Руки снова были зафиксированы над головой, а ноги — разведены широко-широко.
Когда Мастер появился в следующий раз, то молча принялся гладить её. Прикосновения заставляли тело дрожать, и некоторые из них отзывались тянущим чувством внизу живота, но Кирстин всё равно было противно, и возбуждение быстро сходило на нет.
— Разве это не приятно, когда я глажу тебя? — спросил мастер, когда пришёл в третий раз и снова начал водить ладонью по её животу.
— Нет, — отрезала Кирстин, и она не врала: от прикосновений только сильнее хотелось сбежать.
А теперь он пришёл, когда в Кирстин был вставлен отвратительный жужжащий предмет, и от одной мысли о том, что незнакомый мужчина сейчас видит её распятую на кровати, с предметом, торчащим наружу из щели между ног, Кирстин захотелось плакать, как это было с ней в первые дни.
Рука Мастера коснулась её, и слёзы навернулись на глаза.
— Я убью тебя, — прошептала Кирстин, но ответом ей стал лишь лёгкий расслабленный смех.
— Это очень забавно звучит, когда ты вот так вот изгибаешься под моей рукой.
Кирстин не верила ему. Изгибаться она не могла. Тело словно судорогой свело, и она вжималась в койку изо всех сил, только чтобы отдалиться от руки хотя бы чуть-чуть.
А потом Мастер взялся за кончик вибратора и, слегка потянув на себя, вырвал из груди Кирстин непрошенный вздох. В следующую секунду он вогнал фаллоимитатор глубже и сильней, и вздох сменил вскрик.
— Нравится? — спросил Мастер.
— Нет, — слёзы прочертили дорожки по щекам, вытекая из-под повязки, они бежали к губам и солёными каплями падали на язык.
— Тебе нравится, — повторил Мастер, — а если нет — тебе лучше научиться говорить, что это так, потому что иначе тебя придётся утопить.
Кирстин замолкла, опасаясь сказать что-то ещё — что-то, что разозлит Мастера сильней.
А тот продолжил задумчиво шевелить фаллосом внутри неё, иногда доставляя острое, незнакомое удовольствие — а иногда причиняя режущую боль.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Кирстин, силясь справиться.
— Потому что этим не захочет заниматься тот, кто заплатит за тебя.
— Ты думаешь, что такая, раскрытая я больше понравлюсь ему?
Ответом Кирстин стал негромкий, но неприятный смех.
— Тот приборчик, который сейчас в тебе, в диаметре не больше сантиметра — у основания ещё меньше того. Вход останется девственным, чтобы твой хозяин чувствовал, что ты — только для него. Но никто не захочет слушать твои крики: «Ах! За что! Я не собираюсь целовать чужих мужчин!» — и потому я беру эту часть на себя.
У Кирстин по виску пробежал холодный пот, когда Мастер почти дословно повторил слова, которые она сама писала Охотнику когда-то давно.
— Ненавижу вас всех… — выдохнула она.
— Это не растрогает меня, — ответил Мастер, и по голосу его Кирстин чувствовала, что тому действительно всё равно, — главное, чтобы ты хотела, чтобы кто-то повертел членом внутри тебя. По крайней мере, сейчас.
— А потом?
— Когда ты смиришься с этой простой истиной, мы начнём второй этап.
Глава 8. Гнев
Утром пятнадцатого апреля Рей просыпался с трудом. Сон не хотел отпускать, и в голове клубилась вязкая муть.
Будильник, однако, звонил уже в третий раз, и чтобы заткнуть его наконец, нужно было спустить ноги с кровати, прошлёпать к письменному столу и отключить телефон.
Закончив этот героический поход, Рей пригладил волосы рукой и, направившись на кухню, задержался ненадолго у входа в ванную, чтобы решить, что сначала — завтрак или душ.
Из зеркала над раковиной на него смотрело невыспавшееся бледное лицо, волосы на голове напоминали стог соломы. Подобных картинок Рей не любил, зато очень любил чистоту. Поколебавшись, он всё-таки прошёл на кухню, закинул в стакан блендера оставленные в холодильнике порции черники, шпината и моркови, добавил и белковый коктейль — он чередовал три стоящих у стены банки: шоколад, клубнику и ваниль. Сегодня была ваниль. Орехи и имбирь будут на обед, уже без коктейля.
Осушив порцию залпом, он оставил стакан на столе и всё-таки направился в душ.
Горячая вода приятно оглаживала тело и бодрила, но иногда заливала глаза.
Не открывая их, Рей протянул руку туда, где обычно стоял скраб с ароматами розмарина и мяты, и, выдавив на ладонь, принялся себя растирать.
Эта процедура была одной из тех, какие он не позволял себе пропускать никогда. Задержки в офисе и поздние вечеринки всегда плохо сказывались на лице, тело лишалось сил, а кожа становилась дряблой — и всего этого Рей не собирался наблюдать на себе.
Все также обнаженный подошел к зеркалу, аккуратно нанес пену для бритья и тщательно побрился.
Закончив, он в последний раз окатил себя горячей водой, обтёршись мягким махровым полотенцем, бросил его на пол, и, наступив на получившийся комок, прошёл в холл.
Потянулся, глядя на своё отражение в зеркале на дверце шкафа, и взъерошил волосы рукой. Взяв в руки фен, несколькими привычными движениями привёл их в нужную форму — мысли Рея были уже далеко.
Уныние так и не покинуло его, даже после того, как он заложил, наконец, мёртвую петлю, которая не получалась у него уже давно.
«Я схожу с ума», — констатировал он. Вернулся в спальню и, достав из шкафа вешалку со свежим костюмом, принялся надевать на себя.
Девушки, с которыми приходилось работать Рею и Майклу, были очень разного «качества», если можно так сказать.
К примеру, близнецы сами пришли в агентство и всё время, пока находились там, пытались привязать одного из его владельцев к себе. У этих девочек был потенциал — причём не только как у шлюх. У них хорошо работали мозги, и они отлично умели врать, где нужно поддавая жару, а где надо — переходя на лесть.
Кроме того, сам факт их сходства многих интриговал.
Близняшки работали слаженно, с полуслова понимая друг друга, и снимать их было одно удовольствие — но Рей отчётливо видел, что модельная слава им абсолютно не нужна. Близняшки пришли в бизнес, чтобы найти себе богатого дружка, можно даже одного на двоих. И, в конце концов, они его нашли — так что каждый получил своё.
Само собой разумеется, что Ханна и Марта не были девственницами, и их даже не пришлось обучать искусству любви — все навыки они принесли с собой.
С другой стороны, многие покупатели — в особенности те, что обитали на Ближнем Востоке, предпочитали неопробованный товар. И в то же время тратить время и нервы на объездку «дикарок» нравилось далеко не всем.
Кирстин собирались продавать не на Восток.
Один старый знакомый Майкла и член яхт-клуба, который содержал Рей, хотел девушку кельтской наружности, с тонкой светлой кожей и волосами в рыжину. «Как Венди», — говорил он. Девственность была одним из непременных условий — а такой товар везде и во все времена достать было нелегко. Уже в восемнадцать лет любая студентка пробовала хоть что-то — и далеко не раз, а детьми Рей не торговал.
Времени на исполнение давался почти год — довольно щедрый вариант, но заказчик, очевидно, хорошо понимал, какую задачу ставит перед ними.
В первые месяцы они с Майклом подобрали несколько кандидатур — сразу стало ясно, что из агентства не подходит никто. Но и из тех, кого ещё нужно было дрессировать, заказчику не понравилась ни одна.
Пришлось идти на второй круг. Уже стояла зима, то есть оставалось около восьми месяцев — а девушку ещё нужно было обучать. Причём список требований яхтсмена существенно сужал выбор методов — девушка должна была остаться чиста и свежа, наивна и девственна во всех местах. И, тем не менее, должна была «всем сердцем» полюбить отдаваться незнакомому мужику.
Была составлена новая подборка, в которую вошла и Кирстин — и на сей раз именно она подошла.
Из оставшихся троих в разработку взяли ещё двух, на случай, если что-то пойдёт не так — но Рей уже не следил за их судьбой.
Кирстин поглотила его внимание целиком.
Он не замечал этого до сих пор, пока не оказался её лишён.
Рей злился, и злость с каждым днём становилась сильней. Он не знал — на себя ли, на Майкла или на кого-то ещё, но пока под руку попадалась по большей части секретарша — и потому злость срывалась на ней.
— Мисс Энскилл, вы вообще читаете то, что приносите мне?
— Да, сэр.
— Значит, вы просто дура?
— Да, сэр, то есть, нет…
Рей швырнул стопку бумаг помошнице в лицо.
— Вычитать, отсеять всю эту дребедень с предложением вступить в благотворительный клуб и потом уже подавать мне.
Слёзы навернулись девушке на глаза, Рей подозревал, что та давно и безнадёжно влюблена — но от того его собственная злость становилась только сильней.
Он не хотел видеть никого, хотел запереться в кабинете, взять в руки планшет и, как делал это ещё месяц назад, написать: «Привет».
Оставшись в одиночестве, он, в самом деле, будто бы невзначай заглянул на фейсбук и тут же вздрогнул — с незнакомого аккаунта пришло письмо, но, едва бросив на аватарку быстрый взгляд, Рей понял, что видел этого парня где-то… У Кирстин во френдлисте. Открыв сообщение, он понял, что такое, очевидно, рассылалось всем.
«Добрый день. Моя подруга, Кирстин Кейр, находилась у вас в друзьях. Она пропала. Я очень беспокоюсь за неё. Пожалуйста, если вы знаете, куда она уехала — напишите мне». Дальше следовал e-mail.
Рей мгновенно вышел из переписки, будто ошпаренный кипятком. Первым желанием было удалить аккаунт, чтобы полностью отрезать след, но он тут же заставил себя успокоиться: тот, кто писал, явно даже переписку их не нашёл. А любое движение сейчас только привлекло бы внимание этого «спасателя» к нему.
Рей глубоко вдохнул и закурил. Побарабанил пальцами по столу. Мысль позвонить Майклу и настучать тому по башке он тоже отмёл: Майкл, в конце концов, был не при чём. Прокололся он сам. А тот мог задёргаться и сделать какую-нибудь хрень — избавиться от Кирстин, например.
«Всё хорошо», — сказал Рей себе. Он снова зашёл на фейсбук и в нескольких словах выразил своё сочувствие. «Надеюсь, вам удастся её найти, буду рад, если будете держать в курсе событий», — подвёл он итог и теперь уже отложил планшет совсем.