Светло-серые глаза. Удивлённый, будто испуганный взгляд, чувственный рот, изящный поворот головы, будто оживший портрет давно почившей красавицы. Черные волосы разметались на ветру, живыми змеями оглаживая хрупкие девичьи плечи.
Пальцы набрали «103».
— Скорая помощь слушает.
Пересохшими губами, он назвал адрес Ираиды.
— Что случилось? — ровный голос оператора, будто статиста.
— Ножевое ранение, — прохрипел Горан. Отключаясь, сообщил адрес.
Сине-красные сполохи — это скорая? Так скоро? Почему он, Горан, ничего не слышит?
В соседнем окне старухиной квартиры мелькнула стремительная тень. Камера ночного видения выхватила в темноте коридора бледную кожу, тонкие руки.
Стеша, сообщив Чернову о взломе квартиры Ираиды, была удивлена — следователь говорил так, будто только этого и ждал. Будто у него все давно рассчитано и просчитано.
— Сидеть, никуда не лезть, — скомандовал он девушке, отключаясь.
Стеша оглянулась, только в эту секунду сообразив, что Егора рядом нет.
— Егор!
Метнулась к двери. Заперто: девушка с силой дёрнула ручку на себя, словно проверяя дерево на прочность.
— ЕГОР! — она беспомощно билась в дверь.
На лестничной площадке было тихо, старая питерская многоэтажка спала, только где-то вдалеке глухо плакал ребёнок. Стеша посмотрела на крючок у двери — там всегда болталась связка ключей от квартиры Ираиды. Сейчас крючок оказался пуст. Девушка бросилась к тумбе в поисках запасных ключей, торопливо выдвигала полочки, ворошила старые квитанции, оставшиеся без пары перчатки, забытую мелочь. Ключей нигде не было.
Ее собственный комплект остался на комоде в квартире Ираиды…
Она закусила губу, судорожно осматриваясь.
Решение, где-то на поверхности решение.
«Марго!» — сердце радостно сжалось. Стеша бросилась в комнату Марго и Мити, бегло огляделась: приоткрытая дверца гардероба, разбросанные диванные подушки, криво задёрнутые занавески. На журнальном столике, среди прошлогодних модных журналов блеснул золотистый брелок с двумя знакомыми ключами: от входной двери и от почтового ящика.
Стеша схватила комплект и бросилась к выходу.
Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы попасть в замочную скважину, ключ никак не хотел поворачиваться и выпускать ее.
В квартире Ираиды слышались пугающие звуки борьбы.
Дверь оказалась приоткрыта. Стеша распахнула ее, вслушиваясь к происходящему. Глухой удар. Шорох осыпающейся штукатурки. Хруст под ногами.
Сильный удар, после которого все стихло. Стало жутко.
— Егор, — прошептала девушка и опрометью бросилась внутрь.
Пробегая мимо гостиной, заместила сине-красные проблески и короткий вскрик сирены.
«Чернов», — обрадовалась девушка и выскочила в кухню.
Посреди неё, сгорбившись и оттирая что-то о кухонное полотенце стоял тот, кого она видела сегодня утром. Тот, кого звали Лопата.
Завидев Стешу, тот криво осклабился:
— О, и сладенькая пожаловала… Чего ж тебе дома не сиделось?
На лестничной площадке послышались торопливые шаги.
Лопата молниеносно бросился к девушке, вцепился в её плечо и дёрнул к себе. В одно мгновение Стеша оказалась прижатой к его телу, повисла куклой-марионеткой над полом. Неловкая попытка ударить локтём под дых и освободиться. В ответ — горло сдавлено так, что дышать стало невозможно, девушка испуганно захрипела, безвольно повисла в паре сантиметров от пола, барахтаясь и ещё надеясь высвободиться. Бессильно царапала ногтями ткань куртки.
Справа мелькнуло что-то длинное и страшное. Она вцепилась руками с локоть нападавшего, повисла, пытаясь ослабить хватку. У горла стало голодно и тесно — остро заточенное лезвие впилось в кожу, заставив замереть.
В кухню ворвался Чернов, щёлкнул выключателем.
— Стоять! — крикнули они одновременно с Лопатой. У Стешиного горла мелькнуло и замерло лезвие кухонного ножа. Девушка сделала глубокий вздох и замерла.
Взгляд упал на распростёртое у стены тело Егора, у него на груди расплывалось алое пятно. Девушка всхлипнула. Лезвие лишь плотнее прижалось к горлу.
— Не дёргайся, а то сдохнешь рядом со своим ухажёром, — угрожающе прошипел Лопата. Стеша замерла. Единственное, что она сейчас видела — это бледное лицо Егора с синеватыми потёками под глазами. Лопата бросил Чернову: — Отойди, ща порешу девку.
Чернов прищурился.
— Спокойно, Лопата. Тебе зачем лишний срок мотать? Ща на зоне-то не сладко. А так, глядишь, условным отделаешься. Подумаешь, старуху грабанул, — Чернов медленно поднял руку, почесал подбородок. — Отпусти девушку, добром прошу.
Следователь сделал осторожный шаг в кухню, покосился на бездыханное тело Егора.
— Вот, парнишку уже попортил. Авось, по сто пятой не пойдёшь, так лёгким испугом отделаешься. Ты ж молодой, Арсений, тебе ещё жить да жить. А не по зонам до пенсии мотаться.
Услышав своё настоящее имя, Лопата осёкся. Стеша чувствовала спиной, как сердце преступника пропустило удар, как напряглась его широкая грудь, а рука с зажатым в ней кухонным тесаком всего на пару миллиметров отдалилась тот её, Стешиной шеи. Девушка старалась не дышать, не привлекать к себе внимание. Мозг судорожно искал лазейку, чтобы вырваться из цепких лап грабителя.
Все произошло в одно мгновение.
Чернов что-то говорил о сложении наказаний, цитировал Уголовный кодекс, нагло перевирая формулировки. Но по его словам выходило, что Арсений-Лопата ничего «такого» ещё не совершил и назначит ему суд от силы год, в который зачтётся ему отсидка в изоляторе.
— Прикинь, Арсений, глядишь, уже следующей весной выйдешь свободным человеком, — глаза Чернова гипнотизировали рыжего, удерживали на себе его внимание.
За спиной Лопаты послышался грохот разбивающегося окна. Ресницы Егора дрогнули. Молниеносным движением он ударил Лопату по щиколотке, выбивая из-под него почву. Стеша выскользнула из внезапно обмякших рук грабителя, рухнула с высоты своего роста на руки Егора.
— Не двигаться! — орал кто-то за ее спиной. Она покосилась назад: четверо спецназовцев в бронежилетах уже скрутили Лопате руки за спиной. Тот хрипел, выплёвывая угрозы вперемешку с ругательствами.
Посмотрев на испуганную девушку и окровавленное тело Егора, зло прошипел:
— Сладкая, а ты меня дождёшься?
Стеша заглянула в посиневшее лицо Егора:
— Егор! Не умирай, слышишь?!
Лопату выволокли в коридор.
Рядом оказались медики.
— У кого тут ножевое ранение? — бригадир деловито отстранила следователя.
Чернов растерялся на мгновение:
— Вас кто уже успел вызвать?
Фельдшер недобро зыркнул исподлобья, отстраняя Стешу и занимая её место около раненого.
— Вызов поступил, пять минут назад. Машина рядом была, вот и приехали, — огрызнулся.
В кухню протиснулся мужчина с носилками.
Чернов подошёл к окну, всмотрелся в квартиры напротив. Потянулся к рации:
— Гусев, быстро проверь подъезд напротив, квартира третий этаж, окна выходят во двор, — бросил через шипение.
— Так ночь на дворе, что по квартирам ходить? — протянул Гусев недовольно.
— Бегом! — проорал следователь.
Эпилог
Прошло два месяца…
Июнь выдался тёплым и солнечным.
Над Невой метались любопытные чайки, крикливо передразнивая туристов. Небольшие катера разгоняли тёмную, маслянисто-тяжёлую воду, заставляя её лениво биться о гранит. Женщина неторопливо брела вдоль набережной, вдыхала странный, пропахший арбузами и корюшкой воздух.
Серый дом, старый, с облупившейся штукатуркой поглядывал узкими прямоугольниками окон на проезжую часть, поблёскивал мокрыми от ночного дождя стёклами.
Женщина сверилась с адресом, перешла дорогу. Ей пришлось обойти дом со всех сторон, прежде чем она нашла нужный подъезд. По закону подлости, он оказался последним. Набрала код по домофону, долго ждала ответа. Так и не дождалась.
Огляделась по сторонам в поисках места, где можно было бы посидеть и подождать.
Подходящее место нашлось в сквере напротив.
Жёлтая крашеная скамейка в тени разлапистой липы. Женщина устроилась, аккуратно разместила рядом с собой темно-зелёный кофт, поставила на сиденье дорожную сумку, с наслаждением поправила светлые волосы и прикрыла глаза.
Сотовый телефон молчал. Она погладила прохладную поверхность дисплея, спрятала в сумочку.
От противоположного прохода медленно шла пара.
Высокий молодой человек, широкоплечий, натянутый словно струна трепетно обнимал спутницу — хрупкую брюнетку в светлом плаще. Они шли медленно: его рука на плече спутницы, она нежно обхватила его за талию. Они смотрели друг на друга, отражаясь и продолжаясь во взглядах друг друга. Словно пара, сошедшая со старинной фотографии.
В голове мелькали обрывки чьих-то писем.
Тихий женский голос шептал сквозь времена:
«…Как только я заканчиваю одно письмо тебе, хочется начать следующее. Я старая болтушка, а когда ты рядом, немею, как старая сова. Ах, мы должны быть терпеливы и не ворчать, но я чувствую себя ужасно одинокой и мечтаю, чтобы ты обнял меня своими сильными любящими руками. Когда знаешь, что тебя любят, появляется больше интереса к жизни. Я была так счастлива получить твою милую телеграмму, огромное спасибо за неё».
Ей вторил мужской:
«Я не хочу, чтобы моя дорогая легла спать в первую ночь разлуки, не получив хотя бы весточки! Ты себе представить не можешь, как сильно я по тебе скучаю. Так мило было с твоей стороны, что ты написала своё имя на окне и на ящике моего стола. Вокруг меня все фотографии моей милой, которые я распаковал, и они, вместе с воспоминаниями о твоём пребывании здесь, скрашивают моё одиночество. Милая… знай, что я тебя воистину люблю с каждым днём сильнее и больше!..»
Женщина встала.
— Стеша! — тихо позвала и махнула рукой, привлекая к себе внимание.
Девушка встрепенулась, огляделась по сторонам.