– Ты давно не ела? – спросил Мастер, и Кирстин вздрогнула от неприятного чувства, что тот видит её насквозь.
Кирстин промолчала.
– Нам не нужно, чтобы ты умерла с голоду, – продолжил тем временем он. – Но ты основательно всех напугала, поэтому медсестра больше не хочет к тебе заходить.
Кирстин испустила новый злой смешок.
– Так ты хочешь есть или нет? – спросил Рей.
Присев на краешек кровати, он разглядывал бледное, наполовину прикрытое резиновой маской лицо. Хотелось его коснуться. Провести рукой по щеке.
Девушка была такой нежной, что казалось, сдави – и она сомнётся, как цветок.
«Не понимаю, – думал Рей, – как можно было за полтора месяца так её испортить?»
Он видел плохо скрываемую злость Кирстин. Рей не боялся её – но мог с уверенностью сказать, что ничего подобного в девушке не было зимой.
– Ты хочешь купить меня за бутерброд? – спросила Кирстин.
Рей оглянулся на поднос, на котором кроме двух чашек кофе стояла тарелочка с хлебом и две баночки джема. Для убедительности Рей взял одну из них и поводил ею под носом у пленницы.
– Клубничный или вишнёвый? – спросил Рей.
– Я думала, там один.
Ноздри Кирстин дёрнулись, пытаясь уловить второй аромат.
– Ты не ответила на вопрос, – заметил Рей и принялся намазывать джем на хлеб.
– Ты тоже, – констатировала Кирстин, хотя Рей видел, что ей трудновато говорить, нос то и дело дёргается, пытаясь уловить аппетитный аромат, а голова сама собой поворачивается к еде.
– Всё в жизни имеет свою цену, – сказал Рей и, откусив бутерброд, тщательно прожевал. – Вот ты, к примеру, стоишь несколько миллионов.
– Человека нельзя продать.
– Можно, – Рей даже усмехнулся. – Видишь ли, есть ещё один момент. Всё на свете можно продать. Даже верность или любовь. И цена товара изменяется в зависимости от того, как трудно его достать.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что для тебя субъективно сейчас очень ценен этот чудесный вишнёвый джем. И ты наверняка на многое готова ради него. А моя цена будет не очень высока.
Кирстин молчала, но Рей видел, что она ждёт, когда прозвучит эта цена.
Рей отложил бутерброд. Поднёс руку к лицу пленницы и скользнул кончиками пальцев по её щеке. Проследил линию губ.
Ноздри Кирстин уловили тонкий аромат розмарина и ощутили странную мягкость кожи. Ладонь не была полной и одутловатой, как у «сестры», но гладкой и бархатистой, так что Кирстин захотелось испытать это странное ощущение ещё раз.
– Поцелуй мою ладонь, – предложил Рей. – В этом нет ничего унизительного, это очень легко.
Кирстин стиснула зубы. Это в самом деле было легко. Она даже сказала бы, что сама этого хотела. Поймать неуловимое движение, когда пальцы на мгновение коснулись её губ. Она боялась, что если откроет рот, то услышит, как её собственный голос произнесёт: «Да» – и потому Кирстин нужно было время, чтобы совладать с собой.
Мастер не торопил. В голове у Кирстин немного прояснилось, и она кивнула.
– Хорошо, – сказала она, – только дай сделать глоток.
Рей согласился легко. Рука его отодвинулась, а Кирстин тем временем повела кистями, пытаясь выскользнуть из эластичных пут. Она уже достаточно знала логику их воздействия, чтобы не рваться напролом, и, к её собственному удивлению, руки достаточно легко выскользнули.
Пока мастер брал чашку кофе с подноса, Кирстин быстро согнулась, одной рукой высвободила ноги, другой сорвала с себя повязку и бросила на визитёра.
Шокер висел у того на поясе, и первым делом Кирстин рванула его на себя.
Как только оружие оказалось в руках Кирстин, противник перехватил её запястья, и завязалась борьба.
Она длилась до тех пор, пока шокер не вылетел из их сцепленных пальцев и не улетел далеко в угол.
Но в следующее мгновение Мастер совершил какой-то хитрый разворот, и Кирстин оказалась на полу, всем его весом прижатая к кафелю.
Девушка тяжело дышала. Она чувствовала, как в поясницу упирается твёрдый горячий бугор. Мастер сидел на ней верхом.
Отвращения не было. Даже усталость ушла. Кирстин почти хотела, чтобы этот человек прижался к ней сильней.
Но Мастер замер на какое-то время, сцепив её руки за спиной и удерживая Кирстин так. Потом наклонился и в самое ухо прошептал.
– Ты опрокинула поднос.
Кирстин закрыла глаза. В интонациях мужчины не было грубости, но Кирстин всё равно хотелось подчиниться, его голос разом обволакивал и подавлял.
– И нам с тобой нужно уяснить несколько правил, Кирстин. Если тебе не удосужились объяснить их до меня.
Кирстин молчала. И без того ослабленная лекарствами, от близости этого человека она стала совсем плохо соображать.
– Не в моих интересах причинять тебе вред. Я не хотел бы, чтобы ты пострадала. Но ты вообще перестанешь меня интересовать, если будешь вести себя как сейчас. И тогда мне станет всё равно: жива ты или нет.
Кирстин стиснула зубы, ярость поднялась в ней солёной волной – и осела, заглушённая болью, когда Мастер сильнее вывернул руку. Он сместился вбок и теперь лишь коленом прижимал Кирстин к полу.
– Всё имеет свою цену, – повторил Мастер. – Еда, вода и питьё. Всё хорошее и всё плохое на земле. И если ты нарушаешь правила, не слушаешься меня и перечишь – за это тоже будет назначена цена.
Рука Мастера легла Кирстин на поясницу, всё такая же мягкая и теплая, так что, когда ладонь двинулась вниз, тело против воли подалось следом.
Рука спустилась к ягодицам и, огладив их, несильно сжала.
– Для начала цена будет невелика, потому что я ещё не слишком зол. Но всё зависит от тебя.
Прежде чем Кирстин успела понять, о чём идёт речь, Мастер отвесил ей увесистый шлепок.
Раздалось тихое «Ой».
Рей облизнулся. Гладкое обнажённое тело в его руках вызывало желание прикоснуться, и не имело значения – доставить удовольствие или причинить боль.
Он отвесил ещё один шлепок, и ещё, мысленно считая до десяти.
Потом огладил белые круглые ягодицы.
Кирстин в его руках обмякла.
– Итак, – Рей снова уселся на неё верхом, – наш обед придётся отложить. Но ты можешь заплатить вперёд.
Он скользнул рукой по спине Кирстин, пробуждая во всём теле дрожь. Белое мягкое плечо дёрнулось, то ли навстречу, то ли прочь, и Рей остановил руку у самого лица Кирстин.
– Всего лишь один поцелуй, Кристи. Да или нет?
Вопрос был риторическим – но Кирстин уже и сама не представляла, как скажет «нет». Она дурела от ощущений, которых никогда не испытывала до сих пор, и даже лёгкая боль не могла их заглушить.
Кирстин потянулась губами к руке и поцеловала. На мгновение задержалась так и вдохнула запах розмарина, окутавший кожу.
– Вот и хорошо, – Рей соскользнул с неё и потянул вверх, заставляя встать на ноги, а затем снова опуститься на кровать. – Мне придётся снова тебя привязать, – сказал он, заводя руки Кирстин за голову, и та сама не знала, почему не пытается сопротивляться. Только следила, как стройное, сильное тело наклоняется над ней в темноте. Этот Мастер был тоньше, чем тот, другой. И движения его напоминали движения чёрной пантеры, едва видимой в ночи. – Но ты сама в этом виновата, – продолжил он. – Я надеялся, что уже сегодня смогу позволить тебе ходить.
Слова звонким эхом отдались в голове, а Мастер уже отодвинулся. Привязывать ноги он не стал.
– Я позову сиделку, – сказал он. – Веди себя хорошо. Иначе ей опять придётся вколоть тебе что-нибудь для сна.
Мастер натянул повязку Кирстин на глаза, встал и направился к двери.
Глава 11. Наблюдения
– В половине шестого дайте ей афродизиак, – распорядился Рей, выходя из комнаты, в которой по-прежнему содержали Кирстин, и на ходу снимая маску, отдалённо походившую на противогаз. – А пока поставьте ей какой-нибудь фильм из серии BBC… По истории Шотландии, например. Еду без меня не давать. И позаботьтесь о том, чтобы перед моим приходом она хорошо поспала.
Набор распоряжений был обычным – в основном. Единственным отличием от стандартного режима стал возбуждающий препарат. С тех пор как Рей прилетел на Тодос, прошло две недели, и за это время лекарство Кирстин должны были дать в первый раз.
Прогнозы Рея сбывались чуть более, чем целиком. Стоило снять девушку с препаратов и перестать пугать, как дело пошло влёт.
Рей не был настолько романтичен, чтобы предполагать, что дело здесь только в нём – если бы Рендал, работавший с Кирстин первые шесть недель, не сделал свою часть настолько плохо, вряд ли Рею удалось бы сейчас расположить к себе пленницу так легко.
Кирстин ни разу, после той первой постановочной драки, не пыталась сопротивляться. Иногда она язвила, но Рей не принимал это всерьёз.
Он по-новому открывал для себя то, что с пленницей интересно говорить. Это было странное притяжение, которому Рей не хотел поддаваться, но отрицать которого не мог.
То и дело Рей ловил себя на мысли, что хотел бы увидеть её лицо.
Странное дело – скрой от человека всё тело, оставив только лицо, и притягательным станет всё, кроме него.
Но с Кирстин выходило наоборот. Тело её было открыто Рею в любой час и день. Рей разглядывал его с удовольствием, потому что девушка хоть и исхудала за последнее время, была неимоверно хороша – стройная и гибкая, как змея, она притягивала взгляд и заставляла себя желать, не делая для этого ничего.
Но главной тайной оставалось лицо. Рей видел множество фотографий – но всё это было не то. Он хотел снять повязку и заглянуть Кирстин в глаза. Странный зуд, начавшийся ещё в Швейцарии, никак не хотел утихать.
Рей миновал аллею, ведущую от первого корпуса к его домику, и, поднявшись на лифте на второй этаж, приложил карточку к считывающему устройству.
Дверь со щелчком приоткрылась, позволяя ему войти.
Рей шагнул в прихожую, на ходу стянул футболку – он терпеть не мог надевать одну и ту же ношеную вещь на два мероприятия подряд.
Уже в комнате, бросив её в проём ванной комнаты, он повернул голову, замети, что в его любимом кресле у окна кто-то сидит.