Антиквар громко захохотал. Лина про себя отметила, что глаза его остались холодными и серьезными. Она подавала Башмачкову панические знаки, но тот словно не замечал их. Напротив, литератор приосанился как глухарь, исполняющий свою коронную песню. По всему было видно, что он собирается допеть ее до конца.
Хозяин салона пригласил посетителей в свой небольшой кабинет, обставленный антикварной мебелью.
— У меня к вам, друзья мои, одна маленькая просьба. В моем кабинете находятся настоящие раритеты, и я не хочу, чтобы их фотографии попали в интернет. Сейчас даже у школьников отбирают мобильники перед контрольной, чтобы те не списывали. Так что не обессудьте, дамы и господа. Будьте добры, оставьте ваши смартфоны в этой красивой шкатулке у дверей. Не волнуйтесь, по сравнению с тем, что находится в моем кабинете, ваши китайские смартфоны никакой ценности не представляют.
Закончив короткий спич, антиквар предложил гостям располагаться поудобнее на кожаном диване.
— Не скучайте, я сейчас вернусь, — тоном заботливого хозяина пообещал он, — вот только включу в коридоре электрический чайник и чашки принесу.
Антиквар захлопнул дверь. И тут Лина и Башмачков услышали, как ключ быстро провернулся в замке два раза. Сердце Лины ушло в пятки. Она поняла, что выйти отсюда им, похоже, не суждено. Она пнула локтем Башмачкова и прошипела:
— Ну вот кто тебя за язык тянул: «Толик-алкоголик, Корявый»… А ты, теперь я знаю точно, вот кто: Языков-Помелов!»…
Лина прислушалась к удалявшимся шагам и вскочила с дивана.
— Эй, господин антиквар! — завопила она и забарабанила, что есть силы, по железной двери. — Что за глупые шутки! Сейчас же откройте!
Ответом была звенящая тишина. За толстыми стеклами намертво закрытого окна ездили машины и автобусы, шли редкие прохожие — словом, шла обычная жизнь, однако с улицы в кабинет не долетало ни звука.
Башмачков наконец осознал, что натворил, и боялся даже взглянуть на Лину. Он встал и подошел к окну. Увы! На окне были прочные решетки.
— Все, приехали, — Лина почувствовала, что ее сердце заныло и застучало с перебоями. — И кой черт тебя за язык дернул именно здесь про этих двух бандюганов вспомнить! — шепотом набросилась она на Башмачкова. — Ты только что сдал нас с потрохами, идиот!
— Зато мы теперь точно знаем, что этот тип имеет прямое отношение к Бармину, — Башмачков пытался бодриться, однако так же, как и Лина, перебирал в уме возможные варианты спасения.
— Ой, смотри, он даже документы в стол не убрал, — удивился писатель. — Вон там, похоже, отчет в налоговую. Глянь, на обложке написано: «Корецкий А.П., генеральный директор ИП «Антик ХХI век». Так вот он какой, шеф Иннокентия Бармина! Что ж, будем знакомы.
— Идиот! Он не спрятал документы и пустил нас в свой кабинет только потому, что мы уже отсюда не выйдем живыми! — охладила Лина его восторги.
— Ну, это мы еще посмотрим! — сказал Башмачков с «гибельным восторгом» в голосе, так хорошо описанным Высоцким в песне про коней привередливых.
— Куда посмотрим! На закрытую дверь? — Лина едва сдерживала слезы. — Не думала, что после операции на сердце моя жизнь окажется НАСТОЛЬКО короткой. Для чего тогда были все мои мучения, ограничения и переживания? Чтобы через несколько месяцев алчный преступник укокошил нас в своем пафосном кабинете, набитым антикварной мебелью. А потом вывез в лес и закопал при помощи своих бандитов? Кстати сказать, Корецкий неплохо придумал закрыть нас именно здесь: с кожаной мебели черного цвета кровь легко смывается.
— Как ты думаешь, куда он пошел? — спросил Башмачков, чтобы хоть немного отвлечь Лину от мрачных мыслей.
— Ты еще не понял это, мой милый болтунишка? — саркастически усмехнулась Лина. — Сейчас Корецкий вышел на улицу, чтобы мы ничего не услышали, и звонит любезным твоему сердцу гангстерам. Каким-то другим Толику и Корявому, поскольку тех, первых, твой друг Колян уже законопатил в кутузку. Видимо, Корецкий об этом еще ничего не знает. А вот как раз сейчас и узнает. На их место встанут другие. Я уверена, что в рукаве у этого типа есть еще пяток таких же братков. Эти милые ребята вскоре примчатся сюда на очную ставку с нами. Спешу тебя предупредить, господин писатель: хэппи энд в этом триллере не предусмотрен.
— Блин, да сколько можно попрекать меня! Я же ради тебя старался, ради твоего гребанного «расследования».
Писатель, верный законам стилистики, изобразил руками в воздухе кавычки, подчеркнув, что никогда не относился к расследованиям Лины всерьез.
— Ха-ха-ха! — истерически расхохоталась Лина. — Если бы не ты, то мое расследование не закончилось бы столь плачевно. Ты вообще никогда не любил меня, а только терпел. Потому что я не мешала тебе писать твои гребанные «шедевры». — Лина саркастически взглянула на бойфренда и тоже изобразила руками кавычки, подчеркнув, что никогда не рассматривала Башмачкова как серьезного писателя.
Башмачков вмиг стал пунцовым и заорал:
— Хочу, блин, немедленно выбраться отсюда? Не могу даже дышать с тобой одним воздухом! Ты никогда не понимала меня, недалекая женщина! Литературное творчество — удел избранных. А твои «Веселые Утята» … Тоже мне искусство! Фигня все это, детский утренник, художественная самодеятельность! Фу-фло! Фу-фло, я сказал!
Башмачков рассвирепел и со всей дури топнул ногой под столом…
Пленников оглушил резкий звук, вмиг наполнивший кабинет. Лина зажала ладонями уши, но оглушительный вой в первую же секунду проник в голову и словно разрезал мозг на мелкие части. Сильнее этого звука оказался только крик Башмачкова:
— Ура! Линка! Это же сирена! Охранная сигнализация! Сейчас сюда менты приедут!
— Лишь бы только этот упырь не развернул их обратно и не сказал, что он нажал кнопку по ошибке, — в ответ прокричала ему Лина.
Словно в ответ на ее слова, дверь кабинета открылась, и на пороге нарисовался антиквар. В одной руке у него был чайник, а в другой — ключи.
— Ой. а я вас случайно запер, — прокричал антиквар и широко улыбнулся, — извините, дурацкая привычка хранителя лавки древностей. — Вы, наверное, случайно кнопку нажали, пока я чайник ставил, — вновь завопил он, стараясь перекричать вой сирены. — Позвольте, милые мои, я отключу сигнализацию.
Лина с Башмачковым не стали дожидаться, пока антиквар вылезет из-под стола. Они выхватили свои телефоны, по-прежнему лежавшие в шкатулке за дверью, промчались быстрее ветра по длинному коридору и почувствовали себя в безопасности лишь тогда, когда очутились на улице.
— Полиция? — заорал Башмачков в телефон. — Срочно подъезжайте к антикварному салону, адрес я сейчас продиктую. Сюда сейчас прибудут авторитетные друзья антиквара Корецкого, а также сотрудники охранного предприятия. Корецким очень интересуются ваши коллеги, ведущие расследование по делу фальшивых монет и медалей эпохи Николая II. Скоро они тоже подъедут. Кто говорит? Писатель… ой, блин, простите, внештатный сотрудник полиции Валерий Башмачков.
В кабинете, где Лина и Башмачков провели не самые приятные минуты, следователи вскоре обнаружили ящик с китайскими монетами и медалями. Две неприятных личности в спортивных штанах и толстовках на молнии, прибывшие уже после приезда полиции, попытались дать задний ход, но их вежливо попросили задержаться. Чисто формально, для ответа на несколько вопросов. Лина и Башмачков, дав показания, тоже хотели остаться, чтобы узнать, чем дело кончится, однако им вскоре дали понять, что дальше профессионалы обойдутся без них.
На улице Лина взяла Башмачкова под руку и крепко прижалась к нему. Писатель нежно чмокнул ее в висок, и они спокойно направилась к метро. Никто из прохожих в эту минуту не догадался бы, что всего несколько минут назад эта «сладкая парочка» была на грани разрыва.
«Да, все-таки жизнь — сложная штука», — подумала Лина и внезапно поняла, что в эту минуту ей больше всего хочется крепкого чаю с лимоном и с горьким шоколадом. К счастью, этот антидепрессантный наборчик, как обычно, дожидался ее дома.
«Нет, временами жизнь — довольно простая и приятная вещь», — подумала Лина и игриво толкнула Башмачкова локтем. Ее сердце стучало ровно и спокойно, значит, профессор Ренатов и доктор Омаров все же повозились с ней не зря.
Омар Омарыч идет по следу
Тем временем доктор Омаров красочно рассказывал новой медсестре Лиде обо всех замеченных им в последнее время в клинике странностях. И о том, как стремительно исчез из отделения его пациент Бармин, и о скоропостижной смерти молодого доктора из реанимации, и о том, как не вовремя ушла в отпуск молодая врач-реаниматолог из того же отделения. Разумеется, про разговор с санитаром Капустиным из отделения патанатомии доктор Омаров тоже не забыл рассказать.
— Спасибо, Омар Омарыч, вы многое прояснили, — улыбнулась медсестра, — Моя часть следствия подходит к концу. Скоро Таня займет свое законное место на сестринском посту, а я займусь новым делом.
— Что же будет с врачом из реанимации? Ну с той девушкой, с Марианной Мухиной? — спросил Омар Омарыч. — Она-то хотя бы вернется на свое рабочее место?
— Все зависит от той роли, которую Марианна Андреевна Мухина сыграла в этой криминальной истории. Следствию это еще предстоит выяснить.
Заинтригованный доктор Омаров с огорчением понял, что больше ничего у девушки-полицейского, работающей под прикрытием, выяснить не удастся, да и на дальнейшие разговоры у него не было времени. Омар Омарыча ждали пациент и коллеги в операционной, там же ждал профессор Ренатов, который ждать в принципе не любит. Доктор Омаров стремительно вскочил со стула и понесся к лифту почти с космической скоростью.
Все наконец проясняется
Следователь Николай Васильев, главбух Березкина, Лина и Башмачков собрались в уютном кафе «Чудо-замок», чтобы неспешно обсудить за бокалом вина последние события. Вообще-то Колян предпочитал водку, а Башмачков пиво, но в этот раз они решили сделать исключение для дам. У каждого из четверки были на дружескую встречу свои планы. Колян собирался уточнить кое-какие неясные ему до сих пор детали этого