— Сатрап! — ласково пробормотала Леся, почему-то ни капельки не сердясь на Али.
А попробовал бы ею так командовать кто-то другой из ее прежних кавалеров. Она бы мигом закусила удила и сделала бы все наоборот. Просто для того, чтобы доказать, что она… что ей… Тут Леся совершенно запуталась в своих мыслях. И чтобы привести их в порядок, сделала глоток из своего стакана. Вернее, попыталась сделать. Потому что обнаружила, что он совершенно пуст. Пока она раздумывала, Али выплеснул виски со льдом прямо на траву.
— Тебе больше не стоит пить, — сказал он Лесе. — Это вредно для твоего здоровья. И я хочу, чтобы наш ребенок родился здоровым.
У Леси даже дыхание перехватило.
— Значит, все же что-то было! — обличающе указав на мужчину пальцем, произнесла она.
— Не было, но обязательно будет, — заверил ее Али. — Ты ведь этого хочешь?
Леся отвела глаза и помимо воли стыдливо хихикнула. И кажется, этот ответ вполне удовлетворил ее кавалера.
— Тогда до вечера, — поднимаясь из-за столика, произнес он.
— Тебе уже пора? — спросила Леся, вдруг почувствовав ужасное разочарование.
Странно, ведь совсем недавно она пряталась от него. А теперь ей жаль, что он уходит так быстро.
— Да, у меня еще очень много дел, — серьезно ответил ей Али. — Но вечером я жду тебя и твоих друзей на диско. Так что увидимся.
Он ласково чмокнул Лесю в щеку и, пожав руку Кире, быстро ушел. Леся проследила за тем, как он скрылся из вида, и посмотрела на подругу.
— Все это очень странно, — вздохнула она. — Али что-то от нас скрывает.
— Согласна, — кивнула Кира.
— Но мы все же пойдем вечером на дискотеку? — спросила у нее Леся.
— А что нам остается? — вздохнула Кира. — Ты же все равно пойдешь. А я тебя одну ни за что не отпущу.
— А ничего, что я нарушу обещание, которое я дала Али? — пролепетала Леся.
— Какое обещание? — удивилась Кира. — Ты ничего твердо ему не ответила.
— Но он меня просил…
— Мало ли кто и о чем тебя попросит! — вспыхнула Кира. — Вечером едем на дискотеку, там и решим.
Но до того времени, когда пришло время ехать на дискотеку, произошло еще много всяких событий. Во-первых, подругам удалось при помощи десяти долларов (ставка уменьшилась вдвое, наверное, для них стали действовать какие-то скидки вроде тех, что выдают постоянным покупателям) выяснить имя и фамилию того типа, в котором Леся твердо признала одного из знакомцев Мустафы.
Им оказался житель Анкары, некий господин Ахмет Гарси. Личность была довольно странная. Сам он был не турок, а подданный Туниса. При этом он имел мать итальянку и жил на территории Турции уже второй год. Больше портье ничего не смог сообщить про этого человека.
Прибыл он в отель без чьей-либо рекомендации. И связей с покойным Мустафой не афишировал. Подруги специально спросили у портье, не друг ли это Мустафы, и получили отрицательный ответ. Насчет машины господина Ахмета Гарси портье тоже ничего внятного сказать не мог. По его словам, тот приехал в отель на такси.
И до самого вечера подруги следили за Ахметом, но этот тип словно что-то почувствовал и не делал ровным счетом ничего подозрительного. А если уж быть совсем точными, то он не делал вообще ничего. Просто сидел целый день возле бара или бассейна и пил турецкий черный чай из маленьких прозрачных колбочек.
Ближе к вечеру в жизни подруг произошло второе событие. В отель прибыл отец Наташи — господин Канарейкин. Да еще не один, а со своей мадам Канарейкиной. Той самой мачехой, из-за которой у отца и дочери и возник конфликт.
Мадам Канарейкина оказалась длинной, тощей блондинкой модельного типа. При ближайшем знакомстве выяснилось, что мадам Канарейкина кроме внешних данных отличается еще и глуповатостью в сочетании с какой-то прямо бабьей жалостливостью и болтливостью.
Пока господин Канарейкин занимался урегулированием различного рода формальностей, мадам Канарейкина в поисках экзотики отправилась прогуляться по недорогим лавочкам. Они располагались через дорогу от отеля, и в них можно было купить практически все. Начиная от сувениров в виде синего глаза от сглаза размером с десертную тарелку и ценой, если поторговаться, в один доллар, красивой пепельницы из белого оникса до суперсовременной видеотехники, тащить которую из Турции пришло бы в голову только полному идиоту.
Мадам Канарейкина вдоволь нагулялась по магазинчикам, поболтала на скверном английском с продавцами и в конце концов купила какую-то немыслимую накидку с густо нашитыми на нее монетками, позвякивающими на ветру. А затем, видимо, утомившись, женщина присела за столиком в небольшом кафе под открытым небом, где заказала себе бокал вина.
— Пошли к ней, — решилась наконец Кира. — Достаточно мы за ней по городу таскались.
— Да уж, — согласилась Леся. — Даже ноги гудят. И в горле пересохло.
Госпожа Канарейкина в этот момент играла с маленькой собачкой, возле которой суетились три вполне взрослых, но еще очень неразумных щенка. И кажется, женщина обрадовалась появлению за ее столиком двух девушек из своего отеля. Подруги сделали вид, что страшно удивлены тем, что нашли ее тут, но тем не менее тоже рады будут поболтать с ней. Как быстро выяснилось, мадам Канарейкину звали Марусей.
И уже после десяти минут разговора с ней подругам стало ясно, что она существо довольно простодушное. А еще через пять минут подруги поняли, что Маруся не только выглядит простодушной теткой, но она еще и настолько безобидное существо, что подруги сразу же оставили всякие мысли о ее участии в убийстве падчерицы.
— Бедная Наташка! — сказала она, и на глаза у нее навернулись крупные слезы. — Конечно, она была сложной девочкой. И вечно мне дерзила. Но при этом я ее прекрасно понимала. Я сама в юности попала в такую же ситуацию. Только тогда мать привела в дом отчима. Но я хоть не домогалась Наташки.
— А ваш отчим?.. — спросила Кира. — Он что?
— Ага, — грустно кивнула Маруся. — Было дело. Мне тоже из дома пришлось удрать. Только мне родители никакой финансовой дотации не выделяли. Как ушла, так и отрезали меня — словно ломоть.
— А Наталья?
— Ее отец в деньгах и тратах не стеснял, — вздохнула Маруся. — Конечно, после той истории в Европе… Ну да ладно, дело прошлое. Что теперь говорить.
— А что произошло в Европе? — заинтересовалась Кира.
— Не важно, — поморщилась Маруся. — И знаете, девочки, давайте перейдем с вами на «ты» и выпьем.
— Хорошо, — кивнули подруги.
В этот момент как раз принесли второй бокал для госпожи Канарейкиной. И тарелочку с длинными жаренными на вертеле котлетами — кебабом. Его Маруся тут же отдала сидящей возле ее ног лохматой грязно-белого цвета собачке и ее трем взрослым и, должно быть, вечно голодным отпрыскам.
Собачки с аппетитом принялись за еду. А госпожа Канарейкина, рассеянно посмотрев на них, перевела взгляд на терпеливо дожидающегося официанта.
— Выпьем за упокой души Наташки? — вдруг спросила у подруг госпожа Канарейкина.
Подруги не возражали. Леся, правда, вспомнила, что вроде бы обещала Али не пить. Но с другой стороны, как это не выпить за упокой души человека? Это уж ни в какие ворота не лезло бы. За это всегда и все пьют. Даже язвенники и трезвенники. И Али, хочет он того или нет, с этим придется смириться.
— Водки! — велела Маруся тем временем официанту. — Холодной. И не вздумай принести нам эту вашу анисовую гадость. Неси нормальную. Русская водка у вас есть?
— Найдем! — заверил ее официант.
— И закуску тащи! — велела ему Маруся. — Овощей там, зелени.
— Момент! — отозвался официант и исчез.
Вернулся он действительно очень быстро. В его руках был запотевший графинчик с водкой, какие-то соленья и овощная закуска из баклажанов, помидоров и протертого сыра, которую полагалось есть с хлебом. Еще он принес крохотные жареные пирожки с соленым сыром и зеленью.
Разлив водку всем трем женщинам, официант снова испарился. А Маруся, опрокинув в себя одним махом пятьдесят грамм водки и закусив ее соленым перчиком, вдруг неожиданно разревелась.
— И чего ее потянуло в эту Турцию? — хлюпала она носом, уткнувшись в локоть. — Вот ведь дура какая! Да если мне бы в ее годы столько отвалили, что у нее было, я бы жила и радовалась! А она все недовольна чем-то была. Что за характер дурацкий. Должно быть, в ее мамашу. Она тоже редкая стерва была.
— Скажи, а может быть, Наташа удрала из дома, потому что у нее были неприятности? — спросила у Маруси Кира.
— Ага, — снова кивнула женщина. — Были. С отцом они постоянно цапались из-за меня. Только что с того? Отец ее все равно любил. И никакая баба на свете ему дочери не заменит.
— Нет, — покачала головой Кира. — Я имею в виду неприятности другого плана. Может быть, ей кто-то угрожал?
— Угрожал? — задумалась Маруся. — Да вы что! Кто бы стал угрожать Наташке! С таким-то папой! Да он бы мигом обидчика своей дочери по стенке размазал. Он ведь ее любил. Просто она привыкла, что они всегда вдвоем. А когда я появилась, ей почудилось, что отец ее предал.
— А на самом деле нет?
— Нет! — воскликнула Маруся и налила всем еще по рюмке.
Выпив водку, она раскраснелась. И было видно, что она в самом деле расстроена и ей очень нужно поделиться с кем-то тем, что накопилось у нее на душе. Подруги могли радоваться, они верно выбрали время и место. Расчувствовавшись и выпив, Маруся, как всякий нормальный русский человек, должна была излить кому-то душу.
— Вы вот послушайте! — продолжила Маруся, не обращая никакого внимания на пододвинутую ей закуску. — Послушайте, чего с ней в Европе в прошлом году приключилось. Отец ее, правда, не велел никому об этом трепаться. Да ведь смерть все спишет, верно?
Подруги подтвердили бы в этот момент все, что угодно. Лишь бы Маруся продолжала говорить.
— Так дело было, — начала Маруся, для вдохновения опрокинув в себя еще одну рюмку ледяной водки. — Наташка отцу скандал прошлым летом закатила. Ну, насчет меня, значит. Отец на нее тоже, как водится, наорал. Я не вмешивалась. Думала наутро, когда все остынут, поговорить с ними обоими. А утром я к Наташке в комнату заглянула, а там пусто. Ни вещей ее, ни ее самой. Только уже через два месяца, когда те люди позвонили, мы узнали, где Наташка.