То есть, мы всё-таки имеем право рассматривать возможность увеличения водоизмещения наших авианосцев, в т. ч. с выходом их габаритов за указанные рамки. И вот, что мы (очень приблизительно, конечно) получаем в этом случае.
Сначала отметим позитивные моменты. Прежде всего, это возможность очень существенно увеличить ударную мощь корабля. Строительство очень крупного авианосца задача хоть и сложная, но технически выполнимая. А это и пропорциональное увеличение авиакрыла, и улучшение его качества, и скорость «поднятия на крыло», и возможность размещения собственных мощных комплексов ПВО и ПЛО без ущерба для палубной авиации. При правильном подходе возрастёт и живучесть корабля, что тоже немаловажно.
Про улучшение качества авиакрыла следует сказать отдельно. Увеличение ВПП примерно до пятисот метров (не путать с длиной по ватерлинии) позволит существенно упростить создание палубных версий современных (в т. ч. перспективных) самолетов. А использование полноценных тяжелых истребителей, например, палубной версии Т-50, ударных самолетов типа Су-34, полноценных самолетов ДРЛО и РЭБ должно привести не только к количественному, но и к качественному превосходству АУГ, построенной вокруг такого авианосца. То есть, строительство таких кораблей было бы априори полезно нашему флоту и позволило бы ему уже в обозримом будущем решать, в случае необходимости, самые серьезные задачи на любом удалении от наших границ.
Особенно хочу отметить тот факт, что на данный момент у нас, строго говоря, пока нет палубного самолёта, который бы полностью соответствовал всем современным вызовам. Когда я смотрю сравнительные таблицы МиГ-29к или Су-27к (который потом превратился в специализированный палубный Су-33), показывающие возможности их противодействия самолётам вероятного противника, я вижу только одно – эти таблицы датированы 1982-м годом. То есть, прошло уже почти сорок лет. И при всём уважении к гению наших авиаконструкторов, которые смогли сделать такие универсальные и живучие платформы, их время всё стремительнее уходит.
То есть, мы должны понимать, что с момента перевооружения американского флота на многоцелевые истребители F-35, ни МиГ-29к, ни Су-33 уже не будут соответствовать требованиям времени. Только давайте судить по-взрослому, без бесконечных «а вот недавно писали, что у F-35 проблемы на испытаниях» и «да он вообще не взлетит». Военное планирование никогда, ни при каких обстоятельствах не должно опираться на подарки судьбы в виде внезапной неспособности потенциального противника довести до ума новый образец техники. И исходить мы должны из того, что F-35 поднимется на крыло и предложит своим конкурентам состязание в невидимости (а он, если мне не изменяет память, чемпион в этом вопросе), универсальности, боевой мощи, маневренности и возможностях своих бортовых электронных систем. И тем, кто сделает ставку на МиГ-29к, станет грустно, потому что из перечисленных параметров он сможет потягаться лишь в маневренности, да и то не факт.
Супер-авианосец может очень сильно выиграть именно в плане экономии бюджета только по той причине, что для него, вероятно, не придётся разрабатывать абсолютно новый палубный самолет. Потому что при ВПП 500 метров и современных катапультах мы можем достаточно уверенно говорить о перспективах модернизации под эти нужды ПАК ФА и Су-34, которые смогут выполнять функции истребителя и ударного самолета соответственно. Конечно, это не так комфортно, как создание универсального самолёта, который бы успешно (подчеркну это слово) совмещал эти функции. Но такой компромисс, тем не менее, не выглядит натянутым или слишком обременительным.
Но есть у такого варианта и слабые места. Прежде всего, это технологическая и финансовая состоятельность государства, которое попытается решить подобную задачу. Понятно, что это будет дорого и сложно. Понятно, что столь же сложным будет и развитие наземной инфраструктуры, обслуживающей такие корабли. Причем, речь идёт как о судостроительной инфраструктуре, которая никогда прежде не решала у нас столь глобальных задач, так и об эксплуатационной – портах, причальных стенках, ремонтных доках и так далее. То есть, это не просто дорого, а максимально дорого, потому что требует действительно больших вложений абсолютно на всех этапах разработки, строительства и эксплуатации таких кораблей.
Аргумент, который с шестидесятых годов используется всеми противниками строительства у нас авианосного флота, а именно «чем больше корабль, тем лучше мишень», я бы, всё-таки, исключил. По той простой причине, что чем мощнее авианосец и функциональнее его авиакрыло, тем сложнее подобраться к нему на дистанцию выстрела. То есть, корабль, способный поднять в воздух и обеспечить круглосуточное патрулирование самолетов дальнего радиолокационного обнаружения, радиоэлектронного противодействия и нескольких пар истребителей априори является более сложной целью, чем авианосец, способный отреагировать только на самолеты, уже вышедшие из-за радиогоризонта.
Итак, плюсы – мощное разноплановое авиакрыло, способное выполнять весь спектр задач по авиационному прикрытию АУГ (в том числе на больших и очень больших удалениях), наносить ракетные и бомбовые удары большой мощности и интенсивности, эффективно бороться с надводными кораблями противника, в том числе аналогичного класса и назначения.
Минусы – это дорого, технологически сложно и тактически (каналы, проливы) неоднозначно.
Откровенно говоря, у меня есть большие сомнения в том, что наш флот может пойти по этому пути. Уже хотя бы потому, что даже на этапе принятия решения о запуске подобного проекта нужно проявить изрядную дерзость и взять на себя большую ответственность. Тут, извините, Петр Первый нужен, не меньше.
Тем не менее, рассмотрение вопроса в комплексе, то есть, с учётом, в том числе, и затрат на вероятное создание нового палубного самолета (а точнее, двух самолётов, ибо палубного самолёта ДРЛО у нас нет, и при его создании вопрос длины ВПП полосы также будет играть не последнюю роль), не позволяет сделать однозначно отрицательного вывода о возможности строительства подобного корабля. А значит, тема требует дальнейшего рассмотрения и обсуждения.
«Подводный авианосец».
Единственный известный случай бомбардировки континентальной территории США был зафиксирован в сентябре 1942-го года, когда самолет с катапультным стартом, базирующийся на японской подводной лодке I-25, совершил налет на территорию штата Орегон. Им было сброшено две зажигательные бомбы на лесные массивы, что, по планам, должно было вызвать мощные лесные пожары.
Этот случай не имел сколько-нибудь значимых последствий для воюющих сторон. А эффективность налёта была близка к нулю, ибо даже стоящих упоминания пожаров не возникло. Но этот случай весьма показателен с точки зрения нашего исследования – по крайней мере, у нас есть живое свидетельство того, что «подводные авианосцы» уже не такая уж большая новость в судостроении. Кроме того, с помощью подобного корабля удалось выполнить задачу, казавшуюся на тот момент почти невыполнимой – нанести удар по американской территории.
Однако, если мы начинаем всерьёз рассматривать идею создания подводных авианосцев, то нам сразу придётся отказаться от мысли, что его можно создать на основе современной пилотируемой авиации. Либо от мысли, что он будет достаточно мощным и эффективным – чтобы не выйти за рамки разумных габаритов, придётся, как и японцы в 1942-м, ограничиться одним-двумя катапультируемыми гидропланами. Что, как вы понимаете, немедленно превращает эту идею в некий казус для инженеров и конструкторов, над которым они могут посмеяться во время хорошего застолья.
А значит, мы можем рассматривать эту идею только в одном случае – этот корабль должен оснащаться беспилотными авиационными комплексами. Потому что только в этом случае – и никак иначе – мы, в перспективе, можем получить и достаточно компактные габариты, и заслуживающую внимания эффективность боевого применения.
Причем, говоря о беспилотниках, мы должны помнить, что крылатые ракеты, которыми вооружены некоторые классы современных подводных лодок, в том числе атомных, строго говоря, ими и являются. И в каком-то смысле мы уже имеем подводные авианосцы, способные решать довольно широкий круг задач с достаточно высокой эффективностью. В частности, это выполнение ударных функций в различных районах Мирового океана и примыкающих к ним участков побережья различных государств.
То есть, на данный момент, когда функции беспилотников сводятся, в основном, как раз к ударным и разведывательным задачам, нет никакого смысла городить такой дорогой огород. С учётом возможности применения ядерных БЧ для крылатых ракет, современная подводная лодка гарантировано справится с ударными функциями лучше, чем подобный гипотетический авианосец. Разумеется, возможны нюансы, связанные с конфликтами низкой интенсивности, но и в этом случае появление такого класса кораблей не очень оправдано.
Но ситуация может кардинально измениться, как только беспилотники научатся контролировать воздушное пространство. Вести радиолокационный дозор, электронное противодействие, воздушный бой, сбивать крылатые и противокорабельные ракеты – то есть, обеспечивать и собственную безопасность, и безопасность объектов внутри заданного периметра. Совсем замечательно, если они смогут решать эти задачи автономно, взаимодействуя только друг с другом, без связи с местом базирования – например, если корабль-носитель просто уйдёт под воду на некоторое время, спасаясь от авианалёта противника.
В случае появления подобных технологий – а это почти неизбежно, и уже в обозримой перспективе – вопрос о разработке и строительстве кораблей такого типа может стать актуальным. Круг решаемых ими задач существенно расширится; они смогут стать важным элементом боевой устойчивости морских соединений, а также применяться для решения различных задач, например: долговременное нарушение морских коммуникаций противника; отвлечение его средств; внезапные удары по слабозащищённым местам скопления войск или даже морским соединениям, не обладающим достаточными средствами для собственной обороны от воздушных атак.