притягивала его взгляд и жаждала поглотить тело. Айр вздрогнул и расфокусировал зрение, возвращая в окружающий сумасшедший пейзаж подобие стабильности. Он уже в четвёртый раз пользовался этой странной магией южанина, но всё ещё не мог привыкнуть. Рыцарю требовалось всё мужество, чтобы унять дрожь в ногах и твёрдо зашагать по хрустальной мостовой, прямо сквозь десятки разноцветных огоньков, обозначающих спешащих по своим делам людей.
Лица случайных встречных он тоже мог разглядеть. Стоило ему только об этом подумать, как восприятие менялось, становилось более привычным — но лишь до тех пор, пока разум был сосредоточен на этой задаче. Айр молчал, меряя время собственными шагами. Ведь здесь не было солнца, не было звёзд, лишь величественные образы хрустальных строений и бескрайнее, лишённое облаков, серое небо. И одиночество, невысказанное и печальное. Это чувство было трудно облечь в слова, но именно оно изливалось с опустевших небес, подобно свету. Утончённая, почти болезненная красота этого места напоминала ему о Лане. Будто всё вокруг тоже было сломано когда-то давно — так же, как и она.
Звон хрусталя и далёкие отзвуки эха накладывались на почти абсолютную тишину, словно странный, слишком реалистичный сон. Лишь стальная воля и присутствие проводника позволяли рыцарю продолжать путь к одинокой, помпезной усадьбе, выстроенной у южной внешней стены. Это был самый элитный район города, где на площади, подходящей для проживания тысяч человек, находилось лишь два десятка имений, да ещё обширный парк, полный изящных, невысоких деревьев с кроваво-красными листьями, которые в осеннюю пору поднимались горячими южными ветрами в настоящую алую бурю. Сейчас, ранней весной, рыжий ковёр прошлогодней листвы осыпал землю, скрывая от глаз прятавшуюся в ней пустоту.
Айр остановился у внешней ограды — она была лишь штрихами, сотканными из тонкого и прозрачного металла решёток. За ней виднелись несколько десятков патрульных гвардейцев, что разбрелись по всей территории, чутко охраняя периметр. Но Лотаринг был для них невидим, а стены и прочие препятствия были для него сейчас эфемерны, словно очень плотный туман. Он прошёл сквозь, и зашагал мимо охраны по прошлогодней листве. Несколько рыцарей, встреченных по дороге, отличались от обычных людей — их свет наливался лазурью и резкими штрихами различных цветов: чёрный, красный и зелёный чередовались и переплетались в причудливые узоры. Носителей Воли во внешней охране оказалось довольно много — двенадцать человек, но сейчас они не могли ему доставить проблем.
Внутреннее убранство особняка таяло и переливалось оттенками боли. Он сразу заметил в одной из дальних комнат мерцающий, затухающий силуэт. Там медленно и одиноко умирала одна из жертв безжалостных подонков — похоже, кто-то из благородных в порыве страсти ей сломал спину, а после бросил на пол, словно сломанную игрушку. Для владеющих Волей человеческая плоть была очень хрупка, даже если они сами уже давно были не воинами, а просто разжиревшими и погрязшими в разврате ничтожествами.
Их внутри было пятеро. Двое — ярко-алые, с вкраплениями чёрных молний — похоже, личные стражи. Один из них был Тайрн Соран, именитый рыцарь из Центральных земель, вошедший в десятку лучших во всём королевстве. Они стояли позади своих сюзеренов, что отдыхали после забав с несчастной, умирающей в дальних покоях. Смерть для барона и графа была просто острой приправой к сексу, способной хоть немного взбодрить присытившиеся, стареющие чресла. Чёрный и синий — возможно, когда-то и были доблестными воителями, но теперь лишь два будущих трупа.
Пятый и последний аристократ сразу привлёк внимание Айра, отчего тот нахмурился и удивлённо прошептал:
— Какого хрена он здесь забыл?
Риэль не спешил ему отвечать, да и вопрос был риторическим. Айр помнил рекомендацию отца — начинать действовать лишь после того, как гость покинет его будущих жертв, — а потому весь обратился в зрение и слух.
***
Гофард, одетый лишь в распахнутый на волосатой груди халат, отпив из бокала вино, лениво уставился на нового гостя и кивнул в его сторону своему товарищу — невысокому, полноватому и совершенно лысому графу Найрусу, что уже успел основательно захмелеть, судя по красной физиономии.
— Вот, поглядите! Именно о нём я вам и рассказывал. Позвольте представить — это тот самый Грейсер, сын моего старого друга, героя Северной войны, Байрна, — с неприятной ухмылкой воскликнул черноволосый мужчина с немного оплывшим от обильных возлияний лицом.
— Господин барон, я всё равно не понимаю, зачем вы пригласили этого молодого человека. Не думаю, что он впишется в нашу компанию, — без малейшей заинтересованности ответил Найрус, мазнув глазами по бледному лицу Ланна.
— Подождите немного, мессир. Уверен, вы скоро оцените мою затею, — ухмыльнулся черноволосый, а затем повернулся к вошедшему и воскликнул: — Вы обдумали моё предложение?
— Это было не предложение, господин Гофард, — безэмоционально ответил Ланнард, медленно шагая навстречу аристократам по гладкому, идеально белоснежному мрамору. — А ультиматум. Я отдал вам остаток земель, передал под ваше попечение всех оставшихся лояльными отцу вассалов и крестьян. Но вам этого мало. Мой ответ не изменится. Сестру я вам не отдам. Кроме того, мы договаривались о личной встрече наедине. Этот господин мне не знаком, а дальнейший наш разговор не для лишних ушей.
— Лишних?! Я — граф Найрус, ближайший сподвижник и наставник первого принца, наглец! Я не могу быть «лишним»! Гофард, сейчас же вышвырни его вон! — немного визгливо воскликнул лысый аристократ.
— Умоляю, проявите к этому грубияну немного терпения, мессир, иначе вы испортите нам всё веселье. Просто послушайте наш разговор, — при этих словах толстые, налитые кровью губы Гофарда немного неестественно растянулись в намёке на улыбку, а маслянистый взгляд вернулся к Грейсеру.
— Я полагал услышать отказ. Думаю, в этом случае вы не будете против, если я оглашу вашу маленькую тайну, «баааррррон»? О том, что на самом деле случилось три года назад в вашем особняке? О судьбе, постигшей вашего отца и моего доброго друга? И… ещё одну юную девушку, труп которой мои люди обнаружили в свежей могиле, выкопанной в саду, неподалёку от вашей матери. О! Уверен, это будет очень интересный рассказ.