По извилистому проселку, высоко поднимая пыль, затарахтели немецкие мотоциклы, за ними поползли пулеметные броневики (пять штук), а дальше неспешно, через рожь, пошли солдаты в серо-зеленых мундирах. В полный рост, не пригибаясь. Рукава кителей закатаны до локтей, воротники расстегнуты – загородная прогулка в теплый летний вечер. Похоже, немцы не ждали серьезного сопротивления, ведь до этого советские части обычно отходили без боя. И поплатились за свою беспечность…
Гаубицы сердито рявкнули, среди поспевающих колосьев встали красно-желтые столбы. Уши сразу же заложило, воздух наполнился кислым запахом взрывчатки. Затем последовал второй залп, третий, четвертый… Точность в данном случае была не важна, тяжелые осколочно-фугасные снаряды накрыли все поле, раскидали немецкую пехоту.
Мотоциклисты, до того весело тарахтевшие по проселку, резко затормозили, в страхе кинулись на обочины, залегли среди хлебов… Серо-зеленые броневики с крестами тоже угодили под огонь.
Вот встала одна машина, за ней – вторая… Третья затормозила, повернулась боком, собираясь выйти из-под обстрела, но не успела – рядом ударил тяжелый гаубичный фугас. Машину тряхануло, и она резко осела на правый бок. Из щелей показалось алое пламя…
Два других броневика, чуть-чуть постреляв, начали сдавать назад, отползая в Клевань. Но не тут-то было! Советские артиллеристы уже пристрелялись, били точно, слаженно, умело. Поспевающие ржаные колосья занялись пламенем, низкий белый дым поплыл над полем. Немецкая пехота, оставшаяся, по сути, без броневого прикрытия, замерла в нерешительности, а затем развернулась и резво побежала назад, к своим позициям. Летняя прогулка почему-то не заладилась…
Теперь было самое время нанести ответный удар. Комдив Черняев так и сделал: отдал приказ атаковать противника. «Бэтушки» и Т-26 вылетели из леса и пошли в бой – громить немецких фашистов, гнать их с советской земли! Неслись в атаку дружно, подминая гусеницами не успевших убежать солдат…
Однако на самой окраине Клевани их ждала засада. Командир немецкого батальона предусмотрительно выдвинул вперед ПТО – несколько 37-мм Pak.35/36 и четыре 50-мм Pak.38. И те и другие – весьма опасные для легкой советской бронетехники орудия, их снаряды пробивают 15–20-мм стальную защиту машин…
Гитлеровцы подпустили БТ и «двадцать шестые» на близкое расстояние и открыли убийственный огонь. Стреляли точно… «Бэтушки» стали вспыхивать одна за другой. Они же бензиновые, внутри все пропитаны легкими горючими парами… Помочь им грозные советские 122-мм гаубицы уже не могли – расстояние сократилось до минимума, чуть ошибешься – и накроешь своих же. А тяжелый 122-мм гаубичный снаряд куда опаснее, чем немецкий 37-мм или даже 50-мм…
Атаку на Клевань возглавил командир 40-го танкового полка майор Третьяков, его машина неслась по полю первой. Понятно, она же первой и угодила под немецкий орудийный залп. Стальная 50-мм болванка свернула башню набок, затем раздался взрыв – детонировала боеукладка. Танк в мгновение ока поглотило черно-красное пламя, Александр Климентьевич и экипаж сгорели буквально за минуту…
Косте Чуеву пока везло – шел на правом фланге против немецких 37-мм орудий, их снаряды были не так страшны, как 50-мм. Тупорылые болванки чиркнули пару раз по танковой броне и скользнули в сторону. Сталь, к счастью, не пробили. Костя мысленно поблагодарил советских конструкторов и инженеров, сделавших башню «бэтушки» такой сглаженной и обтекаемой. Попасть в нее оказалось совсем не просто…
Чуев видел, что слева и справа вспыхивают машины товарищей, горит танк командира полка. Вот остановилась одна «бэтушка», вот – вторая, третья… Контратака не удалась, танки угодили в засаду, надо было отходить. Но приказ отступать никто не отдавал, а без него никак нельзя – сочтут трусом и дезертиром. Отдадут под трибунал и расстреляют, как последнего гада, перед строем своих же товарищей. Что будет гораздо хуже, чем гибель в бою. Костя не боялся смерти, но страшился позора…
Оставалось одно – маневрировать, уходить и атаковать, атаковать, атаковать… И надеяться на чудо. Может, кому-то из боевых товарищей удастся прорваться на немецкие позиции и «потушить» пушки?
И чудо, как ни странно, произошло: на поле неожиданно возник «Клим Ворошилов». Тяжелый советский танк появился на правом фланге батальона и присоединился к атаке. Костя не видел, откуда он взялся (у них точно в полку не было), но думать об этом некогда…
«Клим Ворошилов» пошел на гитлеровские батареи, что называется, в лоб. Те, естественно, перенесли весь огонь на него. Однако для тяжелого «КВ» немецкие снаряды оказались не опаснее дверных колотушек: били по броне, но пробить не смогли. Отлетали, рикошетили, оставляя небольшие вмятины и черные длинные царапины на боках. Грозная машина спокойно, уверенно шла на противотанковые орудия…
А ее ответный огонь оказался весьма эффективным: осколочно-фугасные снаряды разнесли немецкие пушки в пух и прах – стали просто грудами искореженного металла. Артиллерийская прислуга бросилась наутек, но точные очереди из ДТ достали и ее. Через минуту «Клим Ворошилов» ворвался на батарею Pak.38 и начал давить гусеницами то, что еще уцелело. Со страшным скрежетом впечатывая в землю орудия…
Успех «КВ» воодушевил советских танкистов: машины рванулись вперед. Командир немецкого батальона, увидев, что его противотанковые орудия раздавлены, а солдаты бегут, подал сигнал к отходу. Панцеры в бой так и не вступили – стояли в резерве. Командир батальона здраво рассудил, что лучше пока поберечь свои панцеры. Против русского монстра «двоечки» и «троечки» с 20-мм и 37-мм пушками бессильны, о «французах» можно вообще и не говорить… Чего тогда их подставлять под выстрелы? Немецкие танки, сделав для приличия по паре залпов, пошли назад, покидая негостеприимную Клевань.
«Бэтушка» Кости Чуева одной из первых ворвалась в город. Раздавила гусеницами мальвы в палисаднике, смяла забор, продралась через старый фруктовый сад и выскочила на главную улицу. Солдаты в серо-зеленых мундирах разбегались кто куда… Костя дал по ним очередь из ДТ, добавил осколочными, чтобы мало не показалось, но больше стрелять не стал – надо беречь боезапас.
БТ резко прибавил газу и вслед за улепетывающими немцами вылетел к большому красивому дому. Очевидно, раньше в нем жил богатый польский пан, а затем в особняке располагался местный горсовет. Над домом еще развевался фашистский флаг – гитлеровцы повесили, когда захватили Клевань, но снять не успели – слишком быстро бежали. Из распахнутых окон летели на улицу белые листы бумаги – когда-то, наверное, важные, а теперь никому не нужные. Пойдут на самокрутки…
Клевань освободили, гитлеровцев отогнали на окраину, можно было отдышаться. Костя откинул люк, высунулся из машины – уф, жарко-то как! В танке дышать совсем нечем, пороховые газы забивают горло и легкие… Чуев с трудом откашлялся, глотнул свежего воздуха и осмотрелся: на городских улицах – никого, местные жители попрятались в своих домиках. Что же, правильно: лезть под пули – глупое занятие…
Бой шел уже севернее, в город стала потихоньку втягиваться наша пехота – осваиваться. Красноармейцы прежде всего кидались к колонкам и колодцам – напиться и освежиться. Выливали на себя целые ведра, умывались, отфыркивались с удовольствием…
Костя посмотрел по сторонам: а где же «Клим Ворошилов», который так вовремя появился и, по сути, спас наступление? Не видно… Очень интересно, откуда он взялся?
На площади перед панским особняком собрали все уцелевшие танки. Да, потери серьезные, до города дошло всего четырнадцать машин. В том числе – «бэтушка» самого Кости Чуева. Два его танка остались стоять на поле боя: сгорели вместе с экипажами.
Кроме майора Третьякова, полк потерял еще несколько командиров: старшего лейтенанта Серегина, лейтенантов Еремина, Садченко, Степанова… Капитан Исаев, мигом утративший былую веселость, ходил суровый, мрачный. И очень злой – такие парни погибли! И еще – столько танков. В батальоне осталось пять исправных машин.
Но горевать было некогда, требовалось принимать меры. Косте Исаев поручил возглавить роту Серегина – за то, что отличился в бою, дрался, как настоящий герой, первым ворвался в город. К сожалению, броневую мощь роты составлял теперь один лишь Костин БТ, все остальные танки погибли…
Но зато в батальоне уцелели пушечные броневики – и БА-6, и БА-10. Конечно, их броневая защита и огневая мощь совсем не та, что у танков, но других-то машин нет! Капитан Исаев отдал Чуеву пять бронемобилей – для усиления роты. Итого у него под командованием оказалось шесть машин…
Начштаба майор Токарев принял полк после погибшего Третьякова, а капитана Исаева решил назначить на свою должность. Но против неожиданно выступил старший политрук Козленко: Исаев не подходит, слишком уж несерьезный.
Токарев, Козленко и командиры батальонов сидели в большой панской гостиной, за круглым дубовым столом, жадно курили – еще не отошли от боя, нервничали, переживали. Для многих первое столкновение с противником стало потрясением. Кто же знал, что так выйдет? Думали разгромить гитлеровцев, раскатать, а сами чуть не погибли. И еще столько людей потеряли… Не говоря уже о бронетехнике.
А ведь всего несколько часов назад стояли все вместе, смеялись, шутили, говорили, что скоро выбьем немцев с советской земли и погоним их дальше, на запад. Наш поход – через Польшу в Германию, через Краков и Варшаву – на Берлин… А оно вон как все обернулось!
Конечно, противник тоже понес большие потери, к тому же отступил, но ощущения победы почему-то не было. Все понимали, что гитлеровцы решат взять реванш, отбить город. Удастся ли их остановить – это большой вопрос.
40-й танковый полк, как и 9-й мехкорпус, в июне 1941 года находился на перевооружении, ждали новую технику, а потому машин не хватало. К началу войны танков оказалось гораздо меньше, чем положено по штату… К тому же в основном старые, учебные БТ и еще Т-26, а новых, «КВ» и Т-34, совсем не было, ни одного. Теперь же и «бэтушек» с «двадцать шестыми» осталось совсем мало – считай, один нормальный батальон. Чем воевать, товарищи?