Когда они оказались достаточно далеко, Кази опустила нож и слезла с повозки. Я последовал за ней и позволил себе рухнуть на землю, прижавшись спиной к неровной земле. Мышцы подергивались от напряжения.
Кази и ее команда позаботились о лошадях и пленниках, а затем по очереди стояли на страже. Все были измотаны – кроме, может быть, Бофорта и остальных, чей храп я слышал ночью. Я дремал, спал судорожно, думая, в каком аду находился. Уже второй раз после смерти отца я стал пленником, которого везли куда-то против воли.
Нам выдали паек из воды и сушеной говядины, и когда с Бахра сняли цепи, чтобы он мог облегчиться, Синове начала насмехаться, предлагая ему бежать. Думаю, он на мгновение задумался, но оружия у него не было, да и бежать было некуда. Местность была равнинной, а спрятаться можно было только в дальних рощах.
Я прислонился к колесу повозки, пережевывая сухой кусок говядины и глядя на Кази. Интересно, что происходило у нее в голове? Заметив мой взгляд, она отвернулась. Я вспомнил слова провидицы: «Берегите сердце, патри. Я вижу нож, готовый его вырезать».
Теперь я понял, что она имела в виду не налетчиков. Она предупреждала о Кази.
Внезапно она обернулась. Ее глаза пылали яростью.
– Прекрати! Прекрати смотреть на меня!
– Или что? – спросил я. – Что ты сделаешь, Кази? Что еще ты можешь сделать со мной?
Поскольку в задней части повозки не было места, я продолжал гнать лошадей. Теперь Кази ехала верхом на Мийе. Очевидно, у нее не осталось терпения сидеть рядом со мной на сиденье. Так как моя семья – и угроза – исчезли, она могла охранять меня на расстоянии. Но даже это продлилось недолго. Она поменялась местами с Рен и отъехала к Эбену и Натии, нашим поварам-похитителям.
Я покачал головой, вспоминая Даркхом и его историю, а также любовницу-убийцу, которую Белленджер привел в дом посреди ночи. «Когда ты стала такой глупой, Джалейн?» Мои гневные слова полетели обратно мне в лицо, как хорошо нацеленный кулак.
«Я дала тебе шанс. Я дала тебе тысячу шансов».
Дала. Почему же я не отошел в сторону? Почему не отпустил ее?
Не только потому, что хотел сохранить наши инвестиции. Напряжение росло, и все вот-вот могло выйти из-под контроля. Я боялся. Я боялся, что ее убьют.
«Когда ты стал таким глупым, Джейс?»
Она вторглась в мою семью, в мой дом.
С каждой пройденной милей мой гнев возрастал, и не только на Кази и ее команду, но и на саму королеву. Она приказала солдатам войти в мое царство, на мою землю, за мои стены. Это было вторжение на мою территорию. Если бы я сделал то же самое, это было бы расценено как акт войны, и я оказался бы в петле.
– Ты был довольно медлительным, не так ли, патри?
Я повернулся к Рен. Она смотрела на меня темным взглядом.
– Помучай кого-нибудь другого.
Удивительно, но она так и сделала. Вместе с Синове они поскакали вперед, хотя я не сомневался, что Рен станет следить за мной и дальше. Да и куда мне ехать? Мои лошади не могли их обогнать, а если бы я попытался, моя спина стала бы мишенью для стрел Синове.
– Мы можем их взять, – прошептал Бофорт, когда понял, что его никто не слышал.
Я оглянулся на него.
– Нет. Они вооружены, и они – рахтаны.
Сарва недовольно скривил губы.
– Но у них мягкие черепа, как и у всех!
Бахр поднял закованные в кандалы запястья.
– В следующий раз, когда они снимут с нас цепи, мы возьмем камень и проломим им головы…
– Нет, не будем, – возразил я.
– Легко тебе говорить, – насмехался Кардос. – Ты не знаешь королеву. Она насадит наши головы на пики, прежде чем мы успеем с ней поздороваться, – включая твою.
– Он прав, – согласился Бофорт. – Она мстит всем, кто бросает ей вызов.
– Вы все сражались против нее?
– Кроме ученых, – ответил Сарва.
Ученые молчали. Оба казались напуганными.
– Остальные сражались вместе с Комизаром, – сказал Бахр. – Этот человек был настоящим лидером.
Человек, который отрубал детям пальцы?
До меня доходили слухи о нем. Что он был двенадцати футов ростом. Что его меч был сделан из зубов драконов. Что он был Древним, пережившим века. Что он не был убит, потому что невозможно убить человека, который отчасти являлся богом. Истории о нем были так же приукрашены, как и те, что объясняли появление звезд на небе. К тому времени, когда информация достигала Хеллсмауса, трудно стало отличить факт от мифа. Даже рассказ Бахра казался мифом, а не правдой. «Никто не ослушивался его приказов. Он мог шепотом заставить дьявола замолчать».
Жестокое наказание детей – единственная история, не выглядящая вымыслом. Я вспомнил глаза Кази, когда она выставила передо мной пальцы. «Посмотри на мои пальцы, Джейс! Посмотри внимательно!» В тот момент ее глаза сказали многое. Я увидел отчаянную жизнь, которую она была вынуждена вести.
Синове поймала небольшую антилопу, и ее разделанная туша шипела на вертеле. Мы разбили лагерь в роще деревьев-духов, выросших среди руин. Деревья поднимались по винтовым лестницам, заглядывали в окна, точно призраки. Теперь Бахр не казался таким храбрым, чтобы бить рахтанов по головам. Он оборачивался на каждый шорох, и я сомневался, что он вообще захочет шагнуть в темноту.
Я был прикован к дереву. Мы все были. На моей лодыжке снова появились кандалы.
Кази ушла к Мийе. Ей удавалось избегать меня весь день, что требовало некоторых усилий, поскольку мы шли в одном направлении.
Натия протянула руку над костром и разделила ребра антилопы, чтобы она быстрее приготовилась.
– Голодна? – спросил я. – Все еще ешь за двоих? Или, может быть, за восьмерых? Твоя ложь размножается, как личинки.
– Следи за языком, патри, – предупредил Эбен, размахивая лезвием. По крайней мере, в чем-то Натия не обманула: он мастерски владел ножом.
– Ем за себя, – ответила она, весело похлопывая себя по плоскому животу.
– Королева не собиралась приезжать? Она не только захватчица, но и лгунья.
– Я сказал, следи за языком! – огрызнулся Эбен.
– Ее письмо – лишь фарс, – прорычал я.
– Мое письмо было фарсом, – отозвалась Кази.
Все головы повернулись в ее сторону. Она вышла из тени на свет костра.
– И королева знала об этом. Я дала достаточно подсказок – тех, которые не заметили ты и твои братья. Золотой таннис? Это яд. Я попросила ее привезти тебе в дар яд. – Ее тон был полон сарказма. – Я бы никогда не позвала ее в Дозор Тора.
Она сказала это с презрением, будто мой дом был ниже королевы. Я уставился на нее. С самого начала все было ложью.
– Ты хоть в чем-нибудь не врала?
Наши глаза встретились.
– Даже не смей читать мне наставления о правде. Никогда.
– Я не обязан рассказывать о семейных делах!
– О делах? Ты так это называешь? Создание арсенала оружия?
– Да! Это наш бизнес! И мы имели полное право…
– Подчинить себе королевства? Накинуть веревку на шею королевы?
– Опять ты со своими венданскими приукрашиваниями!
– Вы скрывали известных беглецов!
– А ты…
– Назад, вы оба! – Эбен встал между нами, оттолкнув друг от друга. Наши груди вздымались. Я не заметил, что поднялся, и что она подошла так близко. Что мы кричали друг на друга…
Кази смотрела на меня. Ее дыхание было прерывистым.
– Королева не лгунья. Она не могла подчиниться тонко завуалированному требованию приехать в Дозор Тора, потому что она прикована к постели! Она физически не может путешествовать. Иначе, обещаю, она была бы здесь, чтобы отвезти этого мерзавца обратно, чтобы он предстал перед судом!
Ее глаза сверкнули.
– Никогда больше не говори со мной о правде. – Ее голос надломился, задрожал.
Она развернулась и скрылась в тени.
Глава пятьдесят третья. Кази
Яспустилась к ручью, чтобы наполнить последнюю флягу. Вокруг возвышались каменные стены. Прошлой ночью я была благодарна за руины и темную пещеру, где мне позволили переночевать вдали от остальных. Скорее всего, это было наше последнее убежище.
Я закрыла флягу, а когда встала и повернулась, увидела перед собой Эбена.
– Я помогу. – Собрав все, он сделал паузу и снова посмотрел на меня. – Ты в порядке?
Это не похоже на Эбена – задавать такие вопросы. В его понимании ты всегда должен быть в порядке.
– Ты о чем?
Эбен окинул меня нерешительным взглядом.
– Это был он?
Он. Кровь в моих жилах забурлила. Теперь я поняла. Как Джейс мог не сказать мне? Он ведь знал, что сделал Зейн.
– Да. Он.
Губы Эбена приподнялись в отвращении.
– Вот ублюдок. Ты поступила правильно, Кази. Я знаю, что тебе пришлось нелегко. Но шанс еще будет. Мы вернемся.
Я покачала головой.
– Нет, Эбен. Мы оба знаем, что его там не будет. К тому времени он уйдет далеко, спрячется в какой-нибудь дыре. Я не могу потратить еще одиннадцать лет на его поиски.
– Мне жаль.
– Не нужно извиняться, – сказала я, пытаясь придать голосу бодрое звучание. Вместо этого мои слова показались холодными. – Посмотри на других ублюдков, которых мы поймали. Тех, за кем мы сюда ездили. Их пять.
– Шесть, – поправил он. – Ты забыла патри.
Я сглотнула.
– Да. Шесть. И он тоже.
Но было кое-что, что я должна была сказать Эбену.
Сказать им всем, включая Джейса.
Послышался смех.
Тот смех всегда пронзал меня насквозь, как стежок, сделанный снова и снова.
Смех обнаруживает себя так же, как вздох или взгляд. Это спонтанный язык. Беспокойство, страх, обман – скрываются в недосказанном.
Что-то в том смехе казалось мне странным с первой ночи, когда я обнаружила капитана и остальных в анклаве.
Прошлым вечером, когда я скрылась в тени, снова услышала смех: они веселились, думая, что Джейс взял надо мной верх. Что он прогнал меня.