Скромненькое такое, по колено. Мне вдруг стало жаль её. Может от того, что меня тогда никто не пожалел. Хотелось сказать ей – беги ты отсюда. От богатых мужиков беги, от лёгкой жизни… Но боюсь, она бы меня не поняла. Поэтому я сделала усилие, и в очередной раз улыбнулась.
– Здравствуйте! Я насчёт строительства детской площадке на вашей улице! Собираю информацию о количестве детей, их возрасте и предпочтениях.
– Я не разглашаю никакой личной информации, – сказала девушка и попыталась захлопнуть дверь. Я не позволила, выставив вперёд ногу. Тяжёлая дверь больно стукнула по ноге, я скрипнула зубами.
– Лена, – терпеливо сказала я.
– Откуда вы знаете моё имя?
– Тереньтевы сказали, – махнула я рукой в сторону соседского дома.
– Они на отдыхе. Если вы сейчас же не уйдёте, я вызову полицию.
В её глазах было упрямство. Мою жалость как ветром сдуло. Мне хотелось толкнуть её внутрь дома, захлопнуть за собой дверь, а потом показать этой девочке, что такое больно. Не так, как это продемонстрировали мне. В облегченной версии. Но так, чтобы она разревелась, размазывая слёзы кулаками по юным щечкам, и все мне выложила. Все, что знает.
Я поняла, что я это сделаю. Сейчас. У меня уже в ладонях зудело от желания вцепиться ей в волосы. Я нажала на дверь – Лена испугалась. Я бы на её месте испугалась тоже. Не сейчас, сейчас я ничего не боюсь. Тогда, много лет назад.
– Лена? У тебя все хорошо?
Женский голос раздался из глубины дома. Я отступила назад. Лене повезло. Наверное и мне тоже. Кто-то уберёг меня от ошибки, от опрометчивого решения.
– Прошу прощения за беспокойство, – процедила я, и пошла прочь, гадая, расскажет ли она о моём визите Максиму.
Через десяток метров я обернулась – Лена все так же стояла в открытых дверях и смотрела мне вслед. Боится. Правильно боишься, девочка. Если я узнаю, что все эти годы Максим скрывал от меня Даньку, от твоей комфортной жизни не останется или следа.
Я доехала до моря. Ненастное утро сменилось солнечным и жарким днём. На пляже уже бегали дети, громко лаяла на прибой собака. Волна её завораживала, но ступить она в неё не решалась, отпрыгивала и рычала. Я отошла в сторону от людского скопления, от чужих глаз. Здесь, на мелкой гальке лежала одинокая девушка и читала книгу. Так даже спокойнее. Я сбросила верхнюю одежду и зашла в море. Вода была достаточно холодной, но поплавала я с удовольствием.
Не думай, говорила я себе, задерживала дыхание и ныряла, как можно глубже. Если думать, можно сойти с ума. Сначала надо разложить все мысли и домыслы по полочкам, разобрать, что есть факт, а что бред рожденный моей воспаленной фантазии. Ещё я боролась с желанием пойти в дом Макса, проникнуть внутрь, обследовать. Но Максим не Саша, снимать такой финт не прокатит. Я и сейчас боялась возвращаться домой, мне казалось, что там меня ждёт мой муж, разъяренный тем, что я напугала его невесту.
Снова пошёл дождь. Всех отдыхающих словно смыло с улиц. Лица встречающихся людей были унылы - отпуск не задался. Я могла бы их понять, но мне до погоды не было никакого дела: льёт и льёт себе. Шла я домой медленно – тянула время. Мне казалось: я вернусь, а дома Макс. Злой. Готовый покарать меня за то, что я нарушила покой его дома. Интересно, он любит эту свою девочку? Или просто берёт её в жены из каких-то своих соображений, как меня когда-то?
Громко лаяла Булька. Я не заметила, как стала называть так соседского щенка, который правда ни капли был не похож на нашего Бо. Дверь в дом была заперта, я не помнила, горел ли в нем свет вечерами. Кормил кто-нибудь щенка? Вошла в свой пустой дом, взяла пару последних сосисок, перелезла уже почти привычно через забор и скормила их щенку.
Дом был отмыт дочиста. Я полистала стопку пожелтевших от времени газет, которые лежали в серванте. Металась из угла в угол, не в силах найти себе места. Вечер никак не хотел наступать, Максим не приехал, хорошо это или плохо... Наверное плохо, может, если бы он приехал в ярости, мы бы все же поговорили… Я уснула, а когда проснулась солнце только садилось. Все тело ломило, мне казалось, я умудрилась поймать простуду. Монотонно стучали по крыше капли дождя. Мои единственные джинсы, купленные Максимом, так и не высохли. Я долго уговаривать себя сидеть на месте. Так долго, что пожарила курицу и даже сварила суп. Не знаю зачем. Мне нужно было занять себя, а монотонный стук ножа о разделочную доску успокаивал. Я не заметила, как порубила на кубики целую горку картофеля, который некому было есть. По дому плыли аппетитные запахи: от ещё не успевшей остыть духовки шло тепло, а я устала сражаться сама с собой.
На улице было совсем темно, в мокрых кроссовках хлюпало. Дождь прекратился, но вдоль моей тропинки росла высокая трава, с которой капала холодная вода, стоило только задеть. Впереди, словно путеводная звезда, горел фонарь. Маяк.
Я вышла на дорогу. Такая оживлённая днём, сейчас она была совершенно пуста. Где-то вдалеке играла музыка, слышался чей-то смех. Я поежилась. Последние годы я избегала подобных ситуаций. Пожалуй, даже пожар не выгнал бы меня в ночь на улицы города. А сейчас словно крышу снесло. И страшно, и одновременно все равно. Я казалась себе мудрой, прожившей век старухой, которую уже ничем не испугать и ни чем не удивить. Если я буду продолжать прятаться, я сойду с ума.
Поэтому я продолжала шагать вперёд несмотря ни на что. Трамваи уже не ходили, мимо проезжали редкие автомобили. Тормозить ночью попутку я не стала. Дошла до ближайшего круглосуточного супермаркета, перед которым стояло несколько машин такси. Вскоре я остановилась на перекрёстке недалеко от дома Максима. Здесь фонарей было не в пример больше, чем на моей окраине, а сама улица казалась вымершей, окна не светились, кроме нужного мне дома: одно окно на первом этаже и два на втором. Я прислушалась к своим ощущениям – дошла до ручки. Все равно. Пусть он меня убьет, зато быть может я узнаю.
Я дошла до входной двери, подергала ручку. Заперто, что, конечно, не удивительно, -глубокая ночь. А я, лишённая сотового телефона, даже не знаю который час. Ничего, счастливые часов не наблюдают, - фыркнула я про себя, чувствуя, как поднимается настроение. Пришлась вдоль окон. Они были расположены высоко - мне приходилось вставать на выступ фундамента и тянуться. Окна были тоже закрыты и зашторены - ничего не видно. Я обошла дом уже не скрываясь. Ещё одна дверь была в гараже, который примыкал к дому. Тоже запертая. Эх, мне бы фонарик! В свете уличного фонаря мелкие детали было сложно увидеть. Я общупала замок. Смогу ли открыть? Вряд ли Максим стал бы устанавливать замки, который мог бы открыть даже дилетант.
А вот дальше мне повезло. В стене гаража было узкое высокое окно, практически такое же, как у Саши в подвале, не будь он к ночи помянут. Окно было открыто. Наверное, они не опасались: район тихий, окошко высоко. А может просто забыли о нем. Я сходила в беседку, взяла один из стульев, поставила его возле стены. Залезла на него, потом схватила за раму окна, и вывалилась внутрь гаража уже практически профессиональным взломщиком. Внутри было темно, я не рассчитала, упала на пол, снеся какую-то коробку, полную дребезжащей мелочи. Отдышалась – в доме тихо. Вроде тихо. Наощупь нашла выключатель, щелкнула. Гараж был большим, на две машины. Сейчас в нем стояла только вишнёвая бабская машинка. Максима дома нет, какая прелесть! Это я удачно зашла. Я обыскала гараж. У каждого родителя есть детское сиденье. Должно быть! Оно не было установлено в машине Лены, я не нашла его на многочисленных полках вдоль стены. Ничего, это не показатель. Может оно в багажнике Максима. Или дома.
Дверь в дом была простой, деревянной. Не запертой даже. Ручка легко поддалась вниз, я протянула её на себя и вошла в дом Максима. В нем было свежо, пахло чистотой. Тепло. Уютно. Свет горел в одной из комнат, падал рассеянным пятном на пол коридора, на лестницу ведущую вверх. Я зашла в одну из дверей – кухня. Следующей была пустая гостиная. Большая комната, широкие окна, пушистый ковёр на полу, тихо бубнящая плазма. Чёрт, здесь было так по-домашнему, что у меня даже сердце заболело. Может даже от зависти – у этой Лены все это есть, а у меня нет. А если окажется, что у неё ещё и был мой сын, я ей глаза выцарапаю. Нет, не выцарапаю, просто выдавлю. Я посмотрела на лестницу. Откуда-то сверху тоже падал свет. Я вздохнула - страшно все же. Но назад идти уже поздно. Я наступила на первую ступеньку. Потом на вторую. Поднялась в широкий коридор второго этажа. Одна из дверей была приоткрыта, из-за неё падал свет. Я прошла мимо нее и открыла первую же дверь. Темнота. В свете уличного фонаря я разглядела, что это спальня. Наверняка не детская, слишком мало в неё вложено усилий. Безликая. Я вышла, прошла к следующей комнате. Открыла. Здесь было совсем темно, пахло дезинфекцией. Ванная, догадалась я. Моя тень падала на пол, нечёткая, раздваивающаяся. И вдруг она шевельнулась. Нет, не моя тень двоилась, кто-то стоял за моей спиной. Я попыталась обернуться, но не успела. Успела подумать "блядь". Не бывает, чтобы все так просто. Боль обрушилась, я обрушилась. Пришла в себя на холодном кафельном полу. Затылок тупо пульсировал огнём. Я застонала. Темно, хоть глаз выколи. На четвереньках я доползла до стены, поднялась, нашла и включила свет. Он вспыхнул, ударив по глазам.
– Красотка, – сказала я своему отражению в зеркале над раковиной.
Мой платок где-то потерялся, волосы, отрастающие неровными прядками, выглядели неопрятно. Я умылась холодной водой, попила. Затем вернулась к двери, пнула её. Потом снова и снова.
– Эй, дура! – крикнула я. У меня и в мыслях не было, что меня запер Максим. – Выпусти меня.
– Полиция уже едет, – дрожащим голосом ответили из-за двери.
– Максим тебя убьет, – удовлетворённо протянула я. И затем добавила, но уже шепотом: – Правда сначала он убьет меня.
Наряд полиции прибыл оперативно. Даже с мигалкой и сиреной, которую я услышала отсюда. Я сидела на закрытом унитазе и полировала ногти хозяйской пилочкой, когда дверь в ванную открылась. Полицейский посмотрел на меня обескуражено, даже поморгал немного, затем показал на выход. Я вздохнула, положила пилочку на место, и встала. Наручников на мне застегивать не стали, просто сопровождали. Я спустилась вниз. Сейчас здесь было совсем светло. Лена стояла в сторонке у стены и смотрела на меня своими оленьими глазами. Дура.