Ее боевым дебютом стала Финская война 1939-1940 годов.
Сейчас, в июне 1944-го, Степан Никифорович Стеценко, сидя в открытом люке командирского «Иосифа Сталина-2», слышал ту же «музыку» орудийных залпов, что и в далеком уже сороковом. Тогда острые на язык красноармейцы окрестили сверхмощную гаубицу Страны Советов «карельским скульптором». А все из-за того, что при стрельбе по высокозащищенным финским ДОТам снаряды «Б-4» весом в добрый центнер [5] превращали долговременные огневые точки в причудливую мешанину кусков бетона и искореженной, перекрученной металлической арматуры. Эти гаубицы своими залпами действительно «принудительно» меняли рельеф местности!
И сейчас они делали то же самое с немецкими укреплениями!
От чудовищных взрывов стокилограммовых фугасных снарядов Ф-625Д вздымались гигантские фонтаны огня, дыма и сотни килограммов земли, оставляя чудовищные воронки размером с небольшое озеро. Могучие столетние дубы вырывало с корнем, ломало кряжистые стволы, как спички, перемалывало в труху ветки. Бетонобойные снаряды Г-625Т массой до 146 килограммов, разогнанные почти двадцатью килограммами пороха, крушили купола долговременных огневых точек гитлеровцев, бронированные бункеры, сметали здания, превращенные в крепости, крушили их в кирпичную пыль! При этом сверхплотные ударные волны спрессовывали не только воздух огневым валом. Ударные волны шли даже через грунт, порождая сейсмические удары, как при локальном землетрясении! Сама белорусская земля дрожала от ненависти и ходила ходуном, стараясь сбросить ненавистных гитлеровских оккупантов в Тартар!
Это вам за Брестскую крепость, суки!!!
А потом на прорыв пошли танки.
Взвилась над лесом зеленая ракета, рассыпая яркие изумрудные искры. Взревели летним громом сотни танковых моторов. Гвардии старший лейтенант Стеценко прикрыл люк, но на защелку его закрывать не стал – так проще выбраться из подбитой машины. Наша «броня – крепка», но в извечном ее споре со снарядом она все же иногда и уступает, особенно – бронебойно-подкалиберному «восемь-восемь»!
Так, прочь дурные мысли! Сосредоточиться на управлении танком и вверенной гвардейской роте прорыва!
– Вперед! Вперед! Ориентиры движения: правый край леса – высотка с мельницей.
– Понятно, командир!.. – пришел сквозь грохот, рев, скрежет и лязг ответ.
Вообще-то самой мельницы и немецкого наблюдательного пункта на ней уже как бы и не было вовсе: первый же огневой налет по переднему краю окопавшихся гитлеровцев смел эту мельницу. Деревянное строение полыхнуло крыльями-лопастями, словно мотылек, попавший в костер.
После методичной и страшной артподготовки местность впереди напоминала безжизненный ландшафт какой-то чужой и страшной планеты. Огромные воронки, увалы, искрошенный бетон, искореженный металл и куски кровоточащей плоти, погребенные под всеми этими нагромождениями.
И по всему этому, перемалывая завалы стальными траками гусениц, шли стальной лавиной советские танки. Впереди неслись «тридцатьчетверки» и легкие разведывательные танки Т-70М. Отдельный гвардейский тяжелотанковый полк прорыва наступал во втором эшелоне. Передовые траншеи были перемолоты до состояния кровавой грязи, которая хлюпала под гусеницами стальной армады «Сталина».
Первую линию траншей проскочили, не встречая сопротивления. Но гвардии старший лейтенант Стеценко бдительности не терял. Знал, что гитлеровцы просто так не сдадутся. Того же Степан Никифорович требовал и от своих экипажей. Только осмотрительность могла спасти их даже лучше танковой брони толщиной в добрую сотню миллиметров.
Командир гвардейской тяжелотанковой роты вертел перископическую панораму «Mk-IV», обеспечивающую обзор на все триста шестьдесят градусов, стремясь разглядеть хоть что-нибудь более-менее ясно сквозь чадный дым и пыльную пелену на поле боя. Обзору помогала и командирская башенка с шестью смотровыми щелями с защитными бронестеклами. В принципе, тяжелый ИС-2 был не такой «подслеповатый», как основной танк Великой Отечественной – Т-34—76. Но все же что-то рассмотреть в серой пелене, висящей над полем боя, было весьма затруднительно, и это еще мягко сказано.
Механику-водителю «Иосифа Сталина-2» образца 1943 года в бою и вовсе было туго. За полем боя он мог наблюдать через смотровой прибор с триплексом, который защищался броневой заслонкой. Триплекс устанавливался в бронированном люке-пробке на лобовой бронеплите по центру. В спокойной обстановке, например на марше, сам люк-пробка выдвигался вперед, обеспечивая «мехводу» более удобный непосредственный обзор с его рабочего места. Но в бою об этом и речи быть не могло. «Глазами» механика-водителя были командир танка и наводчик. Но сейчас многотонный «Иосиф Сталин» командира роты двигался в общем стальном потоке.
Вдруг – резкий удар в левый борт!
Степан Никифорович аж зубами клацнул, едва не прикусив язык. И тут же развернул обзорный панорамный прибор, выискивая цель. Вот в серой пелене мелькнули вспышки дульного пламени, и по сторонам от танка встали фонтаны разрывов.
– Лево сорок – противотанковая батарея, «семьдесятпятки». Дистанция – восемьсот – осколочно-фугасным!
– Есть осколочно-фугасным! – Заряжающий вогнал пятнадцатикилограммовый снаряд в казенник мощной пушки, дослал туда же метательный заряд Ж-471 и закрыл затвор. – Готово!
Иван Шляхта был сыном кузнеца, коренастый, с бочкообразной грудью и бугрящимися от мышц руками. Он так же шутя жонглировал гирями, как и стальными «болванками» снарядов и латунными гильзами зарядов к ним. Воевал он с крестьянской серьезностью и сосредоточенностью, будто колхозную ниву пахал.
Наводчик четко отработал горизонтальные и вертикальные углы, электропривод разворота башни был более удобен в обращении, чем немецкая конструкция, в основе которой была гидравлика.
– Есть цель! – В перекрестье «ломающегося» телескопического прицела ТШ-17 были видны вспышки орудийного огня гитлеровцев. Уже две «тридцатьчетверки» были подбиты и дымились на поле брани.
– Огонь! – Оглушительно грохнула самая мощная в мире танковая пушка.
Взрыв 122-миллиметрового осколочно-фугасного снаряда «накрыл» артпозицию фрицев. Что сотворил с оккупантами снаряд, призванный уничтожать железобетонные ДОТы, трудно было себе вообразить!.. Дальний предок немцев, барон Мюнхгаузен, утверждал, что сумел оседлать пушечное ядро. Его потомкам много лет тому вперед – в 1944 году в Белоруссии пришлось оседлать сами пушки! Только вот мемуаров они оставить, по вполне понятным причинам, уже не могли.
А известный мемуарист, чья писательская карьера оказалась более удачливой, чем полководческая, о второй половине Великой Отечественной войны старался упоминать вскользь, лишь только «констатируя факты». Тоже – по вполне определенным причинам: ведь фельдмаршал, растерявший свои победы, не будет прославлять тех, кто «помог» ему их потерять…
– Батарея уничтожена.
– «Болванка», твою мать! Семьдесят пять миллиметров – что слону дробина… Вот это да, братцы! Повоюем! Вперед!!! Танкам вверенной мне роты – огонь вести по своему усмотрению.
Стальные монстры перли только вперед! Грохотали оглушительным громом победы их 122-миллиметровые пушки, отрывисто трещали пулеметы, скрежетали под стальными траками гусениц искореженные металлические остатки гитлеровской техники. Где-то внутри этого изуродованного металла были еще останки экипажей или орудийных расчетов… Все равно!
Огонь и смерть принесли на нашу землю гитлеровские оккупанты – огонь и смерть щедро возвращали им советские солдаты, вдоволь хлебнувшие и того и другого!
«Иосиф Сталин» командира гвардейской тяжелотанковой роты тяжело ворочал тяжеленным стволом орудия. Прямо впереди за завалом – весь заэкранированный, с панелями дополнительной брони «Панцер-IV» с длинноствольной 75-миллиметровой пушкой «7,5-cm KwK.40L/43». Длинный и тонкий, словно змея, с «набалдашником» дульного тормоза ствол орудия был хорошо заметен. И на малых и средних дистанциях танкового боя это оружие могло быть опасно даже для ИС-2. Тонкая стальная змея могла укусить смертоносными клыками из карбида вольфрама или плюнуть порцию кумулятивного, бронепрожигающего яда.
Ударные волны близких взрывов смели с немецкого танка практически всю маскировку, но броню, однако, попортить не сумели. А жаль! «Иосиф Сталин-2» намеревался это исправить самым радикальным образом.
Грянул, перекрывая на бесконечно длинное мгновение все остальные звуки боя, выстрел 122-миллиметрового орудия Д-25Т. Снаряд был осколочно-фугасным, и взрывная волна разметала к черту завал, за которым скрывался бронированный фашистский зверь. Взрыв был настолько мощным, что даже карбюраторный двигатель «Майбах» заглох! А поскольку основной привод вращения башни на немецких танках был гидравлический, то работать он мог только при включенном моторе. В отличие от советского – электрического. Так что угловатая башня дернулась и замерла. Можно было развернуть ее вручную, но времени у немецких танкистов уже не оставалось.
От все того же взрыва лопнули стальные звенья гусениц и скрепляющие их «пальцы». И основной танк вермахта «Panzerkampfwagen-IV» беспомощно расстелил гусеницы перед своим более мощным во всех отношениях соперником.
Но в скоротечном танковом бою ни времени, ни права на милосердие к поверженному противнику не было. Да и не хотелось, честно говоря… Легко сманеврировав, тяжелый ИС-2 навел на противника чудовищное орудие и выстрелил. В упор. Что происходит, когда 25-килограммовая болванка вылетает из ствола со скоростью 800 метров в секунду на дистанции меньше полутора сотен метров?
Двадцатитонный «Panzerkampfwagen-IV» против сорокашеститонного «Иосифа Сталина-2» выстоять не смог, он просто развалился на части! В разные стороны полетели какие-то бесформенные обломки, куски расколотых от могучего и страшного удара бронеплит, сорванные противокумулятивные бронеэкраны, стальные траки гусениц, опорные катки и поддерживающие ролики и еще черт знает что!.. Немецкий танк не взорвался – и это сделало картину его гибели еще более страшной. «Panzerkampfwagen-IV» выглядел так, как будто с него сняли шкуру.