– Майкл, – констатировал он.
Майкл приподнял бокал мартини, до того стоявший на столе, и отсалютовал.
– Я хотел отдохнуть, – без тени эмоции сказал Рей. Майкл, в общем-то, вряд ли мог в этом помешать, но всё-таки встреча эта не входила в его план.
– Можно с тобой?
Рей звонко рассмеялся.
– Мой отдых будет для тебя скучен. Я просто хотел устроить себе что-то вроде спа. Знаешь, ресурсы нашего центра пропадают зазря.
Майкл хмыкнул.
– Не только они.
Рей повернулся к нему всем корпусом и приподнял бровь.
– Ты о чём?
– Ты отказал благотворительному фонду в Испании.
Майкл провёл рукой над столом, и теперь только Рей заметил там распечатанное письмо.
Он повёл плечом, не собираясь ничего ни подтверждать, ни отрицать.
– Ну и что? Во-первых, этих фондов полно, во-вторых, у нас своя схема отмывать «доход».
Майкл повёл подбородком и встал. Неторопливо приблизился к нему и остановился напротив.
– Видишь ли… Они собирают средства на центр защиты подростков, попавших в трудные обстоятельства.
Рей нахмурился.
– И что? – спросил он, хотя подозрения относительно того, что Майкл имеет в виду, уже начали формироваться у него в голове.
– Там много… детей. Мы могли бы кому-то из них подобрать семью.
Рей нахмурился.
– Майкл, – тихо, но твёрдо сказал он, – ты знаешь, что я не буду продавать детей. И знаешь, что меня вполне устраивают те масштабы бизнеса, что у нас есть.
– Да брось! – Майкл отступил, но уверенности в себе не растерял. – Это лучше, чем разбивать семьи, разве нет?
– Может быть, – ответил Рей, не отводя от него взгляда, – но есть грань. И когда ты переступаешь её – тебя тянет сделать ещё один шаг вперёд.
– И что? – Майкл фыркнул. – Я же не предлагаю их на органы продавать!
– Сейчас – нет.
Рей всё так же спокойно смотрел на партнёра, хотя внутри клокотала непрошенная злость.
– Взрослые отвечают за себя сами. Дети – нет, Майкл. Потому что взрослые попадают в неприятности по своей вине. Они хотят денег, славы – или просто слишком глупы. Но дети не виноваты в том, что оказались по уши в дерьме, – примирительно сказал он. – Тебе мало того, что мы имеем сейчас?
– Жизнь – вечное стремление вперёд, разве нет?
– Да. Но не в той сфере, о которой мы говорим. Это всегда был способ получить деньги для остального – но не цель.
Рей фыркнул.
– Тебе же на них плевать. Скажешь, нет?
– Наверное. А почему я должен о них переживать?
– Например, потому, что без твоих денег они подохнут, пытаясь добыть еду. А мы можем дать им шанс. Ну, и забрать себе часть. Это как… разводить коров.
Рей стиснул зубы, чтобы сдержать подступившую к горлу ярость.
– Знаешь, Майкл, – сказал он всё так же негромко, – мне нужно поспать и поесть. Я сейчас слишком зол, чтобы с тобой говорить.
– Что произошло? – Майкл вопросительно приподнял брови, но всё же отступил ещё чуть-чуть, видимо, предчувствуя, что может без повода получить.
– Всё в порядке, просто устал, – Рей нашарил глазами бутылку с мартини, стоявшую на столе, подошёл, отвинтил крышку и глотнул из горлышка. Терпкая сладость прошлась по нёбу и ничуть не успокоила.
– С шотландкой всё проходит хорошо? – допивая свой напиток и опуская стакан на стол, спросил Майкл – будто бы невзначай.
– Да. Всё так, как и должно быть.
– Хотел уточнить, – Майкл осторожно покосился на Рея. Он понимал, что сейчас не лучшее время об этом говорить, но удержаться не мог, – ты же помнишь, что Кагерт хочет девственницу, так?
Рей метнул в него быстрый и злой взгляд.
– Да. Можешь не напоминать.
– Хорошо. Это всё, что я хотел сказать.
Майкл развернулся и направился к двери.
Кирстин просыпалась медленно, но чувствовала себя гораздо более выспавшейся, чем после долгих периодов препаратного сна, к которым так и не смогла привыкнуть здесь.
Всё тело казалось наполненным необычной энергией, едва ли не хлеставшей через край.
Она потянулась. Новый мастер сдержал своё слово – если её и привязывали к кровати, то только на время «уроков». Большую же часть времени Кирстин теперь имела возможность ходить по комнате, которая, впрочем, тоже давно ей надоела. Наибольшей проблемой стали теперь поиски того, чем можно себя занять. Большую часть времени она по-прежнему проводила в темноте, хотя после ухода Мастера на мониторе, который висел на стене напротив кровати, теперь ей ставили документальные фильмы – по большей части об истории и искусстве, но зачастую содержавшие то, что она давно уже знала. И всё же безделье настолько сводило с ума, что Кирстин согласилась бы сейчас смотреть что угодно – лишь бы видеть что-то кроме тёмно-серых, обшитых металлом стен.
Иногда вместо фильмов на экране появлялись показы мод или передачи о красоте.
Здесь всё обстояло ровно наоборот: из того, что отображалось на экране, Кирстин не знала ничего. Зато и интереса к подобным темам не имела.
Однако и это она смотрела, вынужденно запоминая всё, что произносил диктор.
Потом фильмы заканчивались, и на экране появлялись море или ночной пейзаж, а комнату наполнял мерный шум дождя, под который Кирстин и засыпала.
Просыпаясь она знала, что до прихода нового Мастера осталось совсем чуть-чуть. А порой тот уже находился в комнате – но тогда Кирстин догадывалась об этом по тому, что руки её были привязаны к кровати над головой, а на лицо оказывалась надета маска.
Ноги Мастер не фиксировал никогда.
Кирстин сводила колени и зажималась, когда тот пытался к ней прикасаться, даже несмотря на то, что эти касания никогда не внушали отвращения – но Мастер лишь негромко смеялся и разводил её колени в стороны, если это было ему нужно.
Ничего серьёзного он до сих пор не делал и ни к чему не принуждал. Просто приходил, гладил по бокам, как будто ласкал, и говорил.
Мастер не пытался угрожать. Голос его всегда был ровным, и от этой мерной монотонности Кирстин начинала понемногу привыкать к мысли о том, что её ждёт.
Ей всё ещё было себя жалко, но страх уже прошёл. И она начинала ловить себя на мысли, что ей любопытно: чего Мастер ждёт?
Этот Мастер ничуть не походил на того, который приходил к ней раньше.
Обдумывая ситуацию, пытаясь представить её со стороны, Кирстин не могла понять, почему. Кирстин догадывалась, что все поблажки, которые она успела получить, были связаны с тем, что она перестала противиться – но было что-то ещё.
Она как будто шестым чувством ощущала, когда к ней приближался этот человек. По телу мгновенно пробегал огонь. Казалось, стоит тому дотронуться до неё – и это прикосновение обожжёт.
Но вот пальцы Мастера ложились на живот – и ничего не происходило. Только бодрящий жар заполнял промежность, и Кирстин всё сильнее хотелось, чтобы Мастер погладил её «там» – но тот никогда этого не делал.
Кирстин протянула руку, скользнув по собственному пупку, как это делал Мастер, когда ласкал её, и осторожно погладила себя между ног. Проникла в увлажнившуюся щёлочку и едва не застонала – тело давно уже было напряжено, что бы ни сказывалось на нём: давнее отсутствие разрядки или воспоминания о ласках Мастера.
Кирстин осторожно провела пальцами по складочкам, цепляя чувствительный бугорок – наполнившее её возбуждение казалось таким сильным, что она боялась кончить в один миг.
Подобрав такой ритм, чтобы растянуть удовольствие хотя бы чуть-чуть, Кирстин принялась медленно двигать рукой, иногда проникая вглубь – а потом снова выходя.
Она прикрыла глаза и как наяву почувствовала присутствие Мастера, ощутила, как тот нависает над ней, заслоняя тусклый свет.
Рука Мастера в её мыслях скользнула по животу Кирстин и очертила лобок.
Кирстин испустила протяжный вздох и прогнулась в пояснице, подаваясь бёдрами навстречу собственной руке.
Наслаждение с каждым движением становилось всё сильней, пока Кирстин не поняла, что больше не может его терпеть.
С шумным выдохом она обмякла, лишенная сил последней волной наслаждения.
В висках шумела кровь, и только теперь Кирстин задумалась о том, что руку даже негде сполоснуть.
Размеренные негромкие хлопки прервали её мысль.
Кирстин резко распахнула глаза – но в комнате не было никого.
– Браво, – голос Мастера, искажённый динамиками, казался механическим и неживым, но всё равно будоражил кровь, – ты удивительно красива.
Кирстин опустила глаза, оглядела себя с головы до ног и судорожно отдёрнула ладонь, всё ещё опущенную на лобок. Потом мгновенно снова прикрыла его рукой – и наконец взревела в ярости, поняв, что ей уже нечего скрывать.
– Ты! – соскочив с кровати, она ринулась к двери и со всей яростью замолотила в неё.
Ответом пленнице стал лишь негромкий смех, который Кирстин слышала не в первый раз. Этим смехом Мастер реагировал на любую попытку противиться. Как будто и помыслить не мог, что Кирстин может сопротивляться ему всерьёз.
И был прав.
Кирстин сползла по стене и ударила по полу кулаком.
Она в самом деле ничего не могла поделать.
– Зачем ты так? – тихо спросила она.
– Ты никогда не сделала бы этого при мне, – тихо ответил голос из темноты.
– Конечно, нет, – подтвердила Кирстин зло и умолкла. – Ты там один? – после долгой паузы спросила она.
– Да, я один.
– Ты всегда наблюдаешь за мной?
Голос, казалось, медлил с ответом.
– Нет, – наконец сказал Мастер, – только сейчас. Время нашего урока подошло.
Кирстин закрыла глаза. Каждое новое действие лишь более убеждало её в том, что она – полная дура.
– Кирстин, ты хочешь есть? – спросил Мастер через несколько десятков секунд, когда дыхание девушки немного выровнялось, и она чуточку справилась с собой. – Если да – вернись на кровать и надень маску.
– Нет! – Кирстин снова наполнила злость. – Я ничего не хочу! Оставьте меня в покое, и всё!
Она опять ударила по полу, теперь уже двумя руками.