Я не знала, кем он был.
Я уставилась на фонтан.
Ловушки для королевы? Арсенал оружия, чтобы заполучить власть над королевствами? Разве это Джейс? Мне было трудно примириться с подобной идеей. Джейс любил Хеллсмаус. Это был его мир. История. Все, чего он хотел. Все, что он защищал. Но улики… они были очевидны. Его ложь, укрывательство беглецов, тайник, охраняемый ядовитыми собаками, оружие. Так вот что за стопки бумаг лежали на столе? Планы по созданию оружия? Формулы? Припасы? Я вспомнила странный список ингредиентов на столе Праи. Припасы для БИ… Я подумала, что это заказ из гостиницы, но на самом деле это был список капитана Бофорта Иллариона. Что за оружие способно угрожать всем королевствам?
Я снова огляделась. Куда он пропал?
И хотя я боялась заговорить с ним, я всматривалась в дорожки между домами, надеясь увидеть его темно-русые волосы. Предвкушение росло, и я наконец отвернулась. Разочарование бурлило внутри. Я была уже на полпути к беседке из роз, когда вдруг услышала шаги. Бег. Я остановилась, повернулась.
Джейс.
Он был на другом краю беседки. Как только он заметил меня, его шаги замедлились. Он запыхался, будто пробежал долгий путь. Я не двигалась, готовясь к тому, что он скажет. Его волосы растрепались, спадая прядями на лоб. Джейс остановился передо мной, убрав их с лица. Его взгляд проник в каждый уголок моего сознания.
Тишина затянулась. Я словно услышала звон цепи, вспомнила, как Джейс держал меня, когда мы плыли в реке, не позволяя моей голове опуститься в воду. Что это? Пульсация в груди усилилась. Если бы тогда он вел себя жестоко, сейчас его ложь причинила бы мне меньше боли.
– Кази…
Его голос… это было выше моих сил. Я хотела отвернуться, но он остановил меня, нежно развернув к себе.
– Пожалуйста, Кази, выслушай меня. Нам многое нужно обсудить. Прости меня за вчерашнее… За то, что вышел из себя. Прости за все, через что тебе пришлось пройти. Моя семья совершала ошибки, знаю, и я постараюсь их исправить, но сейчас мне нужно сказать кое-что другое. Знаю, что ты никогда не хотела этого слышать, но после вчерашнего я должен сказать… – Он взял паузу, сглотнул. – Я люблю тебя. Я люблю тебя с каждым вздохом, с каждой мыслью. Я люблю тебя с того самого момента, когда впервые поцеловал тебя на уступе. Даже раньше.
Я покачала головой, пытаясь отстраниться.
– Джейс, нет…
Но он притянул меня ближе, не думая останавливаться:
– Когда я спросил о твоих чувствах, я уже знал ответ. Знал, что наша симпатия взаимна, но боялся признаться, потому что все это было для меня новым. Мне казалось, что для любви прошло слишком мало времени. Все, что между нами случилось, было не просто правильным, а чем-то особенным, хрупким, чем-то, что я боялся разбить. Чем-то, что бывает только раз в жизни.
Он приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.
«Не делай этого, Джейс. Уже слишком поздно». Боль пронзила меня насквозь. Все, чего я хотела, – это верить каждому его слову, забыть ложь, осуществить наши мечты. Тысячи стеблей желаний отправляли во вселенную мольбы о том, чтобы мы снова потерялись и оказались одни под усыпанным звездами небом.
– Я не хочу потерять тебя, Кази. Я не прошу обещаний. Мне даже не нужен ответ, но я хочу попросить тебя хотя бы подумать, чтобы остаться со мной. Навсегда.
Он сжал мое лицо в ладонях.
– Я никогда не возьму свои слова обратно. Я люблю тебя, Кази из Брайтмиста, и никогда не перестану говорить это, даже через тысячу завтрашних дней.
Он медленно приблизил свои губы к моим, и вместо того, чтобы отвернуться, я поцеловала его в ответ. Я ощутила сладость его языка, в то время как вокруг нас расстилалась пустыня, а высокая трава колыхалась у ног. Я снова повторяла свою первую ошибку, но на этот раз убеждала себя, что мы просто мирились.
Джалейн не оказалось в комнате. Олиз сказала, что она находилась в солярии на верхнем этаже. Летом солярий был заброшен. Даже при всех открытых окнах там было очень душно. Сегодня день стоял безветренный, и я чувствовала жар, когда поднималась по последним ступенькам.
Широкие двойные двери стояли распахнутыми настежь. Это была просторная комната с высокими сводчатыми потолками, обставленная простой деревянной мебелью. Я догадалась, что в зимнее время сюда приносили разноцветные подушки и покрывала. В тяжелом воздухе витал аромат срезанной зелени. Джалейн стояла в углу, спиной ко мне, и занималась большим кустом в горшке. Вернее, она просто смотрела на него, погрузившись в раздумья. В руке она держала ножницы, а под ее ногами валялись несколько срезанных листьев.
– Либо входи, либо уходи, – сказала она, не поворачиваясь.
Видимо, она не была так погружена в мысли, как я предполагала. Но потом я поняла, что она увидела меня в оконном отражении. Я вошла, и Джалейн вернулась к обрезке крошечных листьев. Тонкое белое платье, влажное от пота, облегало ее тело. Я смотрела на ножницы в ее руке. Знала ли она, что это я убила Фертига?
– Тебя не хватало за ужином, – отважилась я.
Джалейн не повернулась ко мне. Раздался резкий треск ножниц.
– Сомневаюсь.
Я решила, что лучше сразу перейти к сути дела:
– Мне жаль, что так вышло с Фертигом.
Она повернулась, шурша крошечными листьями.
– С чего бы тебе сожалеть? Он чуть не убил тебя. – Она посмотрела на мою шею, где синяки приобрели новые оттенки фиолетового.
– Мне жаль, потому что ты любила его.
– Фертига? – Ее губы искривились от презрения. – Я не любила его. Ты так думала? Ты пришла утешить меня?
Она рассмеялась. Ее рот сжался в жалкую улыбку.
– Мне льстили его ухаживания. Вот и все. Мне было приятно. – Странно было слышать глубокую горечь в ее голосе. Это старило ее. – Все это казалось безобидным. Он был забавным. Я даже задумалась, не приглядеться ли к нему получше. Я тянула время, играла с ним, потому что он отвлекал меня от скучной рутины.
Она бросила ножницы на стол, и ее взгляд снова погрузился в далекий мир.
– Но, как оказалось, это он играл со мной. Использовал меня. Он говорил, что любит меня, и я поверила. Доверчивая дурочка.
Я сглотнула.
– Любого можно обмануть. Никто тебя не винит.
– Джейс винит. Вот почему он отстранил меня. И он прав. Я виню себя. Я подвела семью.
– Мы все совершаем ошибки, Джалейн. Но мы должны двигаться дальше. Приходи сегодня на ужин. Пожалуйста. Твоя семья остается семьей. И они тебя ждут.
Она смотрела на меня с горечью. Я видела ее желание быть прощенной, но простить себя – совсем другое дело. Ее боль пронзила меня насквозь, а ее чувства показались слишком знакомыми.
– Я подумаю. – Она отвернулась, все еще неуверенная, и схватила метлу, прислоненную к стене.
Я ушла, слыша шуршание листьев. Джалейн подметала пол, блуждая в мире, наполненном ее стыдом, и я сомневалась, что проблема ее прихода на ужин решена.
Душная лестница, казалось, никогда не закончится. Я думала, что больше не смогу сделать глубокий вдох. «Я подвела семью».
Я мчалась к последнему лестничному пролету, вытирая пот со лба, и наконец вышла на прохладную площадку. «Они не моя семья», – напомнила я себе.
Глава сорок девятая. Джейс
– Клянусь! Я не торгую людьми! И никогда этого не делал!
Спустя час допроса – при помощи садовых ножниц, нависших над его пальцем, – Зейн признался, что забрал мать Кази.
– Она была голодной нищенкой! Ее ждала хорошая жизнь!
Так торговцы людьми оправдывали свои действия.
– Так вот зачем ты ее накачал? Зачем был нужен ее ребенок?
Зейн переменился в лице. Наконец до него дошло, кого он видел в саду. Не призрака, а ребенка похищенной женщины. Его глаза метались, ища выход. Но выхода не было. Он был привязан к стулу и окружен пятью мужчинами.
Зейн посмотрел на меня.
– Это случилось однажды. Только один раз.
В его голосе слышалось напряжение. Он пытался ухватиться за любой шанс. Зейн крал людей десятки раз, но даже одного раза было слишком много. Один раз навсегда изменил жизнь Кази и ее матери.
– И чем ей стало лучше? Кому ты ее продал?
Его глаза расширились. Я видел, как в них зарождалась ложь.
– Я не продавал. Она умерла в пути. Я же говорил – она была слабой и голодной.
В тот момент Зейн больше боялся кого-то другого, чем меня. Что ж, это мы быстро исправим.
Я не сомневался, что он имел отношение к охотникам, прибывшим в Хеллсмаус. Он до сих пор на них работал.
Я наклонился, положив руки на подлокотник его кресла, чтобы он мог видеть только мое лицо.
– Скажи мне, Зейн, ты знаешь Фертига?
Тот кивнул.
– Он мертв. Он и вся его банда. Они не вернутся. Тот, на кого ты работаешь, получил серьезный удар. Но я хочу, чтобы он и его люди ушли. Скажи мне, кто они, и мы с тобой что-нибудь придумаем.
Зейн покачал головой.
– Я ничего не знаю!
Я отступил назад и бросил взгляд на Тиаго.
– Семья ждет. Мне нужно вернуться к ужину. Если к моему приходу он лишится кончиков пальцев – ничего страшного. Мы перейдем к ногам. Следите, чтобы он не истек кровью. Пока мы не получили ответы, он нужен нам живым.
Я повернулся и направился к двери, а Тиаго тем временем поднял садовые ножницы.
– Подождите! – закричал Зейн, борясь с узлами и раскачивая стул. – Некий Деверо дал мне мешок денег и сказал, чтобы я нанял охотников! Это было в переулке за пабом! Было темно. Я никогда не видел его лица. Это все, что я знаю! Клянусь! Он не сказал, на кого он работал!
Я остановился у двери не оглядываясь. Кузнец погиб из-за Зейна. Бесчисленное количество жизней было украдено. Мы с Кази чуть не погибли.
– Это только начало. Мы поговорим подробнее, когда я вернусь. Тиаго, ты тоже можешь пойти на ужин. Мы повременим с его пальцами.
Через несколько часов Зейн будет уставшим, голодным, обезумевшим от страха. У него будет время переосмыслить, что ему дороже – пальцы или люди, которых он защищал. В нем не останется лжи. Я не сомневался, что к тому времени он вспомнит больше имен.