Но насколько Кирстин понимала, что ничего исключительного в ней нет, настолько же понимала и то, что нужно пользоваться своими преимуществами пока они есть.
— Впрочем, — тут же устало осадила она себя, — далеко я не уйду — даже если вы и ваши коллеги ненадолго обо мне забудете. Меня будет искать Мерсер. Меня будет искать Кагерт. И чёрт знает кто ещё. Если верить Рею, то даже мексиканская мафия будет меня искать. С ума сойти… — Кирстин стиснула виски, будто надеялась раздавить собственную голову и тем прервать этот идиотский бесконечный сон. — Я хочу домой, — прошептала она.
Говоря это, она представляла себе кампус Эдинбургского университета и маленькую комнатку со старым шкафом, в котором помещалось не больше пяти вещей. Но тут же услышала в ответ:
— Пойдёмте, мис.
Кристер подал ей руку, и они проследовали к мерседесу, стоящему у входа в парк. Бронированный салон обитый мягкими панелями тоже казался тюрьмой — как и всё кругом. Кирстин априори была уверена в том, что здесь стоят жучки, так же как камеры стоят в комнате, где она спит.
Она с удивлением понимала, что это существование под вечным прицелом объективов её не пугает. Тело её видели уже все, кто этого хотел. Но никто не мог рассмотреть того, что находится внутри.
И Кирстин было смешно от их глупости. Она ненавидела их всех. Реймонда, игравшего в футбол её головой. Майкла, который ко всем людям — и в том числе к ней — относился как к дерьму. Йонаса, который так здорово притворялся, что защищает её. Теперь все их взаимные просьбы Кирстин воспринимала в другом ключе.
И этого глупого шведа, который, похоже, запал на неё, Кирстин тоже ненавидела. Просто за то, что он был одним из них. Он не стоил того, чтобы о нём жалеть. Но Кирстин всё равно пока что не знала, как с выгодой для себя им воспользоваться.
Кирстин была немало удивлена, когда, несмотря на все сложности, в середине октября ей пришло официальное приглашение от Рея посетить вместе ежегодную отчётную встречу в яхт-клубе.
Впрочем, она не могла избавиться от ощущения, что выбора у неё нет. О чём бы ни думал Рей, когда отправлял через Жанет письмо, формулировки не подразумевали возможности отказать.
Кирстин неторопливо написала и отправила соответствующий ответ, в котором говорила о том, что ей придётся существенно поступиться собственными планами, но, выполняя желание своего спонсора, она готова отодвинуть самые неотложные дела.
Кирстин с наслаждением представляла себе, как Рей в ярости комкает этот листок, и не обманулась — тот запустил комок в стену, едва успев дочитать.
Они не разговаривали и не виделись до самого вылета.
Кирстин подготовилась к предстоящему перелёту настолько хорошо, насколько могла — выбрала комплект одежды, как нельзя лучше подчёркивавший внешность и в то же время демонстрировавшие её статус. Она помнила слова Рея — «ты не такая, как они» — и уж точно не хотела возвращаться к статусу одной из тех, кого приводили в клуб.
Теперь, когда отношения с Реем стремительно сходили на нет, превращаясь в ад, её спасительной соломинкой стал договор. Кирстин отнесла в юридическую контору свой экземпляр и предупредила Йонаса, что в случае, если с её жизнью или здоровьем что-нибудь случится, те запустят судебный процесс. Йонас ответил ей насмешливой улыбкой и холодным блеском голубых глаз, но спорить не стал. Кирстин не знала, удалось ли его напугать, но отдавал себе отчёт в том, что сделала всё, что могла.
Страха не было. Она умерла давным-давно, в подземной тюрьме. И Рей не мог убить её ещё раз.
Теперь Кирстин стояла в обтягивающих джинсах и лёгкой кожаной куртке, трепетавшей на ветру, и сквозь коричневые очки в пол-лица разглядывала Рея, который приближался к ней — Кирстин сказала, что перед вылетом ей нужно забрать вещи из студии специально, чтобы не ехать с ним вместе.
На Рее был обычный дневной чёрный костюм. Рубашка, не скованная галстуком, позволяла разглядеть ключицы и маленький кусочек груди. Кирстин невольно сосредоточила на этом месте взгляд, ощущая, как эта мизерная картинка отзывается жаром внизу живота. Рей всё так же сводил её с ума. Но это ничего не могло поменять.
Реймонд остановился, разглядывая Кирстин с расстояния в пару шагов — куда ближе, чем та подпустила бы кого-то ещё. И от этой близости напряжение в животе у Кирстин становилось ещё сильней. Она ненавидела себя при мысли о том, что именно этому человеку, которого должна ненавидеть больше всех, она по-прежнему продолжает доверять. Всё так же хочет раскрыться перед ним.
— Чем больше я смотрю на тебя, — тем временем произнёс Рей, — чем лучше тебя узнаю… Тем больше тобой восхищаюсь. И тем сильнее люблю.
По телу Кирстин пробежала дрожь. Она с трудом подавила желания, разрывавшие её на части — броситься к Рею или броситься прочь.
— Идём, — просто сказала она и первой двинулась к джету, на каждом шагу ощущая взгляд Рея у себя между лопаток, затем на пояснице — и, наконец, пониже спины.
Оказавшись в салоне, Кирстин замерла и, стиснув зубы, с минуту смотрела на круглую кровать в хвосте самолета, вспоминая их прошлый совместный полёт.
«Сколько человек побывало в ней?» — хотела она спросить тогда. Но промолчала, не желая услышать ложь.
Они продержались в тот раз не более трёх минут — пока самолёт не набрал высоту. А затем синхронно потянулись друг к другу. Рей толкнул её к кровати, роняя спиной на простыни, и принялся раздевать — медленно и в то же время торопливо, чёткими и резкими движениями срывая и сбрасывая на пол каждый предмет.
Его собственный торс быстро оказался обнажен, и Кирстин, лёжа на кровати под ним, гладила его руками, иногда касаясь сосков. Закусывала губу от наслаждения, не в состоянии поверить, что этот мужчина принадлежит ей.
Реймонд, освободившись от брюк, рывком развёл её ноги в стороны и вошёл.
Кирстин стонала и задыхалась под ним, и выгибалась, силясь прижаться сильней. Царапала ногтями спину, стараясь плотнее втиснуть Реймонда в себя, и сжимала бёдрами его бока.
— Как тогда, в первый раз.
— Что? — услышала она растерянный голос за спиной и теперь только поняла, что говорила вслух.
— Ничего, — Кирстин, не оглядываясь, прошла к диванчикам, расположившимся у окна по обе стороны от кофейного столика, и, забравшись на один из них с ногами, вставила в уши наушники.
Реймонд стоял, спрятав руки в карманы, и смотрел, как она включает музыку. Как заливают серебристые лучи солнца огненные пряди волос и бледную кожу на висках. Как Кирстин жмурится, силясь спрятаться от этих лучей.
Боль от понимания того, что нельзя к ней прикоснуться, была настолько острой, что хотелось застонать в голос. Но Рей лишь стиснул зубы, сел на другой диван и, открыв папку с документами, попытался вчитаться в них.
Яхт-клуб был последним местом, куда Кирстин хотела бы пойти вместе с Реем — но именно это и сыграло решающую роль. Кирстин чувствовала, что просто обязана встретиться с Реем и высказать ему всё. Однако вплоть до самого прилёта Кирстин не могла подобрать подходящих слов.
— Я не совсем понимаю, Рей, что здесь делаю я, — сказала Кирстин, когда они уже покинули аэропорт, заехали в отель, чтобы переодеться и привести себя в порядок с дороги, и теперь снова оказались на улице плечом к плечу. Стоя рядом и не глядя друг на друга, Рей — в белом щёгольском костюме, а Кирстин — в длинном чёрном платье, они готовились сесть в лимузин, специально для этого вечера взятый напрокат.
Рей поджал губы и долго не отвечал. Потом прошёл вперёд, открывая перед Кирстин дверь. Та колебалась с полминуты, но и сама уже поняла, что не может не сесть — не потому что кто-то будет её заставлять, а потому, что это нужно ей. Потому что там, в машине, будет Рей. И потому что Рей просит её.
— Мне хотелось бы, — как мог спокойно произнёс он, когда оба уже оказались внутри, и Кирстин, старательно скрывая любопытство, оглядывалась по сторонам, изучая салон нового авто. Рей ожидал вопроса об этой машине, надеялся на него, но Кирстин явно не собиралась ни о чём спрашивать, — чтобы все увидели, что у нас всё хорошо. Вопрос прежде всего в том, чтобы это увидели Кагерт и Коррес. Мы не должны показывать страх.
Рей знал, что врёт. Кагерт и Коррес были поводом. Ему больше всего хотелось почувствовать Кирстин рядом с собой. Стиснуть её ладонь. Хоть как-то показать свою любовь.
Рей понимал, что любые подарки будут бесполезны, Кирстин никогда не интересовали ни драгоценности, ни одежда, ни даже автомобили. Всё, что Рей мог ей дать — это глина и место, чтобы лепить. И это он уже дал. Теперь Кирстин имела все возможности пребывать внутри себя, купаясь в собственной тоске. И Рей не имел ни малейшего шанса вытащить её из этого горького океана — тем более что прекрасно знал, что сам подтолкнул её туда.
Кирстин отвернулась и прислонилась лбом к стеклу. Рей, внимательно наблюдавший за ней, не мог не отметить, насколько она хороша в новом платье, с бриллиантовым ожерельем, подаренным ей Реем специально для этого случая, на шее.
Кирстин тоже отметила, насколько отточенной, острой, как клинок из чёрной стали, и блестящей, как бриллиант в оправе из платины, выглядит фигура Рея в новом костюме. Глаза, несмотря на вечерний сумрак, скрывали тёмные очки — и потому Кирстин не могла увидеть одиночества, затаившегося в них.
— Продемонстрировать трофей, — констатировала она, отворачиваясь к окну.
Рей снова дёрнулся, но Кирстин на него не смотрела.
— Зачем ты со мной так? — тихо спросил Рей.
— А зачем ты так со мной? — Кирстин резко повернулась и в упор посмотрела на него. — Я хоть раз тебе в чём-то отказала, Рей?
Она помолчала, а затем продолжила:
— Впрочем, с моей стороны это глупый вопрос. Я ведь нужна была не для того, чтобы давать что-то лично тебе. Тебе нужна была кукла, которую ты смог бы продать. Девушка для секса, которая никогда никому не отказала бы. Я так хотела быть только с тобой, Рей… даже тогда, когда ты снимал на камеру, как трахал меня. Даже тогда.