Кирстин закусила губу. Потом отстранилась, запрокинула голову и поймала в ладони лицо Рея, которое тот всё ещё пытался спрятать у неё в волосах. Заглянула в глаза.
— Хочешь, сделаю тебе массаж? — спросила она. — Меня этому обучил один человек, к которому тебе стоило бы ревновать — если бы ты не знал его так хорошо.
Рей слабо улыбнулся.
— Идём, — Кирстин выпустила его лицо и, поймав руку, потянула Реймонда к себе в спальню — в другую, принадлежавшую Рею, уже несколько дней, кроме полиции, никто не заходил.
Возможность говорить с Реем провоцировала на вопросы, и хотя Кирстин до сих пор не была уверена, стоит ли их задавать, некоторые так и прорывались на поверхность.
— Где находилось это место, где меня держали? — уже очень скоро спросила она.
— В Греции, — сказал Рей спокойно, — остров называется Тодос. На картах его нет, он слишком маленький, чтобы его рисовать.
— Ты не боишься мне об этом говорить?
Рей покосился на неё.
— Ты уже знаешь достаточно, чтобы засадить меня на пожизненный срок. Ты бы этого хотела, Кирстин? Чтобы я оказался в тюрьме?
Кирстин сделала вид, что не услышала вопрос.
— Меня… — она закусила губу, не решаясь договорить до конца. — Меня там касался кто-нибудь, кроме тебя?
Рей долго молчал. Он убрал руку с плеча Кирстин и, опершись локтями о колени, наклонился вперёд, а пальцы сцепил в замок.
— Рей? — переспросила Кирстин.
— Да, — наконец ответил тот.
Волна холода, несущего отвращение к себе, пробежала у Кирстин по спине.
— Да? — уточнила она, стараясь, чтобы голос остался спокоен.
— Я боялся приблизиться к тебе, Кристи, — торопливо заговорил Рей. — Я хотел приехать за тобой в Лондон. Сам. Но именно тогда начались допросы… почти такие же, как сейчас. Я не мог покинуть Швейцарию. Я не знаю, что было бы, если бы я приехал сам. Мне кажется, я бы не смог. Не смог отдать тебя никому, но… — Рей сделал глубокий вдох, — может быть, я просто обманываю себя. Как обманывал всегда. Какое-то время мне нельзя было приближаться к острову, но дело, если честно, не в этом. Я боялся приблизиться к тебе. Я не знал, что произойдёт — но чувствовал, что что-то произойти должно. Поэтому, — он снова глубоко вдохнул, силясь успокоить взбесившееся сердце, — поэтому Майкл назначил тебе одного из Мастеров. Если бы я знал, что он будет с тобой делать … — Рей всё ещё боялся поднять взгляд. Он замолк, но продолжал сосредоточенно изучать пальцы, как будто это сейчас было важнее всего.
— Это я помню, — тихо сказала Кирстин. Ей тоже не хотелось смотреть на Рея. При воспоминании о том, первом мастере, ей больше всего хотелось отправиться в душ и долго оттирать себя от его рук. — Я имела в виду потом.
Рей вскинулся и, посмотрев на неё каким-то лихорадочным, больным взглядом, торопливо покачал головой.
— Потом нет, — быстро сказал он. — Только один раз… но я избавился от него как только смог. Я не приказывал ему, Кирстин.
Горькая злая улыбка заиграла у Кирстин на губах.
— Я помню, — произнесла она, — ты сказал, что это станет для меня уроком.
Рей отвёл взгляд.
— Ничего лучше не придумал, да?
— Да.
Наступила тишина.
После нескольких минут молчания Кирстин встала и пошла к себе. Она так и не поняла, стоило ли заводить этот разговор.
О словах Рея она думала весь следующий день и день потом. Ужас от открытия, которое Майкл заставил её сделать, прошёл, и Кирстин начала обдумывать то, что произошло — но уже иначе, пытаясь осознать, насколько силён был причинённый ей урон. Сколько человек на самом деле знали, что с ней случилось? Сколько было плёнок, записанных в подземельях под Тодосом, и кто их видел? Кто принимал решения и кто мог на них повлиять?
Рей не выглядел на общем фоне произошедших событий ни спасителем, ни даже благородным злодеем, но в конечном счёте Кирстин начинала склоняться к мысли, что всё равно хотела бы видеть этого человека рядом с собой. Два Рея больше не наслаивались в её голове один на другого, они начинали соединяться в одного, и новое знание позволяло Кирстин чуть лучше понять того Рея, которого она, вроде бы, знала — и о котором в то же время не знала почти ничего.
Она думала о том, что это вообще такое — знать человека? Обязательно ли для этого знать биографию, разбираться в профессии, или настоящее «знание» находится в области чувств. Если ты знаешь, что он ест по утрам, какие машины предпочитает, какие выбирает цвета — значит ли это «знать»? Или «знать» — это значит предвидеть, что он скажет в следующий момент, как поступит на следующий день?
Кирстин не могла дать ответ самой себе. Ей казалось, что она видит Рея насквозь — не зная при этом о нём ничего. Чувствует его, но только ещё пытается понять.
И без того тягостное состояние её ещё более усугубили регулярные встречи с полицией и постоянный страх, так что к середине января эта гремучая смесь дошла до той точки кипения, за которой не боишься уже ничего.
Она попросила Жанет сообщить Рею, что намеревается отправиться в студию, и через пятнадцать минут, раньше, чем Кирстин успела одеться для выхода, та вернулась и протянула ей телефон.
— Мистеру Мерсеру не нравится эта идея, но он не будет вам запрещать. Он просил вас быть осторожнее и взять с собой вот это.
Кирстин, кивнув, поблагодарила. Уже в машине она поняла, что телефон принадлежит Рею: он был абсолютно новым и имел в памяти несколько основных номеров — Рея, Йонаса, Жанет и двух секретарей. Кирстин никогда не задумывалась о возможности связываться с Реем через секретаря и теперь была немного удивлена.
— Зачем мне все эти номера? — спросила она, тут же набрав Рея.
— На случай, если что-нибудь произойдёт, — сказал тот.
— Йонаса и твой я могу понять. Не буду спрашивать, зачем мне в студии Жанет. А зачем номера секретарей?
Рей помешкал.
— В пределах разумного можешь пользоваться их услугами. Я предупредил их о тебе. Но я надеюсь, ты не попросишь Энскилла заказать билеты в Китай на сегодняшний вечер и не сбежишь от меня в другую страну. Так могу делать только я.
Кирстин фыркнула.
— Ладно, — сказала она, — поняла тебя…. Спасибо… Рей.
Она нажала отбой и, вопреки всякой логике, на душе стало тепло. Кирстин тут же разозлилась на себя, но уже через несколько минут машина остановилась у входа в студию.
Большая часть занятия прошла хорошо. Кирстин взялась за новую работу — она решила вернуться к отработке приёмов, связанных с человеческим телом, чтобы наконец перенести в камень стоявшую до сих пор в закромах фигуру. Камень после долгого перерыва поддавался с трудом, и в середине дня, спускаясь в ресторан для обеда, Кирстин чувствовала, как ноют руки. Она взяла себе пару сэндвичей и, устроившись с чашкой кофе в углу, полностью углубилась в себя — а потому не заметила, как незнакомый мужчина опустился на стул напротив неё.
— До вас добраться — труднее, чем до премьер-министра, мистер Кейр. Ваш попечитель так боится, что вы можете сбежать?
Кирстин дёрнулась и бросила затравленный взгляд по сторонам, в поисках охраны, и только потом вспомнила, что та ждёт её у входа в студию.
— Кто вы такой? — резко спросила она, фокусируя взгляд на небритом мужчине средних лет в аккуратном, но поношенном пиджаке. Тот никак не походил на представителя того круга, с которым контактировал Рей — и даже на кого-то, кто мог работать на этот круг.
— Меня зовут Честер Торренс, — мужчина опустил на стол перед Кирстин значок, — интерпол.
Кирстин откинулась назад, силясь подавить злость.
— Я вашим коллегам рассказала уже в два раза больше, чем знала.
— Во-первых, моим коллегам, а не мне. А во-вторых, я смотрел отчёты и знаю, что вы рассказали им. Я хотел бы услышать правду, мис Кейр. Он запугивает вас?
— Конечно, нет! — Кирстин стиснула бутерброд так, что тот сломался пополам. — Боже, это вообще законно — преследовать меня, когда я ем?
— Боюсь, что да. Я не могу понять, мис Кейр. Почему вы на его стороне. Вас похитили — так же, как ещё два десятка девушек. Некоторых из них нашли мёртвыми — как Валидэ Аббас несколько дней назад. И со всеми с ними контактировал мистер Мерсер. Он мог отрицать эту связь, пока трупы появлялись чёрт-те где — но в его собственной постели, мис Кейр… Вы что, хотите оказаться на месте этой девушки в один прекрасный день?
Кирстин стиснула зубы.
— Я не понимаю, что вам от меня нужно, — сказала она упрямо, — вызовите меня в полицию, если вам так хочется — а сейчас просто дайте мне поесть.
— Вы правда хотите прийти туда? — спросил Торренс с любопытством. — Вы потратите время, я тоже потрачу его. Камеры, протокол… Вы ведь мне не враг, я не хочу вам вреда. Вы такая же жертва, мис Кейр… Только не могу разобраться, понимаете вы это или нет.
Кирстин решительно откусила бутерброд, делая вид, что не слышит его слов.
Торренс залез в карман и, достав оттуда пачку фотографий, выложил на стол.
— Их краткие биографии на обратной стороне, — сказал он, — почитайте и подумайте. Хотите вы быть рядом с человеком, который оборвал их жизнь — или нет.
Кирстин молча смотрела на него.
— У нас уже есть один свидетель, — продолжил Торренс. — Майкл Бун готов дать показания.
Кирстин вздрогнула, но промолчала.
— Нам нужен ещё один человек, вот и всё. Если вы согласитесь рассказать свою историю — этому подонку конец.
Кирстин молчала.
— Позвоните мне, — Торренс опустил поверх фотографий визитную карточку, — я буду ждать. Мы сможем вас защитить, мис Кейр.
Поднявшись из-за стола, Торренс двинулся прочь, а Кирстин, потеряв остатки аппетита, долго сидела неподвижно и смотрела на лежащие перед ней фотографии и телефон.
Глава 10. Встречи
Прошла неделя. Кирстин приняла решение больше не появляться на занятиях, но заключение в квартире сводило её с ума. Она больше не могла находиться в одиночестве и в отсутствие других собеседников — охрану она в числе последних не считала — норовила подгадать время для столкновения с Реем на кухне.