— Какой же вы старик? Респектабельный и элегантный мужчина. Вы еще молодым фору дадите! — вскричала Марианна и, подскочив к оторопевшему Иннокентию, пылко поцеловала его в губы.
Лина недовольна собой
Валерий Башмачков работал над последними главами своего готического романа, однако совсем не чувствовал облегчения от того, что конец работы близок. Проблема была в ускользающей развязке. Сюжетные линии не хотели сходиться в один узел, и от этого писатель постоянно пребывал в раздраженном состоянии духа. Он решил на время съехать от Лины в свое «логово одинокого волка», пока не закончит работу. Лина тоже постоянно психовала. Ее бесило то, что они с Башмачковым до сих пор не смогли распутать эту странную историю с похищением дипломата и то, что она по-прежнему ничего не знала о смерти доктора Могильного. Верочка постоянно всхлипывала в телефонную трубку, что тоже не прибавляло Лине оптимизма. Лишь Элеонора Березкина пребывала в отличном расположении духа, несмотря на то, что едва не стала жертвой рыночных гангстеров. Когда ее освободили, Башмачков строго-настрого запретил Лине лезть в историю с поддельными монетами, потому что, по словам следователя Васильева бухгалтер Березкина могла быть в этом деле не единственной пострадавшей. Впрочем, пострадавшей Элеонора теперь не выглядела, скорее, наоборот. Лина не узнавала своего главбуха. Элеонора перекрасилась в яркую блондинку, укоротила юбку и свои роскошные волосы, полюбила в одежде яркие цвета, что было ей прежде не свойственно. Для Лины главным признаком того, что с Березкиной что-то не так, стал квартальный отчет. Элеонора отвезла его на сутки позже в налоговую, что прежде невозможно было даже себе представить. В общем, Лине стало очевидно: Березкина влюбилась. Оставалось узнать — в кого… Так же сильно Лине не терпелось узнать, где скрываются Марианна и Иннокентий, а еще — кто подставил пожилого дипломата. Лине давно поняла, что за аферой с поддельными монетами стоят не жуликоватые таджики, косившие под строителей, и не простоватые барыги, облапошивавшие доверчивых дамочек на рынках, а кто-то намного более серьезный.
Провенансы поют романсы
«Допустим, Иннокентий Бармин скрывался в клинике от крестного отца монетной мафии, — размышляла Лина. — Значит, бывший дипломат знал что-то такое, за что его могли убить. Похоже, мафиози решил подло подставить Бармина и в случае малейшего срыва криминальных планов все на него свалить. Недаром же этот мерзавец размножил фотографии Иннокентия и раздал их своим шестеркам на рынках, а потом парочку из них увидела Элеонора. Неплохо придумал, гад! Впрочем, если этот криминальный тип имеет отношение к антикварному рынку, то его непременно должен знать кто-то из столичных антикваров. В общем, придется еще раз наведаться в антикварный салон, хотя мне там вряд ли обрадуются».
Консультант антикварного салона Ольга взглянула на Лину с подчеркнутым равнодушием. Наверное, вспомнила, как та заявилась к ним с фальшивыми монетами. Лина постаралась задобрить эксперта и улыбнулась Ольге как можно лучезарнее:
— Ольга, я пришла к вам за советом. Вы опытный консультант, наверняка всех в вашем закрытом антикварном сообществе знаете…
Дама была явно польщена, однако поспешила уточнить, что Москва большая и всех антикваров мегаполиса знать просто невозможно.
— И все-таки… Вы не помните, кто в последнее время особенно интересовался старинными монетам?
— Погодите, дайте-ка подумать… Ну да, несколько раз заходил элегантный господин. Интеллигентный такой дядечка, пожилой. Купил у нас пару монет и несколько медалей. У него еще имя было такое… в общем, редкое.
— Иннокентий? — подсказала Лина.
— Да-да, кажется Иннокентий.
— А он не говорил, для кого покупает эти «цацки»?
Ольга взглянула на Лину с легким превосходством:
— Видите ли, милая дама, в мире антикваров заказчик обычно предпочитает остаться неизвестным.
— Ну, а все-таки… Есть же салоны, которые специализируются на медалях и монетах?
Терпение у Ольги иссякло. Она дала понять, что беседа окончена, под тем предлогом, что в салоне появились новые посетители. На прощание продавец-консультант заметила:
— В кризис у нас торгуют всем, что удается взять на комиссию, разница между салонами почти стерлась. В общем, если дома отыщете какую-нибудь действительно цен ную вещь — милости просим к нам, а пока я вынуждена с вами проститься.
Лина брела по улице и размышляла:
«Надо поискать в интернете адреса антикварных магазинов. Иннокентий Бармин — мужчина немолодой, вряд ли он согласился ездить на работу через весь город. Вероятно, его работодатель живет и работает где-то неподалеку от его дома».
Прибежав домой, Лина включила интернет и набрала в поисковике: «Антикварные магазины в районе Бронных улиц, Патриарших прудов и Пушкинской площади». Высветилось несколько адресов и телефонов. На одном из сайтов висел баннер: «Принимаем на комиссию старинные медали и монеты».
Лина сделала глубокий выдох и набрала нужный номер.
— Слушаю вас! — раздался в телефонной трубке вальяжный мужской голос.
— Вас могла бы заинтересовать памятная медаль с профилем Екатерины Второй? — Лина старалась говорить так, чтобы ее голос звучал как можно тверже.
— Извините, но у нас уже два экземпляра недавно сдали на комиссию, покупатели на них пока не объявились, так что вряд ли, — сухо ответил мужчина.
Лина испугалась, что он сейчас повесит трубку и брякнула первое, что пришло в голову:
— А можно вам показать картину, доставшуюся мне по наследству от бабушки? В семье всегда говорили, что это подлинник Натальи Гончаровой. Русский авангард.
— Что, и провенанс имеется? — ехидно поинтересовался мужчина.
— Разумеется, — заверила антиквара Лина, хотя это слово слышала впервые. Ну ничего, сейчас она «погуглит» незнакомый термин и будет в теме.
— Что ж, приносите ваш, с позволения сказать, «шедевр», — неохотно согласился мужчина. — Послезавтра я буду целый день в салоне. — Мужчина продиктовал адрес и сразу же отключил мобильник.
Лина опустилась на стул и тихонько заскулила. Что она натворила! Во-первых, никакой картины Натальи Гончаровой у нее, конечно, не было. На стене в прихожей висела уменьшенная копия одного из натюрмортов художницы. Эту копию когда-то ей подарил студент театрально-художественного училища Митяй, который был в то время в нее безнадежно влюблен. Во-вторых, никакого такого «провенанса», что бы ни означало это слово — у нее тем более не наблюдается.
Лина набрала в поисковике:
«Что такое провенанс?».
Через секунду интернет сообщил:
«Провенанс — история владения художественным произведением или антиквариатом, а также его происхождение».
«Час от часу не легче, — расстроилась Лина, — История о том, как Митяй, краснея, двадцать лет назад вручил мне сей «шедевр», антиквара вряд ли устроит. За этот ученический этюд преподаватель влепил Митяю четверку с минусом. А как объяснить антиквару происхождение картины? В ночь перед экзаменом Митяй сделал копию со старой репродукции, используя главным образом те краски, которые смог тогда купить на стипендию. Черт побери, что же делать? Мне по-любому надо заглянуть в глаза этому господину, чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения».
Внезапно Лину осенило, и она набрала телефон Даши. Даша была дочкой Лининой подруги Люси. Девушка недавно окончила Высшее Строгановское художественно-промышленное училище по специальности «искусствоведение». Только Даша могла помочь Лине провернуть ее сомнительный план.
— Даш, привет, очень нужен твой совет, — сходу обрушилась Лина на девушку и вкратце обрисовала ей проблему.
— Вы бы лучше со мной посоветовались перед тем, как фальшивые монеты в антикварный тащить, — проворчала Даша. — По крайней мере, вас бы там не подняли на смех. Не говоря уже о том, что сбыт фальшака — вообще-то пахнет криминалом.
— Да ладно, Даш, проехали. Давай к делу. Можешь сбацать для меня небольшой провенансик? Помнишь, у меня картинка в прихожей висит? Вот к ней нужна бумага, которая называется этим заковыристым словечком.
— Что значит «сбацать»? Вы вообще понимаете, о чем говорите? — возмутилась Даша. — Это, между прочим, подсудное дело — выдавать копию за подлинник. А точнее — мошенничество в особо крупных размерах, учитывая цену на русский авангард.
— А если написать и оформить эту бумагу так, чтобы сразу видно было, что это туфта? — настаивала Лина. С претензией на оригинал. Ну что-то типа «Оскара», врученного в детском лагере отдыха на фестивале юных талантов…
— На фига такая клоунада? — удивилась девушка.
— Длинная история, потом объясню. — Лина вошла в раж и не собиралась отступать. — Надо, чтобы из этой бумаги сразу можно было сделать вывод: мол, Ангелина Томашевская, она такая…ну такая придурочная домохозяйка, слишком доверчивая и очень дремучая. Типа она хотела, как лучше, а ее облапошили нечистые на руку люди. Взяли с нее деньги, кстати, совсем немного, учитывая цену русского авангарда на рынке, а всучили дешевую поделку. Должно быть сразу видно, что этот, с позволения сказать, «провенанс», состряпан младшим учеником начинающего дизайнера. В общем, необходимо, чтобы у одного скользкого типа, антиквара, поначалу не возникло сомнения в моем слабоумии.
Через час Даша прислала Лине по е-мэйлу файл с «провенансом». Документ оказался полноцветным, с витиеватым шрифтом и в довершение всего был заключен в рамочку с завитушками. Одним словом, «провенанс» был оформлен наподобие Почетного диплома, какие выдают в начальной школе за отличную успеваемость.
Лина понаставила в разных местах заковыристые подписи и сразу же начала названивать Башмачкову.
— Привет, писатель! Не хочешь прогуляться в район Патриков?
— Ну наконец-то ты взялась за ум! — обрадовался Башмачков. — Забросила свои глупые фантазии и начала заботиться о здоровье. Омар Омарыч, помниться, настаивал, что тебе необходимы ежедневные длительные прогулки.