радость не получалось.
– Гриву причесала Джалейн. Надеюсь, ты не против. Она вроде как влюбилась в него.
– Немного странно, но вряд ли он возражает. Возможно, теперь он будет ждать от меня дополнительных лакомств. – Я подняла глаза. Взгляд Джейса был устремлен на меня.
– Тиаго нашел его в конюшне, когда они искали тебя и рахтанов. – Джейс выпрямился и нахмурился. Его плечи напряглись. – Мы не нашли их, Кази. Я хочу, чтобы ты знала.
Речь шла не о лошадях. Он говорил о Рен и Синове.
– Почему ты сейчас решил рассказать?
– Из-за прошлой ночи. Я видел твое лицо, видел страх. Не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала. Я бы никогда не причинил им вреда. Ты ведь веришь?
Я вспомнила свою реакцию. Я и правда была напугана, ведь смерть я ощутила отчетливо: ее дыхание пронеслось по коже. А потом я увидела Джейса. У меня не оставалось сомнений, что он кого-то убил. Меня невольно охватил ужас. Мысли перескочили на Рен и Синове, и я вдруг поняла, что все, что знала о Джейсе, и все, что знала о патри, – две разные вещи. Патри правил миром, который не был похож на ту иллюзию, где мы пребывали несколько дней. Этого Джейса я знала плохо.
– Почему ты солгал?
– Они исчезли, когда в городе возникли проблемы. Мне пришлось рассмотреть все варианты.
– И ты решил, что я в чем-то признаюсь, если буду думать, будто они под стражей? Ты манипулировал мной.
Между бровями Джейса образовалась складка.
– Да.
– Джейс, мы оба внезапно исчезли. Ты не думал, что они побоялись стать следующими? Тебе не приходило в голову, что они скрылись для того, чтобы спасти собственные головы?
– Приходило. Но где они тогда? Все уже знают, что ты здесь и в безопасности.
– Я понятия не имею, где они.
– Кази…
– Я не знаю, Джейс. Клянусь.
Он смотрел на меня, изучая. Что бы он ни увидел в моих глазах, правды это не меняло: я действительно не знала, где Рен и Синове. Я лишь догадывалась, что они в пути, возможно, кочевали от руин к руинам на окраине города. Как бы то ни было, наша встреча должна состояться вне поля зрения Белленджеров. Пусть я и находилась в Дозоре Тора, требовалось, чтобы они оставались снаружи и не попадали под их пристальное наблюдение.
Джейс закрыл тему о рахтанах и напомнил, что нам пора догонять его семью. Он проверил упряжь, передал мне поводья, а потом посмотрел на сапоги, будто все еще не веря, что долгие дни путешествий босиком завершились.
– Вчера в это время…
– Я знаю, – перебила я. – Мы все еще были скованы.
– Один день способен многое изменить, верно?
– Меньше, чем день, – поправила я. – Одна минута может направить нас по новому пути и перевернуть наши жизни.
Джейс приблизился.
– Значит, Кази, твоя жизнь перевернулась? – спросил он.
Совершенно и полностью, однако ответила я так, как сочла правильным:
– Вовсе нет. Я солдат и гость в очень уютном доме, и мы заключили выгодное для моего королевства соглашение – если, конечно, ты сдержишь слово.
При напоминании о восстановлении поселения и переселении венданцев в глазах Джейса сверкнула неприязнь.
– Я всегда держу слово, – проворчал он, а потом вскочил на коня.
– Но ты должен понять: я не могу знать, когда приедет королева и приедет ли она.
Джейс кивнул.
– Знаю. Но ты хотя бы попыталась, и мы не смеем просить большего.
Попыталась.
Я просунула ногу в стремя, устроилась в седле, а затем подтолкнула Мийе коленом. Страж, который остался нас ждать, последовал за нами. Когда мы проехали ворота, Джейс спросил, как я спала. Видимо, он пытался быть вежливым, потому что люди, живущие в хороших домах, обычно спрашивают гостей, удобно ли им.
Мне показалось, что с моей стороны было бы правильным солгать, ведь на самом деле я почти не спала и не могла открыть Джейсу тайну, по которой его уютная комната не давала мне покоя. Как оказалось, прекрасной пещеры, какой мне представлялась его кровать, было недостаточно: мне все еще чего-то не хватало. Его. Я привыкла к Джейсу. К тяжести его рук, к ощущению его груди, прижатой к моей спине, к шепоту на ухо, когда засыпала. «Расскажи мне загадку, Кази…» Если бы не его книги, я бы, возможно, даже не задремала.
– Отлично, – солгала я. – А ты?
– Хорошо. Приятно поспать в мягкой постели после твердой земли.
Да и не была земля такой уж твердой. Я вспомнила, как он комментировал густую траву или шуршащие под ногами листья. Тогда его все устраивало. К своему удивлению, я разочаровалась ответом Джейса. Наш прежний мир быстро исчез. Листья. Трава. Мы. Но ведь я и не рассчитывала на что-то большее. Снова и снова я твердила себе, что скоро все закончится, что наши слова и действия – временная история, способ извлечь пользу из трудной ситуации. Мои чувства превратились в загадку, на которую ответа у меня не находилось.
Дорога, ведущая к Хеллсмаусу, была довольно крутой. Я не могла пустить Мийе в галоп, пока мы не выехали на равнину, но когда я наконец дала ему волю, он превратился в черного призрака, не привязанного к земле. Он мчался стремительно, точно ветер, а я стала его частью. Джейс старался не отставать. Стук копыт, шум ветра, напряженность в бедрах и икрах, когда я приподнималась в стременах, стук сердца заставляли меня чувствовать себя живой. Именно в этом я и нуждалась, чтобы в шлейфе пыли позабыть ответы на загадки.
Глава двадцать четвертая. Кази
Когда мы прибыли в Хеллсмаус, целый отряд Белленджеров – Вайрлин, Прая, Джалейн, Нэш и Лидия – повел меня к портнихе.
– Не задерживайте ее! – крикнул Джейс. Судя по его мрачному лицу, поход к портнихе не входил в его планы, но, видимо, в некоторых вопросах мать и сестры патри имели решающий голос.
Вайрлин объяснила, что лучше всего заглянуть к швее сразу, чтобы у той осталось достаточно времени на доработки. Мать Джейса посчитала важным купить мне необходимые вещи, и мне ничего не оставалось, как согласиться, особенно по поводу нижнего белья. Я пообещала вернуть деньги, но она отмахнулась, сказав, что это меньшее, чем она может отблагодарить меня за помощь Джейсу в побеге от охотников.
Меня пронзило чувство вины. Вайрлин не знала, что я была вынуждена помочь и что на самом деле я хотела использовать ее сына в собственных целях, которые, как и моя преданность королеве, не изменились и сегодня. С той самой минуты, когда королева попросила меня найти беглеца, я постоянно представляла, как верну ей неуловимого предателя. «Ты сможешь многое исправить». Эта мечта занимала мои мысли. Она обрела цвет, засияла в глазах, засеребрилась швом на давней ране, обещая ее залечить, подарить мне шанс исправить ошибки. Мне нужно было верить, что даже такой никчемный маленький человек, как я, мог что-то изменить в этом мире. Я жила этой идеей, чувствовала в ней потребность, но теперь задалась другим вопросом: а что, если беглеца здесь нет? Что, если капитан исчез? Бывает, что люди уходят навсегда, как бы сильно вы ни стремились их найти.
Я чувствовала себя странно, оказавшись в семейном кругу Белленджеров. Я, безусловно, умела вести беседы: это был один из инструментов моего ремесла. Когда мне приходилось вступать в разговор с торговцем, вместо того чтобы ускользнуть с награбленным товаром, я перенаправляла его мысли, вынуждала сосредоточиться на чем-то еще – как с тем охотником, который был настолько увлечен поиском ответа на загадку, что забыл о ключах.
Но теперь все изменилось. Их разговоры, смех, прикосновения стали более личными. Да, мне казалось неправильным, что я пользовалась их добротой, однако мне было интересно, как если бы я слушала иностранный язык, пытаясь понять нюансы слов.
К моему лицу поднесли ткань и спросили мое мнение. Я не знала – я оставила решение за ними.
Портниха быстро сняла мерки, и ткани были выбраны. Единственный раз мне подбирали одежду, когда я поступала на службу рахтаном. Униформы как таковой у нас не было. Мы сами выбирали одежду, и свой выбор я старалась сделать как можно более тщательно. Я скучала по сапогам и рубашке, которую пришлось разорвать, чтобы пересечь Костяной канал, но больше всего я скучала по отнятому охотниками кожаному жилету. Это, конечно, не кольцо Джейса, но все-таки таннис, вытесненный на бронзовой коже, многое значил. Это был самый красивый предмет одежды, которым я когда-либо владела. Пока росла, я знала лишь тряпки, прикрывающие спину, – и мне повезло, что они вообще у меня были.
Несколько минут Вайрлин тихо общалась с портнихой, пока я развлекала Лидию и Нэша игрой в ракушки с помощью наперстков.
Через некоторое время, как и было обещано, меня доставили обратно к Джейсу, и наша экскурсия по Хеллсмаусу продолжилась. Он шел рядом со мной, иногда касаясь плечом. Временами его рука скользила к моей спине и направляла по той или иной улице. Он разыгрывал близость, чтобы подтвердить правдивость слухов. Чтобы всем стало ясно: венданский рахтан попала в плен… в плен обаяния патри.
Я заметила, как непринужденно Джейс разговаривал с горожанами. Он знал все подробности их жизни, а они – его. Старая торговка даже ущипнула его за подбородок: видимо, Джейс был одним из неукротимых мальчишек, которых она много раз гоняла или наказывала.
– Значит, ты и в детстве был неугомонен? – подтрунивала я.
– Полагаю, не настолько, насколько ты.
Я не призналась, что он, вероятно, был прав.
Но даже когда его щипали за подбородок, игриво грозили пальцем или ерошили волосы – для чего он был слишком взрослым, – он терпел с натянутой улыбкой, понимая, что на самом деле его уважали. «Патри, рад вас видеть». «Патри, отведайте лакомство». «Патри, познакомьтесь с моим новорожденным сыном», – после этих слов ему сунули в руки ребенка. Джейс неловко принял пищащего малыша, поцеловал его в лоб и передал обратно родителям. Я узнала, что в Хеллсмаусе принято, чтобы патри давал обещание защищать и заботиться о каждом ребенке, – так же, как это делал первый лидер Белленджеров.