Разумеется, найдётся масса желающих возразить мне. И прежде всего, возражающие заведут речь о повышении цен на продукты и о том, что подобные решения придётся оплачивать из кармана потребителя.
Глава двадцать третья
О, карман потребителя! Как много самых мерзких гадостей и подлостей делалось в нашей стране под слезливую мантру об этом кармане! Как заботятся о нём все, кто хочет обокрасть или ограбить россиянина! Откровенно говоря, услышав что-нибудь об этом многострадальном кармане, я немедленно думаю о государственной измене. Хотя это, разумеется, не всегда правда – чаще всего, речь идёт об обычной глупости, которую потом используют предатели и мародеры.
Чтобы лишиться всяких иллюзий относительно «кармана потребителя», я предлагаю сравнить такие непохожие государства, как, например, Норвегия и Марокко.
Норвегия – страна, в которой о кармане потребителя, в нашем понимании, заботятся очень плохо. Индекс потребительских цен там очень высок, независимо от того, идёт ли речь о продуктах питания или о чем-то другом. Цена обычной чашечки кофе, с обслуживаем, запросто может дойти до нескольких евро. И это в обычном кафе, а не в престижном ресторане! Бедные, бедные норвежцы…
А вот в Марокко, где-нибудь в «спальном квартале» Касабланки, в обычной кофейне для местных жителей, на несколько евро можно упиться кофе. А на сдачу ещё и сытно поесть. Да ещё и на чаевые останется…
Но почему же уровень жизни в Норвегии считается очень и очень высоким, а в Марокко – весьма и весьма посредственным, если не сказать хуже? Ведь цены в Марокко так восхитительно низки, они в разы, а то и на порядки, ниже норвежских? Где ошибка в расчетах? Что не так с логикой?
Ларчик, как обычно, открывается просто – в нормальной экономике всякий потребитель имеет два кармана. И если из одного он расплачивается за свои покупки, то в другой он складывает свою зарплату, пенсию или любые другие доходы. Эти карманы действуют по принципу сообщающихся сосудов, и есть прямая зависимость между тем, сколько ты положишь денег в один карман, и сколько сможешь потратить из другого.
Так вот, вся мировая экономика просто вопиет о том, что процветают не те страны, где все дешево, а те, где люди больше зарабатывают. Забота только об одном кармане всегда оказывается ловушкой, с помощью которой «разводят» легковерную публику, чтобы она не обращала внимания на то, как у неё ловко шарят во втором кармане. Да, именно – чем больше кричат о защите права потребителей на дешевые продукты и товары, тем вернее можно сделать вывод о том, что вам опять срежут зарплату или вообще оставят без заработка.
Вообще, механизм «взаимодействия» этих карманов достаточно сложен, и обычному гражданину бывает сложно понять, почему он живет лучше, если тратит за товары и услуги больше. Точнее, даже так – почему общество и государство в целом живут лучше, если он покупает картошку подороже, но своего производства, а не дешевую импортную. Ключевой тут является фраза «своего производства», которая предполагает и занятость, и распределение прибавленной стоимости внутри государства. Но давайте пока уйдём от излишней детализации…
Нет, безусловно, я не призываю к крайностям. Более того – несмотря на то, что потенциал роста в сельскохозяйственной отрасли России пока ещё невероятно высок, мы должны помнить о своеобразном «потолке» ежегодного прироста. Как бы мы не закрывали свой рынок, агросектор не удвоится, как по мановению волшебной палочки. И оптимальной тут будет, конечно, последовательная и расчетливая политика, направленная на стимулирование внутреннего производства и потребления. Пошлины на импорт, дотации, субсидии, налоговые льготы – все эти меры должны, в идеале, дополнять друг друга, постепенно делая собственную сельхозпродукцию всё более и более конкурентоспособной на внутреннем рынке. Возможно, это займет пять лет. Возможно, и все десять. Однако, мы просто обязаны пройти этот путь, если хотим однажды получить прочную платформу, на которой можно выстроить независимое и долгосрочное национальное процветание.
Причем, мы не должны поддаваться лукавым рассуждениям о том, что не надо облагать значительными пошлинами импорт тех продуктов, которые мы не можем производить самостоятельно в силу, например, климатических условий. А эти рассуждения сейчас очень и очень популярны и подаются, обычно, под соусом сермяжной правды и глубокой мудрости говорящего.
Мудрым же является вот что – мы не можем выращивать бананы. Но мы можем выращивать яблоки, груши, различные ягоды. На полках магазинов это вполне себе конкуренты – мамочки, заботящиеся о витаминном питании своих чад, запросто предпочтут дешевый банан более дорогому яблоку. Тем более, что с бананом и возни, как правило, меньше.
А в итоге нашим фруктам придется конкурировать с иностранными производителями бананов, которые имеют урожайность до 400 центнеров с гектара и крайне низкую, как правило, стоимость рабочей силы. Дальше обычная цепочка – конкурировать невозможно, а значит, и развивать бессмысленно. Нет смысла вкладывать и инвестировать – не будет и роста производства с последующим падением цен из-за внутренней конкуренции.
Говорить о нашем сельском хозяйстве можно ещё долго. Так уж получилось, что именно оно лежит в основе как нашего экономического процветания, так и многих других важнейших факторов: политической независимости и нормализации демографической ситуации, например. Да, перефразируя слова известной песни, именно на нём сошелся клином белый свет.
Однако, нам необходимо разобраться и с другими факторами экономического развития России. Поэтому разговор об агрокомплексе я завершу всего один замечанием: безусловно, в ответ на сказанное выше немедленно раздадутся крики о том, что автор хочет превратить Россию в аграрную страну, отбросить нас от космоса и предать могилу Юрия Гагарина.
Нужно ли говорить, что автор ничего подобного не хочет? Нет, моя задача в другом – попытаться поставить нашу экономику с головы на ноги. Становиться аграрной страной России так же не с руки, как и превращаться в «энергетическую сверхдержаву», например. Суть обоих явлений в том, что любой гипертрофированный рост того или иного направления чреват долгосрочными рисками, несоизмеримыми с любыми сиюминутными выгодами. И сейчас, наблюдая как раз крах «энергетической сверхдержавы», мы можем уже воочию в этом убедиться.
Другое дело, что аграрная политика так долго была у нас отдана на откуп совершенно профнепригодным политикам и экономистам, что сейчас потребуются годы и годы решительных и бескомпромиссных усилий, чтобы просто привести ситуацию к норме.
Глава двадцать четвертая
Возвратимся к нашей формуле. Если с самой базовой, самой насущной потребностью потребителя мы уж разобрались, то логично спросить себя – а какая же потребность стоит на втором месте?
Тут уже возможны некоторые нюансы, которые проявляются, в частности, на примере очень теплых южных стран и государств, чуть менее комфортных для проживания в плане климата. Да, речь идёт о потребности одеться и как-то сохранить своё тело от переохлаждения. А в переводе на язык экономики – о легкой промышленности. Хотя она, безусловно, несколько шире, чем текстильные, кожевенные, обувные и швейные производства. Но это, в общем, и хорошо, поскольку только увеличивает значимость данной отрасли, делая наши рассуждения ещё более корректными.
Да, уважаемые потребители – если мы хотим комфортно жить в северной стране, каковой и является Россия, вопрос о том, во что одеться самим и во что одеть своих детей, почти так же важен, как и вопрос о хлебе нашем насущном. Усугубляется это ещё и тем, что численность населения РФ приближается к ста пятидесяти миллионам человек, и любой серьёзный сбой в обеспечении людей товарами легкой промышленности довольно быстро приведет к очень неприятным последствиям. Например, политическим…
А это означает, что мы не можем себе позволить значительную зависимость от импорта товаров широкого потребления, как у нас это обычно называется. Не можем, потому что к экономической целесообразности тут прибавляется и политическая необходимость. И, хотим мы того, или нет, нам придётся каким-то образом добиваться самообеспечения и на этом экономическом фронте.
Самое странное, удивительное и глупое, что я слышал в своей жизни, были рассуждения внешне вполне здравых «экономистов» о том, что в начале девяностых «челноки» спасли российскую экономику от краха. Да-да, это те самые ребята с огромными баулами, набитыми одеждой, бельем, обувью, другими товарами массового спроса, которые беспошлинно ввозили в РФ продукции на миллиарды, а может быть, и на десятки миллиардов, долларов.
Нужно ли говорить о том, что всё это благословлялось рассуждениями о том, что наша легкая промышленность отстала, она не выпускает продукцию должного качества, и вообще, с этим наследием «совка» нужно расстаться как можно быстрее. Разумеется, много разговоров было и о том, что такой челночный бизнес очень выгоден для кармана потребителя – никаких тебе, дескать, бюрократических надстроек, да и высокая конкуренция способствует сохранению цены на минимальном уровне.
Разумеется, прямым следствием такой политики стало фактическое уничтожение легкой промышленности в стране. Были потеряны миллионы рабочих мест, утрачена огромная налогооблагаемая база, а очень и очень большие валютные средства, полученные от экспорта тех же энергоресурсов, моментально вымывались из страны, что дамокловым мечом нависало над рублем и его курсом.
Кроме того, отсутствие бюрократической премии в цене товара моментально сменилось появлением премии бандитской – челноки платили за свой бизнес практически на всех уровнях, от перевозки и таможни до рынка или магазина, где осуществлялась конечная реализация импортного ширпотреба. И платили самым настоящим бандитам. Правда, этот специфический момент трудно назвать чисто экономическим фактором, но всё-таки и его не следует упускать для общего понимания процессов.