Я изучал ее в течение минуты, затем попросил:
– Загадай загадку. Помоги мне заснуть.
Она замешкалась. Похоже, она была рада, что ее мысли переместились в другое русло. Она перевернулась на бок, чтобы видеть меня, и устроилась поудобнее.
– Слушай внимательно, – прошептала она. – Я не стану повторять.
– Тебе и не понадобится. Я хороший слушатель.
Она говорила медленно, словно представляя мир за картиной, которую рисовали ее слова. Я следил за ее губами, пока она выговаривала каждое слово, за ее голосом, спокойным, мягким, уверенным, за ее золотыми глазами. Эти глаза не хотели, чтобы я что-то упустил.
– Лицо мое полное, но в то же время худое,
Бледность свою я и при свете не скрою.
Я совам лесным песни шепчу,
Волчьими стонами в небо кричу.
Я – вечная странница, мой спутник – глаза,
И все же я в мире… навечно одна.
Я уставился на нее и сглотнул. Мои мысли запутались.
– Ну? – спросила она.
Я знал ответ, но предложил несколько неправильных вариантов. Один их них даже заставил ее рассмеяться. Я впервые услышал ее смех, такой искренний, без всякого притворства. И он наполнил меня странным теплом.
– Луна, – наконец ответил я.
Наши взгляды встретились, и она, казалось, поняла, что я делал.
– Загадай еще одну, – попросил я.
И она загадала. И еще дюжину, пока ее веки не отяжелели и она не заснула.
Сердца свои закалите,
Ибо недруг извне – не единственный.
Враг среди своих – вот кто поистине страшен.
Глава двенадцатая. Кази
Я проснулась, ощутив тяжелое давление на тело, тепло, ласкающее мою кожу… Руку, закрывающую мне рот? «Т-с-с-с. Не шевелись». Лицо Джейса нависло над моим.
Я дернулась, но он сильнее прижал меня к земле. А потом я услышала…
…шаги.
Хруст листьев.
Дыхание.
Рот Джейса прижался к моему уху и едва слышно прошептал: «Только не вздумай двигаться».
Листья зашелестели. Тяжелые, уверенные шаги снова заявили о чьем-то приближении.
Небо над головой было темным. Свет только пробивался сквозь черную пелену. Мы едва могли разглядеть мрачные силуэты деревьев. Я почти не видела лицо Джейса, но слышала, как его сердце колотилось о мою грудь.
К нам приближалась колышущаяся черная гора. Каждый ее шаг вызывал во мне дрожь. Джейс не мог говорить, но я чувствовала, как напрягались его мышцы в попытке меня обездвижить. Мои инстинкты говорили совсем другое. «Беги, Кази, прячься». Но я замерла под его весом, чувствуя, как пот струился между нашими телами. Существо понюхало воздух и заметило нас. Его пасть, точно пещера с огромными зубами, широко раскрылась. По лесу прокатился страшный рев. Мои мышцы напряглись, но Джейс держал меня крепко, не позволяя двигаться. Существо подкралось к нам, так близко, что его тяжелое дыхание коснулось моей кожи. От него исходил ядовитый, удушливый запах, будто внутри него пылали адские печи. Он зарычал в знак предупреждения. Его рот попробовал воздух, попробовал нас; язык прошелся по моей коже. И вдруг он зарычал, почти разочарованно, и отвернулся. Мы не шевелились, пока над нами разгорался рассвет, но как только шаги существа окончательно стихли, Джейс наконец выдохнул и убрал руку с моего рта.
Он посмотрел на меня, не шевелясь и не отводя лица. Короткое мгновение растянулось, превратилось в долгие, застывшие секунды. Его грудь билась о мою. Джейс моргнул, взяв себя в руки, а потом скатился с меня и устроился рядом.
– Я не хотел наваливаться, – признался он. – Но у меня не было времени на сладкие пробуждения. Ты в порядке?
Была ли я в порядке? Страх, конечно, ослабевал, однако пульс не сбавлялся. Я все еще чувствовала давление его тела и жжение его кожи.
– Все хорошо, – прохрипела я. – Что это за существо?
Джейс рассказал о кандокских медведях и попытался меня успокоить, сказав, что те отдавали предпочтение рыбе. Но если медведь видел в человеке угрозу, спасения можно было не ждать. Обычно, если не делать резких движений, они не нападали.
Обычно. Теперь я поняла – все еще ощущая язык медведя на своем лице, – почему Рен так хотела разобраться в пищевых предпочтениях ракаа.
– Пора уходить, пока он не передумал, – позвал Джейс, поднимаясь на ноги.
Сделав два шага вперед и явно забыв о цепи, он споткнулся и упал.
– Черт. Я забыл об этой штуке.
Джейс встал, схватил рубашку с камня, куда положил ее сушиться накануне вечером. Я смотрела, как он одевался, видела, как чернильные перья на его коже исчезали под тканью. Я вдруг подумала, что он забыл о цепи и мертвом грузе, но все равно меня защищал.
За следующие несколько дней мы сумели войти в удивительно легкий ритм. Мы редко молчали, и за это я была благодарна. Джейс рассказывал о животных, обитающих в этом регионе. Среди них было несколько смертельно опасных, но с ними, к счастью, мне не довелось встретиться. Он надеялся, что мы наткнемся на холмик меймола – сочной, вкусной птицы, которая прокладывала туннели и гнездилась под почвой. Взглянув на заостренный конец своей трости, Белленджер заверил, что птицу нетрудно подцепить копьем.
– Откуда ты столько знаешь о местности? – изумилась я, махнув рукой в сторону горизонта.
– Это территория Белленджеров.
– Здесь? Мы ведь более чем в сотне миль от Дозора Тора.
– Наверное.
Я хмыкнула, но ничего не сказала. Между нами возникла неловкая тишина.
Наконец он вздохнул, и ухмылка натянулась на его лицо.
– Ладно, Кази из Брайтмиста, дай мне определение слову «вор».
В его тоне не было злости. Скорее, это походило на искреннее желание понять меня. Интересно, а не размышлял ли он над этим вопросом с тех пор, как несколько дней назад я назвала его вором?
– Венданское определение ничем не отличается от других. Ты берешь вещи, которые тебе не принадлежат.
– Например?
– Например, скот.
– Ты намекаешь на шотгорна, которого мы забрали у венданцев? Это была плата за незаконное вторжение.
– Вы не имели права даже на одного шотгорна. Но вы перешли все границы: вы сожгли их поля, разрушили загоны, забрали припасы.
Джейс покачал головой.
– Мы взяли только шотгорна. Все остальное, о чем ты говоришь, – приукрашивание поселенцев.
– Я видела своими глазами.
– Тогда это сделал кто-то другой. Не мы.
Я взглянула на его лицо, размышляя, не лгал ли он. На его шее дернулась жилка, и он, казалось, был захвачен новой информацией. Эта новость его заметно встревожила. Или, может, его беспокоила я?
Я не отступала:
– А как насчет торговых караванов, на которые вы совершаете набеги?
– Только в том случае, если они пересекают нашу территорию.
– То есть если они пересекают дорогу тебе?
Джейс замер и повернулся ко мне.
– И это тоже. – На его лице не было и намека на сожаление, а добродушный тон в мгновение испарился.
– Но ваши границы не определены. Вы не имели права селиться в Кам-Ланто. Вы нарушаете закон, закрепленный договором. Как вы можете претендовать на эти земли?
– Когда составлялся договор, с нами не удосужились посоветоваться. Дозор Тора находится здесь дольше, чем любое из королевств – включая Венду. И у нас есть границы, хотя, возможно, они проведены иначе, чем ваши. Они простираются настолько далеко, насколько необходимо, чтобы мы чувствовали себя в безопасности. Мы живем по нашим законам и выживаем благодаря им на протяжении веков. Венда не имеет права вмешиваться.
– А как насчет вашего вмешательства? Махинации в Хеллсмаусе – это тоже один из законов?
Кожа на его висках покраснела.
– Хеллсмаус был нашим задолго до того, как стал частью Эйсландии. Мы построили город на руинах, и мы защищаем всех, кто там живет. Никому ничего не достается бесплатно.
– От чего вы их защищаете?
Джейс посмотрел на цепь между нами.
– Мне список составить? Наш мир отличается от вашего, Кази. Моя семья не обязана отчитываться перед Вендой.
Я уже хотела возразить, указав, что Хеллсмаус расположен в Эйсландии и защищать город – это обязанность королевства, а не Белленджеров. Но тут вспомнила, что моей главной целью было не просвещение, а добыча информации, в то же время парень начинал злиться. Я понимала, что совсем скоро мы вернемся к молчанию.
Он уже рассказал часть истории Белленджеров, но теперь мне стало интересно узнать и о его семье, о которой он не раз упоминал. Она была движущей силой в его жизни, и я задумалась о перспективе встретить семью головорезов, которые, возможно, укрывали опасного предателя. Зачем им предоставлять убежище преступнику? Скорее всего, это была сделка, ведь Джейс сам заявил, что бесплатный сыр только в мышеловке. Но какую выгоду они получили?
Я смягчила тон, пытаясь перевести разговор в другое русло. Я уже читала язык его тела: прямая, натянутая линия губ, раздувающиеся ноздри, напряженные мышцы шеи, широкие плечи, заведенные назад. Когда дело касалось семьи, гордость и эго Джейса становились его слабостью. Мне нужно было докопаться до истины, так как для вора понимание недостатков противника – главное правило. А он был моим противником. И мне приходилось себе об этом напоминать, потому что Джейс Белленджер оказался не таким, как я ожидала, и какая-то часть меня находила его…
Я не могла подобрать правильное слово. Наверное, безопаснее всего было бы сказать, что я находила его интригующим.
Но когда Джейс говорил о семье, она вовсе не казалась его слабым местом. Кроме того, меня поразило число его родственников. В Венде ни у кого не было больших семей. Никогда. А у Джейса, кроме матери, было шесть братьев и три сестры. Также были тети, дяди и двоюродные братья. Еще больше родственников жили в городе. Он назвал имена, но их оказалось слишком много, чтобы запомнить. Я лишь удержала в голове, что Ганнер и Титус были его старшими братьями, Прая – сестрой. Нэшу и Лидии было всего шесть и семь лет, и они являлись младшими из детей – слишком маленькими, чтобы присутствовать на семейных собраниях. Собрания, к слову, считались формальными мероприятиями, во время которых члены семьи собирались за столом, решали семейные дела и голосовали за важные решения.