ные слова возвышала Костю в его же глазах.
– Ну, ты права, наверное, – уже другим, не таким решительным тоном произнес муж. – Я беспокоюсь, как бы с тобой там чего не случилось.
– Что должно со мной случиться? Я десятки раз ездила в Москву и до замужества, и ничего, жива.
– Вот именно, что до замужества, – буркнул Костя, и мое сердце глухо бухнуло.
– Я должна что-то знать?
– Что? А, нет, не беспокойся, все в порядке, это я так… мысли вслух… – Костя обнял меня, поцеловал и вздохнул: – Мне тяжело отпускать тебя, вот что. И твой Иван мне не нравится.
– Костенька, он и не должен тебе нравиться, – глядя мужу в лицо снизу вверх, сказала я. – Он даже мне не должен нравиться, если на то пошло. Он должен только хорошо вести меня в танце, вот и все. А мы профессионалы, и ничего личного в танец не вкладываем. Мы просто умеем имитировать это, понимаешь? Играть любовь, а не любить на самом деле. Танцевать страсть, а не питать ее друг к другу. Это искусство, Костя, мы учились этому с детства. Ты только представь – я его знаю с семи лет, он же мне как брат, даже больше, так о каких отношениях речь? Только о родственных.
Костя слушал меня внимательно, пристально глядя в глаза и пытаясь уловить хоть нотку фальши, но не мог, потому что ее не было. Я не обманывала мужа, говоря о своих отношениях с партнером, тут моя совесть была чиста. И Костя вроде как успокоился, зато мне его слова очень запали в голову. Жизнь с Костей Кавалерьянцем уже научила меня быть готовой к любым неприятностям.
Уж не знаю, был ли причастен Костя к тому, что произошло, но то, что неприятности случились, я осознала сразу, едва мы вышли из зала прилета.
Бросив взгляд на шедшего впереди Ивана, я поняла, что чего-то в его облике не хватает.
– Ваня, а ты все забрал из полок?
– Что? – остановился Иван и сбросил на ближайшее сиденье вещи с плеча. – Погоди-ка… ну точно, кофр один оставил! Твою же…
– Ты идиот, Переверзев! Как, скажи, ну как можно забыть кофр в самолете?!
Я закипела от негодования, как раскаленный на плите чайник, и никак не могла перестать орать, привлекая к себе внимание пассажиров и сотрудников аэропорта. Мой партнер сперва стоял, виновато опустив кудрявую голову, но потом неожиданно разозлился и заорал в ответ:
– Умная, да?! С сегодняшнего дня свои манатки сама таскай, а то привыкла за столько лет! Я же еще и виноват, смотрите! Первый раз в жизни за чем-то не уследил! Какого черта ты истерику тут закатила?
От неожиданности я даже орать перестала, перевела дыхание, а потом ехидно заметила:
– Ну, благо еще, что это ты свой кофр профукал, там подешевле было.
Иван растерянно перевел взгляд на лежавший у его ног черный кофр с костюмами и только теперь заметил на нем логотип одного из московских танцевальных ателье – это был мой кофр, мне его купила подруга Марго, когда забирала новые платья полгода назад. У Ивана был такой же, но без логотипа, так что теперь мой партнер остался без фрака со всеми аксессуарами, без рубашки на латину, без трех пар туфель, без брюк… Словом, на паркет Переверзеву выйти будет не в чем, если мы не отыщем кофр сегодня.
В этой ситуации утешало только то, что стоимость всех вещей Ивана была существенно ниже моих и потеря кофра с моими платьями и туфлями явилась бы ощутимым финансовым ударом.
– Ладно, что толку тут орать? – вздохнул Ванька, забрасывая ремень кофра на плечо. – Идем к сотрудникам, может, узнаем, куда тут сдают то, что народ в самолете забыл, должно же быть место вроде стола находок.
– Да уж, наверное, таких, как ты, хватает, – фыркнула я, раздосадованная тем, что моя встреча с подругой откладывается на неопределенное время. Не бросать же партнера одного в такой ситуации, в конце концов мне это нужно так же, как и ему.
– Слушай, может, ты поедешь в отель? – предложил Иван, взглянув на мое раздосадованное и недовольное лицо. – Что толку вдвоем тут бегать? И потом, от тебя пользы все равно ноль, а крика и нервов больше, чем я смогу вынести. Поезжай, а? Как раз успеешь на аэроэкспресс, осталось пятнадцать минут. А я тут закончу и приеду.
Предложение было заманчивым. Я могла бы не в отель поехать, а сразу к Марго, благо она живет всего в пятнадцати минутах хода от Павелецкого вокзала.
– А ты точно не хочешь, чтобы я осталась и помогла? – нерешительно спросила я.
– Помогла? – расхохотался мой партнер. – Нет уж, благодарю покорно! Без тебя быстрее справлюсь. Все, Мария, кассы там. – Он развернул меня лицом к очереди за билетами и подтолкнул в спину. – Все, иди, я позвоню, как что-то выясню. Да смотри не потеряйся, как ты любишь.
На это я не стала даже реагировать, потому что обижаться на правду глупо, у меня с детства топографический кретинизм, и заблудиться я могу даже в хорошо знакомом городе. К счастью, дорога к дому Марго прямая, и ее я выучила за несколько лет.
Устроившись у окна в вагоне аэроэкспресса, я сняла джинсовку, вынула из сумки книжку и погрузилась в чтение. Внезапно, отвлекшись на движение рядом, я повернула голову и увидела, как по проходу идет мужчина лет тридцати пяти. Я даже не сразу поняла, что именно заставило меня повернуться и обратить на него внимание – по вагону то и дело проходили люди. И только спустя пару минут мне пришло в голову, что на плече мужчины висел танцевальный кофр. Когда варишься в одной и той же каше с самого детства, начинаешь невольно выхватывать взглядом в любой толпе «своих», таких же, как ты.
«Наверное, папаша с детьми приехал», – машинально подумала я и снова погрузилась в чтение.
С Павелецкого вокзала я решила все-таки позвонить Марго, а не обрушиваться как снег на голову. Она долго не брала трубку, и я начала волноваться, не случилось ли чего. В последнее время Марго неважно себя чувствовала, вполне могла попасть в больницу, например, хотя мы разговаривали с ней буквально два дня назад.
Я остановилась, вынула сигареты, закурила, прижимая мобильный плечом к уху и стараясь одновременно удержать ремень сумки. Наконец в трубке раздался чуть сонный голос Марго, и я немного успокоилась.
– Марго, ты дома?
– О, Мэрик! – почти мгновенно проснулась подруга. – Ты прилетела?
– Я уже даже приехала, стою на Павелецком.
– Так чего же ты стоишь? Беги скорее ко мне, я сварю кофе. У тебя есть время?
– Да, я свободна до вечера. А если не повезет, то и все выходные.
– Что-то случилось? – сразу насторожилась Марго. – Что-то с Костей?
– Можно подумать, что, кроме Кости, в моей жизни не может быть неприятностей, – усмехнулась я, выбрасывая окурок в урну. – Ванька свой кофр в самолете забыл, представляешь? Что делать, если не найдется, даже не представляю. Все костюмы его – там. Не выйдет же на паркет в джинсах и кроссовках…
– Придумаем что-нибудь, – решительно сказала Марго. – Сходим в салон, там напрокат можно найти.
– И весь концепт костюмов нарушить? Ты же сама эскизы рисовала, мы рубашку для латины шили под мое платье. Ну ладно еще – фрак, он стандартный более-менее, а латина? А обувь? Знаешь сколько нужно денег на две пары мужских туфель?
– Догадываюсь, – вздохнула Марго. – Но давай по мере поступления решать. Вдруг найдется.
– Веришь – я давно ничего в жизни не хотела так сильно, – вздохнула я.
– Все, Мэрик, иди ко мне, здесь договорим, – подвела итог Марго и отключилась.
Как-то неожиданно из-за серых облаков выглянуло солнце – яркое, прижигающее обтянутую джинсовой курткой спину. На небольшом пятачке перед метро пожилая женщина в оранжевой накидке предлагала поездки в Липецк, из ларька невыносимо пахло шаурмой, тут же крутились три облезлые собаки, а на лавке, раскинувшись, спал бомж, подложив под голову замызганную спортивную сумку. Двери станции то и дело распахивались, впуская и выпуская бесконечную вереницу пассажиров. В цветочном ларьке я купила пять чайных роз, чтобы подарить Марго, – хотелось чем-то порадовать подругу. Цветы умопомрачительно пахли, и всю дорогу до дома я то и дело подносила букет к лицу и втягивала ноздрями аромат.
Консьерж в подъезде приветливо поздоровался – он знал меня в лицо, я довольно часто бывала в этом доме. Знакомый лифт с полустершимися цифрами на кнопках, общая дверь на этаже – тяжелая, со стеклом и металлической решеткой, восемь кнопок звонков, длинный коридор с множеством дверей, и за одной из них меня неизменно ждала Марго. Моя Марго – высокая, видная, с чуть вьющимися каштановыми волосами и детским взглядом зеленых глаз.
Она обняла меня на пороге, обволокла собой, прижала, шумно дыша в волосы:
– Как же долго тебя не было, Мэрька…
– Да брось ты, всего три месяца.
– Целых три месяца, – поправила она, выпуская меня из объятий. – Хорошо выглядишь, даже не сказать, что после перелета.
– Я ж не за штурвалом летела. – Я протянула ей букет и сбросила на пол сумку.
Марго зарылась лицом в цветы:
– Надо же, как пахнут… я думала, что теперь цветы ничем уже не пахнут, все какие-то искусственные.
– А у тебя по-прежнему изумительно пахнет кофе. – Я повела носом и, сунув ноги в тапки, двинулась в ванную.
– Я же тебя ждала, так что сварила, ты ведь любишь.
В уютной кухне я забралась с ногами на стул в углу между столом и стеной, придвинула пепельницу, вставила сигарету в мундштук и закурила, наблюдая за тем, как подруга подрезает стебли цветов и насыпает в вазу с водой сахар.
– Как дела, Марго?
Она ответила не сразу, тяжело вздохнула:
– Стабильность, знаешь ли… и это та стабильность, от которой хочется выть волком.
– Рома на работе?
– Рома с приятелем в Словению укатил на месяц. Решил написать серию очерков о тамошней жизни. Хорошо быть главредом – сам себе начальник. А я, как видишь, опять тут одна.
– Чего ж с ним не поехала?
– Не позвал, – коротко бросила Марго и открыла холодильник, чтобы достать молоко.
В забытой на полу в коридоре сумке зазвонил мой телефон, и Марго, отставив бутылку, быстро пошла на звук.