Сергей предложил встретиться, но я отказалась. Он проявил удивительную настойчивость, это насторожило – после того, что я устроила ему ночью, как-то странно звучало предложение посидеть в кафе. Да и «терминатор» почему-то отрицательно кивал головой, и я поняла, что он прослушивает мой телефон при помощи сканера – сама проделывала такие фокусы с Костей, когда собирала компромат на него для своей книги. Сергей обиделся, но мне это было безразлично – кто он мне?
– Давайте я провожу вас в отель, – предложил «терминатор», когда я бросила телефон в сумку. – А еще лучше будет, если вы сегодня же улетите домой, Мэри. Поверьте, так будет совсем хорошо. С билетом я помогу.
Это было разумное предложение, на которое я, в отличие от первого поступившего, согласилась.
Алекс
Джеф позвонил и сказал, что везет Мэри в отель, и Алекс наскоро натянул парик и приклеил усы. Такая конспирация показалась ему достаточной, если вдруг придется столкнуться с ней здесь, на этаже. Он не успокоится, пока не заставит ее уехать. В Москве стало слишком опасно. Теперь нужно было дождаться ее приезда, проследить, чтобы собралась и уехала. Джеф сказал, что она вроде согласилась.
Он, стоя у большого окна в торце коридора, видел, как Мэри вышла из лифта и направилась к своему номеру. Ничего не предвещало беды, когда он услышал звук открывающихся дверей второго лифта и оттуда появились двое.
Мэри никак не отреагировала, шла по коридору, а амбалы, переговариваясь, двигались за ней. Алекс мучительно соображал, что делать в одиночку против двоих в узком коридоре, и в этот момент появился Джеф. Алекс испытал облегчение – ему не придется раскрывать свое присутствие, он очень не хотел, чтобы Мэри видела его.
Амбалы ускорили шаг, а до номера оставалось еще приличное расстояние. Джеф среагировал мгновенно. Едва один из амбалов приблизился к Мэри, он, подобравшись, совершил резкий прыжок и ногой в развороте ударил того в голову. Мужик рухнул на пол как куль, а его приятель, вырывая из-под полы пиджака пистолет, рванулся к Джефу, но тот уже успел развернуться и встретил его прямым ударом в челюсть. Клацнув зубами, амбал выронил оружие и упал на спину, но подняться уже не успел – Джеф коротко ударил его по шее, и он затих. Схватив онемевшую от ужаса Мэри в охапку и развернув так, чтобы она не увидела Алекса, он быстро открыл номер и впихнул девушку туда:
– Быстро собирай вещи, слышишь? Быстро! У нас мало времени!
Они с Алексом вдвоем перетащили обездвиженных преследователей в номер.
– А ведь я чувствовал, что не все ладно с этим журналистом, очень уж вовремя он около Мэри возник, – тяжело дыша, проговорил Алекс, когда они вместе с Джефом упаковали Костиных амбалов в ванную его номера.
– Я прослушал его телефон, он как раз созванивался с одним из этих, – кивнул в сторону запертой двери напарник. – Назвал гостиницу, номер. Хорошо, что я решил ночь здесь скоротать, утром как раз они и появились, пасли ее до магазина, а потом и до отеля добрались. Он звонил Мэри, пытался ее на свидание вытащить, вот там бы ее и взяли, скорее всего, но она умно поступила – отказалась, и им пришлось ехать сюда.
– Знаешь, что самое забавное? – спросил Алекс, вставая из кресла. – Этот Новиков звонил мне с мобильного Мэри вчера ночью и спрашивал совета. Решил, что я ее близкий друг, ха-ха.
– И что ты?
– А что я? Я в тот момент считал, что все чисто – обычный журналист, решивший провести ночь с красивой девочкой, тем более что и она вроде как не против была.
– Совет-то дал? – ухмыльнулся Джеф, прекрасно знавший об отношении Алекса к этой странной девице.
– Сказал – уноси ноги, пока цел, утром она тебя ужалит – и ты умрешь, – захохотал Алекс, настроение у которого совсем наладилось – Мэри была в безопасности, собирала вещи в соседнем номере, и ему не придется теперь остаток жизни оправдываться перед Марго.
– Хорошо, что все так удачно сложилось. Легкое дельце, – заметил Джеф.
– Да… вовремя успели. Лететь бы сейчас девчонке в Бильбао к любимому супругу. А уж на что тот способен, я представляю – раз не погнушался киллера ей нанять, – фыркнул Алекс, отдирая усы и снимая парик. – Все, Джеф, увози ее отсюда, с этими я сам решу.
Напарник вышел, закрыл за собой дверь, и Алекс услышал, как в соседнем номере он что-то говорит Мэри, как щелкает замок, а по коридору раздаются нервные шаги Мэри, вбивающей каблуки сапог в ковровое покрытие.
Все, она в безопасности, Джеф проводит ее и проследит, чтобы улетела. Можно немного расслабиться.
Когда шаги стихли, он вышел в коридор, убедился, что никого нет, и подошел к номеру Мэри.
Алекс вынул из кармана карточку, ловко уведенную перед этим со стойки ресепшен, открыл номер и вошел. В прихожей все еще чувствовался аромат духов Мэри – он помнил этот холодный запах «Кензо», она не признавала других. На полу под ногами валялась заколка – видимо, впопыхах сборов Мэри уронила ее и не заметила.
Алекс подобрал ее, пощелкал зачем-то замком, покрутил в руках и убрал в карман. Смятая постель, пустой бокал с остатками коньяка – ну еще бы, девочка пережила довольно сильный стресс, когда на ее глазах Джеф двумя ударами уложил Костиных церберов, которые сейчас мирно отдыхали в номере Алекса, лежа друг на друге в ванне.
Сейчас Джеф уже должен был ехать к аэропорту – билет на имя Мэри лежал у него, Алекс позаботился об этом заранее. Ничего, у нее теперь появился шанс – мизерный, конечно, потому что Костя не остановится, будет искать и, скорее всего, найдет. Хотя возможно, что Мэри сумеет ускользнуть, ведь она на удивление везучая. Зря она все-таки не осталась в Цюрихе, как он хотел. Но это ее выбор. Никто не может прожить чужую жизнь, и даже Алексу не по силам заставить Мэри сделать это.
Его внимание привлек валявшийся у кресла скомканный лист бумаги. Горничная еще не успела убрать номер после отъезда Мэри.
Алекс поднял его, развернул и увидел знакомый неровный почерк:
Не уходи, побудь со мной немного.
Мне сложно без тебя, ты это знаешь.
Не нужно лишних слов. Побойся Бога.
Но ты, как прежде, просто исчезаешь.
И нет пути назад, и нет возврата.
Ты где-то далеко. Ты счастлив, может.
Теряла рай, когда дала отказ от ада,
Признаюсь: да, меня это тревожит.
Меняя жизнь, меняем старые уклады.
И все обиды навсегда прощаем.
Я, как и прежде, откажусь от ада,
В существование поверив рая…
(Стихи Надежды Цветковой)
Алекс усмехнулся, аккуратно сложил мятый листок и сунул в карман.
«Мэ-ри – Мэ-ри, ты неисправима, – подумал он, выходя из номера. – Ты никогда не изменишься. Ты всегда делаешь не тот выбор. И ты всегда выбираешь гибель там, где можно выбрать жизнь и любовь. Но в этом вся ты. Наверное, мне ты была бы и неинтересна – другая».
Этот листок уже дома, в Цюрихе, он убрал в ящик стола в комнате, где жила Мэри, – там было много таких вот случайных листков с ее стихами. Алексу казалось, что она вернется за ними. Непременно вернется. Когда-нибудь. Не теперь.
Когда будет готова…
Ледяная ночь
«Книга. Казалось бы – ну что такого может быть в пачке скрепленных вместе листков в черно-белой обложке? Негатив-позитив… Кто есть кто – не разберешь даже, а столько проблем, столько грязи, столько трупов. И опять, опять эта чертова страна, из которой я выдирался с кровью столько лет!»
Черноволосый мужчина в дорогом костюме и черной рубашке с раздражением бросил на откинутый столик книгу и закрыл глаза, удобнее устроившись в самолетном кресле.
Сидевший впереди него помощник осторожно выглянул из-за высокой спинки, убедился, что шеф задремал, и двумя пальцами забрал так раздражавшую того книгу. С виду обычная детективная мура – а вот поди ж ты, натворила дел.
– Черт бы тебя побрал, ну почему именно в мое дежурство?
Максим Нестеров, высоченный тридцативосьмилетний врач-травматолог больницы «Скорой помощи», спускался по лестнице в приемное отделение. Пять минут назад он получил вызов – «Скорая» привезла кого-то из ДТП, «дорожки», как здесь это называли.
Дежурство тридцать первого декабря само по себе не подарок, а уж операция в такой день – и вовсе. Но Нестерова дома никто не ждал – жена Светлана вот уже два года как перешла в разряд «бывшей» и уехала в столицу, прихватив с собой трехлетнего сына Тимофея. Красавец и умница Нестеров был завидным женихом, однако всех потенциальных больничных невест держал на расстоянии вытянутой руки, боясь снова обжечься, как со Светкой.
– Максим Дмитриевич, в женский пропускник идите! – крикнула регистратор, и Нестеров, вздохнув, повернул налево.
На каталке лежала молодая рыжеволосая женщина. Обе ноги плотно упакованы в проволочные шины от бедер до стоп, прямо поверх узких темно-синих джинсов. Рядом на полу валялись высокие лаковые сапоги-ботфорты на низком каблуке, там же – короткая белая норковая курточка с капюшоном, вся в буро-коричневых пятнах. Голову пострадавшей украшала повязка, уже пропитавшаяся на лбу кровью. Веки плотно сомкнуты, аккуратный носик вымазан кровью, над правой бровью длинная ссадина.
– Сознания нет, пульс шестьдесят, давление сто на семьдесят. Открытая черепно-мозговая травма, множественные переломы нижних конечностей, – забубнил рядом фельдшер со «Скорой». – Введено… – Но Нестеров уже не слушал, отдавал распоряжения сестре и двум санитарочкам.
Переломы оказались сложными, больше трех часов он буквально по осколкам собирал голени женщины и совершенно забыл о том, что праздник, что Новый год…
После обеда Нестеров сидел в ординаторской и курил, задумчиво глядя на экран телевизора, где уже вовсю пили шампанское и поздравляли друг друга известные юмористы.
Максиму было не до смеха. Женщина, которую он оперировал, была ему хорошо известна…
– Максим Дмитриевич, можно я сумочку этой поступившей в сейф к вам уберу, а то там ценностей много, а впереди десять дней праздников, – в дверях показалась кудрявая головка медсестры Арины.