Шаги брюнетки нервны и злы.
Соня подходит к Джонни и протягивает ему чай.
— Возьми. Это она поцарапала тебя?
— Это уже не важно, — он берет стаканчик и залпом допивает чай.
— Пока еще важно.
Ветер треплет их волосы. Капля дождя попадает на щеку Сони, Джонни вытирает ее.
Глава 43Рита. Отъезд
Недолга курортная жизнь, и все знают наперед, что на то она и курортная, чтобы закончится. В этом и смысл ее — быть на время. Выпасть из привычной карусели, чтобы новизна ощущений пробудила чувства. Карусель обыденности постепенно превращает жизнь в серый скучный поток. Предсказуемость безопасна, но скучна. А скука — убийца. Отсутствие событий — это, по сути, отсутствие жизни.
Все знают, что приключение должно закончится, но таково уж свойство людей — привыкать. И вот теперь Рита уже с грустью обнимает и Соню, и Игоряна, и Наталью, и Петровну.
На остановке Риту обнимают все по очереди. Петровна, Наталья, Игорян. Все желают ей счастья и удачного пути. Джонни стоит чуть поодаль.
— Удачи там тебе! — говорит Петровна. — Соли под порог насыпь! Помогает, говорят.
— Давай там, аккуратнее! — Игорян хлопает Риту по спине.
— Спасибо! Спасибо вам! Я вас всех люблю! — улыбается Рита.
Наталья неожиданно тепло обнимает Риту.
— Как бы ни было, все будет хорошо.
Соня смотрит и думает, что, в сущности, все это просто поток информации. И он нужен человеческим телам для безопасности. Когда-то люди заметили, что поток информации делает их умными, защищенными и способными жить дольше. Дольше и лучше, чем звери, поток информации которых низок, потому что у зверей нет искусства, они не пишут стихи, музыку, романы, не снимают кино, не летают на самолетах.
Слово, записанное и прочтенное другим человеком, вот что сделало людей людьми. Неважно, чем было это слово — рисунком или иероглифом, это было слово, оставшееся на память живым от умерших. Именно так красная звериная глина стала человеком. И они живут одним поколением, и каждое поколение равно предыдущему.
А люди живут вечностью — все руины, все манускрипты записаны в памяти любого новорожденного, потому что у людей есть искусство и книги. Поэтому убийство произведения искусства приравнивается к убийству младенца.
Подходит маршрутка, Соня, Рита и Джонни садятся в нее, остальные остаются. Машут руками. Грустная и обязательная процедура прощания. Она нужна. Игра должна быть сыграна до конца.
Соня и Рита с сумкой на одном сидении, позади них Джонни. Ветер врывается в открытое окошко, и каштановое облако трепещет прямо перед лицом Джонни. Он закрывает глаза и улыбается.
Запах железной дороги тревожен. Мазут, уголь, железо, пирожки и куры в пакетах отъезжающих — это запах вокзала. А музыка вокзала — почему-то минорные трезвучия гудков, стук молоточков по колесам тоже минорен. Вздохи прощающихся тоже минорны. Сплошные уменьшенные трезвучия.
Рита и Соня обнимаются. Джонни наблюдает за ними. Не сказать, что все это его сильно растрогало. Нет. Но он часть этого прощания.
— Удачи тебе, — говорит Соня.
— И тебе, — Рита отстраняется и поднимается в вагон.
Джонни подает ей чемодан.
— Ну, все! Не ждите!
Она так и сказала «Не ждите!» и скрылась в вагоне.
Поезд трогается, и Соня с Джонни остаются на перроне вдвоем. И они оба услышали это «не ждите!»
— Мне сейчас показалось, что я остаюсь тут навсегда, — задумчиво говорит Соня.
— Будто мы проводили подругу и сейчас пойдем домой, чтобы сделать уборку после отъезда гостей. Да?
Джонни смотрит на Соню почти испуганно. Она заглядывает ему в глаза и видит там блуждающие огоньки страха.
— Зачем ты это делаешь? — резко спрашивает Соня. — Ничего не будет! Не надо!
Соня идет прочь, Джонни догоняет ее. Они поднимаются вместе по лестнице пешеходного перехода. Соня останавливается посреди перехода и смотрит на поезд, уходящий в Москву.
— Поиграем в правду? — предлагает Джонни.
— Ну? — Соня сжимает рукой металлический поручень перил. Почему-то ее это спасает.
— Твоя проблема в том, что ты никому не веришь. А не веришь ты никому, потому что не веришь себе.
Ветер уносит эти слова вслед за поездом. Они обращены туда, в прошлое Сони. В то прошлое, расположенное не во времени, а в пространстве. Но Соня упряма.
— Я уже верила один раз.
— Нет, — голос Джонни мягко проникает в ее тело и разливается там медовыми вихрями, сладкими змеями, сияющей паутиной. — Ты никогда этого не делала. Ты только думала, что верила. Тебе так казалось. В этом все дело. В этом! А на самом деле ты верила своим фантазиям. А верить надо человеку.
Джонни больно хватает Соню за руку. Она выдергивает руку.
— Что ты хочешь от меня? — резко вскрикивает Соня.
— Чтобы ты мне верила!
— Хорошо. Идем. Идем к тебе? Ты познакомишь меня с твоей семьей. Со всей твоей семьей. Не с рассказами о семье, а с семьей. Да?
— Да. Ты готова? Ты хочешь этого?
— Да. Идем, — Соня готова пойти.
— Нет. Не так быстро, — охлаждает ее Джонни, и усмешка трогает его губы. — Завтра. Завтра после серфа. Мне нужно кое-что приготовить.
Соня смотрит ему прямо в глаза.
— Чувствую себя куклой. Идиотской куклой. Не понимаю смысла происходящего.
— Подожди до завтра, — шепчет Джонни. — Завтра ты все поймешь. Мне нужно кое-что приготовить.
— Ладно, — Соня успокаивается.
Джонни мягко берет ее за руку и приближает губы к ее шее. Это недопоцелуй, обещание поцелуя. И он зависает между ними, как звенящая нота си бемоль.
— Давай. Завтра на пляже. Да?
— Да, — и она чувствует, что подписывает себе некий приговор.
Джонни легко целует ее и уходит.
Соня остается стоять на ветру, над уходящими и приходящими поездами. С прибывшей электрички идут пассажиры, они мелькают перед растерянной Соней.
Рядом появляется Оди.
— Почему? Почему я не убегаю от него? — спрашивает Соня.
— Он тебе нужен, — вздыхает Оди. — В каждом живет темный демон, выскользнувший из сна. Пока ты не знаешь его имя, ты в его власти. Джонни поможет тебе узнать, кого ты носишь на своих плечах. Он — твое волшебное зеркало. Ты хочешь посмотреть в него, но боишься. Это нормально.
— Ты прав, Оди. Он что-то знает обо мне, чего не знаю я. Но мне страшно. Бабочки. Эти лиловые бабочки… Неужели они всегда лгут? Мне страшно. Мне очень страшно.
Оди смотрит испытующе на Соню:
— Так что? Бежать? Иди, купи билет и уезжай. Пока ты здесь, ты не сможешь отказаться от Джонни. Решай.
Соня медленно поворачивается и идет по мосту дальше, по ступенькам вниз, подходит к кассе и становится в очередь. Человек перед ней отходит от кассы.
— Мне до Москвы. На завтра, — говорит Соня потертой пластиковой решетке, скрывающей микрофон.
— Завтра нет. Только по четным. Послезавтра устроит?
— Ладно. Пусть, — подумав, соглашается Соня и достает деньги.
Выйдя из вокзала, Соня не сразу отправляется обратно. Пользуясь тем, что оказалась в городе, она решает прогуляться. Походить по улочкам, по паркам. Время есть. Что делать у Петровны? Разговаривать с Натальей? С Игоряном. А смысл? И тоска.
Брожение по городу банально: кафе, мороженое, памятники, фонтаны, бульвар с раковинами. Соня кружила по городу, а в голове ее кружили знаки и события, пережитые в течение последних дней. Она хотела понять, что из того, что случилось, было магическим танцем. И как прочесть этот танец?
На Приморском бульваре Соню настигает озарение.
Раковины — разные, в том числе и такие, как та, которую подарил ей Джонни — лежат на нескольких лотках. И Соня понимает наконец месседж их магического путешествия. Джонни должен достать для нее из бездны сокровище, добытое другими. Покупка и подмена — вот ключ к их отношениям.
Это ответ на Сонин вопрос, на ее страх.
Оди понимает Соню.
Он медленно плетется за ней.
— Фальшивка, — говорит Оди.
— Но бабочки? Бабочки настоящие. Как такое может быть?
— Не знаю. Все хотят бабочек.
На стене Дома культуры афиша: «Школа танго». Но не это останавливает Соню. Нет. Ее останавливает лицо танцора. Это Николай. Но как он изменился. Неужели это он? Точно — он. На афише крупно написано его имя и большой список регалий. У партнерши имени не было. Впрочем, это был не концерт, а семинар.
Соне, кончено, любопытно посмотреть, как танцует теперь ее бывший. С минуту подумав, она все-таки решается войти в клуб, надеясь, что останется неузнанной.
— Здравствуйте. Простите, а как попасть на семинар по танго?
— А вот туда по коридору и направо в последнюю дверь.
Соня следует в указанном направлении, стараясь не слишком стучать обувью. Но увидев дверь туалета, Соня сворачивает туда.
Глава 44Магазин медтехники
В черных очках Джонни отражаются ослепительно белые полки медицинского магазина. Джонни рассчитывается за целую кучу устрашающих предметов из нержавейки. Отойдя в сторону, он начинает складывать скальпели и щипцы в рюкзак.
За спиной скрипит дверь, потом шаги, Джонни не оборачивается, он видит в отражении витрины, как в магазин заходит парень в джинсах и футболке и напрямую идет к продавцу.
Теперь он рядом с Джонни.
Парень показывает удостоверение полицейского и здоровается.
— Здравствуйте! Оперуполномоченный Снегирев.
Продавец отвечает ему и замирает во внимании.
— Здрассте.
Полицейский лезет в карман, показывает скальпель.
Джонни замирает, как кот, охотящийся на птиц, и краем глаза смотрит на скальпель в руке мента, второй рукой он укладывает точно такой же в рюкзак и начинает осторожно закрывать молнию.
— Часто ли у вас покупают такие скальпели? — спрашивает полицейский.
Джонни делает все тихо. Если дышать ровно, не делать резких движений, то можно стать невидимым. И — главное! — не пахнуть. Спящий человек ничем не пахнет. Глубокое дыхание и покой — вот залог успеха.