себе, и другим. Ничего хорошего в этом человеке не было. Смазливый, но совершенно никчемный. Считал, что семья – это место, куда можно возвращаться после очередной интрижки.
– Извини…
– Не за что. Учись на моем примере. Я выгнала его в восемьдесят пятом. И вспоминаю об этом лишь тогда, когда Сил приезжает и начинает хвастаться своим мужем, каким-то мелким клерком, детьми, сопливыми подростками в кроссовках за двести долларов, и домиком в пригороде, который составляет радость всей ее жизни. Я бы не согласилась жить там даже под страхом смертной казни.
Интересно, что развязало ей язык – вино или обида на Сил?
– Так вы с сестрой росли не здесь?
– Нет, черт побери. Мы обе родились в Балтиморе. Но в семнадцать лет я ушла из дома и примкнула к хиппи. Какое-то время жила в коммуне в Колорадо, путешествовала, накапливала опыт. Когда я приехала сюда, мне не было и двадцати. Я живу здесь уже тридцать два года. О боже…
Эта мысль заставила ее вновь наполнить бокал.
– Сначала я работала у бабушки Майи на подхвате, а когда родилась Майя, ее мать наняла меня в няньки. Карли Девлин – женщина неплохая, но факт остается фактом: растить своего ребенка ей было неинтересно.
– Так вот оно что… А я и не знала.
«Ничего удивительного, что она так защищает Майю», – подумала Нелл.
– Что бы ни думала твоя сестра, а дочь у тебя все-таки есть. Хоть и не родная.
– Верно, черт побери, – Лулу слегка кивнула и отставила бокал. – Занимайся своим делом. Я сейчас вернусь. – Она пошла к двери, но на пороге обернулась. – Если эта зануда придет до моего возвращения, скажешь ей, что работаешь в книжном магазине и пришла ко мне по делу.
– Не волнуйся. – Посмотрев на таймер, Нелл вынула блюдо из духовки, сунула в холодильник салат и заправку и обложила кусок мяса мелкими картофелинами и зелеными бобами.
Заглянув в столовую, она увидела, что стол еще не накрыт, и стала искать тарелки и салфетки.
– Первая часть твоего гонорара, – объявила Лулу, вернувшись с мятым фирменным пакетом.
– Спасибо… Послушай, я не знаю, какую посуду ты хотела поставить на стол, но думаю, что эта подойдет. Простенько и непринужденно. Как раз для семейного праздника.
– А ничего другого у меня и нет.
Лулу дождалась, когда Нелл заглянула в пакет, и довольно улыбнулась, услышав радостный вздох:
– Ох, Лу!
Там лежал свитер с воротником «хомут», который можно носить с чем угодно. Но цвет у свитера был необычный – ярко-голубой, а ткань казалась мягкой, как пух.
– Ничего подобного я не ожидала. – Нелл быстро приложила к себе свитер и потерлась о него щекой. – Просто чудесно!
– Вся твоя одежда нейтральных тонов. – Довольная собой, Лулу подошла ближе, расправила свитер, пригладила его, потом немного отступила и полюбовалась результатом. – Они тебя убивают. А голубой, наоборот, подчеркивает прекрасный цвет лица. Я начала еще один – красивую длинную тунику, ярко-красную.
– Не знаю, как тебя благодарить. Ужасно хочется поскорее примерить и…
– Они возвращаются! – прошипела Лулу и подтолкнула Нелл к двери. – Уходи! Скорее!
– Не забудь заправить салат перед тем, как…
– Да, да! Все, счастливо!
Нелл едва успела схватить свитер, как Лулу захлопнула дверь перед ее носом.
– …подать на стол, – закончила фразу Нелл и, смеясь, пошла к машине.
Едва переступив порог коттеджа, она стащила с себя тренировочную куртку и влезла в великолепный свитер. Чтобы в полной мере насладиться зрелищем, она поставила перед зеркалом стул и встала на него.
Когда-то у нее были десятки свитеров – кашемировых, шелковых, из тончайшего хлопка и мягчайшей шерсти. Но ни один из них не доставлял ей большей радости, чем этот, связанный подругой.
«Ну, почти подругой, – подумала она, – в благодарность за хорошо сделанное дело».
Нелл снова сняла свитер и аккуратно положила его в ящик. Нужно будет надеть его в понедельник, а пока что и тренировочная куртка сойдет. Ей предстояла нешуточная работа.
На кухонном столе, застеленном газетами, лежали три тыквы. Кусок самой большой она уже использовала для десерта Лулу. Остатки ждали своей очереди.
«Можно испечь хлеб с тыквой, – думала она, берясь за вторую. – Пирог, печенье. А коркой можно будет украсить крыльцо. Жуткими толстыми харями на радость соседской детворе».
Когда в дверь вошел Зак, руки Нелл были по локоть испачканы тыквенной мякотью и семечками.
– Третью оставь мне. – Он подошел сзади, обнял и уткнулся носом ей в шею. – Я большой специалист по фонарям из тыквы.
– Никогда бы не подумала.
– Выкинуть сердцевину? – спросил Зак.
– Выкинуть? А из чего я буду делать пирог?
– Из консервов, – Зак нахмурился, увидев в миске тонко нарезанные ломтики. – Ты хочешь сказать, что используешь это барахло?
– Конечно. А как, по-твоему, это барахло попадает в банки? – насмешливо осведомилась Нелл.
– Понятия не имею. Наверное, есть какие-то тыквенные фабрики, – пожал плечами Зак.
Пока Нелл мыла руки, Зак взял нож и занялся третьей тыквой.
– Шериф Тодд, похоже, вы вели очень уединенную жизнь.
– Оно и к лучшему. По крайней мере, никто не пытался меня подкупить. Как ты относишься к тому, чтобы поскорее закончить с этим делом, сесть в патрульную машину, уехать куда-нибудь подальше и нарушить парочку законов?
– С удовольствием. – Нелл взяла маркер и стала рисовать на первой тыкве страшную рожу. – В поселке все спокойно?
– В это время года неспокойно бывает только по воскресеньям. Ну как, помогла Лулу накрыть на стол?
– Да. Я не знала, что она была замужем.
– Очень давно. Я слышал, что это был приезжий, какое-то время работавший на пристани. Кажется, они не прожили вместе и полугода. Думаю, этот опыт внушил ей стойкое отвращение к мужчинам, потому что с тех пор она ни с кем не встречалась.
– Она работала сначала у бабушки Майи, а потом у ее матери.
– Верно. Лу руководила Майей, сколько я себя помню. Пожалуй, она единственная, кому Майя позволяла руководить собой. У Майи было что-то с Сэмом Логаном. Его родители – владельцы гостиницы. Но у Сэма с Майей ничего не вышло, и он уехал с острова. С тех пор прошло больше десяти лет.
– Понятно.
«Сэм Логан, – подумала Нелл. – Человек, которого Майя когда-то любила».
– В юности мы с Сэмом дружили, – продолжил Зак, вырезая тыкву. – Правда, потом потеряли друг друга из виду. Но я помню, что в ту пору, когда Сэм встречался с Майей, Лулу следила за ним как ястреб.
Вспомнив это, Тодд улыбнулся и вынул нож из сердцевины тыквы.
Лезвие блеснуло в свете висевшей на потолке лампы, и Нелл увидела, что с него падают капли. В ее ушах засвистел ветер. Кровь текла по рукам Зака, по рубашке и скапливалась в красной луже у его ног.
Не успев вымолвить ни слова, она вяло сползла со стула.– Эй, эй… Нелл, очнись. Ну, очнись же!
Голос звучал еле слышно, как будто из-под воды. Что-то холодное коснулось ее лица. Казалось, она медленно всплывает на поверхность из бездонной пропасти. Когда Нелл открыла глаза, белый туман начал разматываться, как бинт, и наконец она увидела лицо Тодда.
– Зак! – Перепуганная Нелл вцепилась в его рубашку и стала неловко расстегивать ее. Он ранен, там кровь. Пальцы дрожали и не слушались.
– Успокойся. – Зак рассмеялся бы, если бы лицо Нелл не было белым как мел. – Ляг и отдышись.
– Кровь… Сколько крови…
– Тсс…
Когда Нелл неожиданно потеряла сознание, Зак совершенно растерялся, но быстро справился с паникой своим обычным способом – делая то, что положено. Он поднял Нелл, отнес на диван и помог очнуться. Но сейчас от нее исходил такой страх, что Зак встревожился.
– Держу пари, что за сегодняшний день ты и кусочка не проглотила, верно? Профессиональный повар должен знать, что есть нужно регулярно. Если тебе не станет лучше, я вызову врача.
– Я не больна. Ты истекал кровью. – Она провела руками по его груди. Руки все еще тряслись. – Кровь была повсюду. На твоей рубашке, на руках, на полу… Нож. Я видела…
– Милая, я не истекаю кровью. На мне нет ни царапины. – Зак поднял руки и показал ей. – Просто тебе что-то почудилось, вот и все.
– Нет, нет! – Нелл стиснула его в яростных объятиях. – Я видела кровь. Не трогай нож. Ради бога, не прикасайся к нему!
– Хорошо, хорошо. – Зак поцеловал ее в макушку и погладил по голове. – Не буду. Нелл, все в порядке.
Нелл сжала в руке медальон и мысленно прочитала защитное заклинание.
– Я хочу, чтобы ты носил это. – Почувствовав себя бодрее, она откинулась на спинку дивана и сняла с себя цепочку. – Всегда. Не снимая.
Зак изучил взглядом резное сердечко, болтавшееся на конце цепочки, и отреагировал как типичный мужчина:
– Спасибо, Нелл. Большое спасибо, но это женская вещь.
– Носи ее под рубашкой, – настаивала она. – Никто не должен ее видеть. Я хочу, чтобы ты носил ее днем и ночью. – Она надела цепочку на шею Зака; тот скорчил гримасу. – Обещай, что так и будет.
Предчувствуя дальнейшие возражения, Нелл обхватила ладонями его лицо.
– Этот медальон принадлежал моей матери. Единственная вещь, которая осталась у меня на память о ней. Единственная вещь, которую я взяла с собой. Зак, пожалуйста, сделай это ради меня. Обещай, что не снимешь его, что бы ни случилось.
– Ладно, обещаю, – неохотно согласился Зак. – Но только если ты пообещаешь поесть.
– Мы будем есть тыквенный суп. Тебе понравится.
В ту ночь Нелл снилось, что она бежит по дремучему лесу и не может найти дорогу.
Ее преследовал запах крови и смерти.16
Нелл старалась забыть о своих страхах, сосредоточившись на работе. Она отпускала булочки и кофе, шутила с постоянными посетителями. Стояла в новом голубом свитере и помешивала тыквенный суп. Приближалось время ленча.
По совету Майи она положила рядом с кассой пачку своих визитных карточек.
Все было нормально, как всегда. Если не считать того, что Нелл уже в десятый раз тянулась за медальоном, которого у нее больше не было. И каждый раз перед ее внутренним взором представал Зак, покрытый кровью.