Терять же толкового офицера, командира батальона, Ганс Хубе не хотел – тот, по большому счету, был не особо виноват. Кто же знал, что русские смогут такое выкинуть! Кроме того, если станет известно об истинных обстоятельствах, это станет концом и его, Ганса Хубе, карьеры. Почему недоглядел, почему тринадцать Pz.III достались русским? Как объясниться тогда, чем оправдаться? Да никак и ничем! Хорошо, если дело ограничится унизительной выволочкой или понижением в должности… Но все равно – позора будет…
Генерал-майор Хубе решил не сообщать о ночном бое. Ради общего же блага… Перед Богом за ложь он ответит, но потом, когда придет его время, а сейчас… Эвальд фон Клейст хоть и не Господь, но вполне может повлиять на карьеру. Причем в худшую сторону.
Сообщения Советского Информбюро
Оперативная сводка за 30 июня
Дневное сообщение 30 июня
…В течение ночи на 30 июня наши войска продолжали вести упорные бои на Мурманском, Двинском, Минском и Луцком направлениях.
На остальных направлениях и участках фронта происходили ночные поиски разведчиков, частные перегруппировки войск и артиллерийская перестрелка. В боях за 29 июня наша авиация уничтожила 53 самолёта противника, потеряв 21 самолёт.
Вечернее сообщение 30 июня
В районе Ровно продолжаются крупные бои танковых соединений. Все попытки противника прорваться на восток отбиты с большими для него потерями. Бои на этом направлении носили характер ожесточённых схваток танковых частей, в результате которых значительное количество немецких танков уничтожено.
На Бессарабском участке фронта противник вновь пытался форсировать реку Прут, но быстрыми и решительными действиями наших войск эти попытки были отбиты с большими для него потерями.
За истекший день кораблями Военно-Морского Флота потоплены две подводные лодки противника в Балтийском море и одна – в Чёрном море.
Глава двенадцатая
В Дубно после операции вернулись двенадцать машин – одну все-таки потеряли. Но это было не страшно – экипаж спасся. Советские танкисты вовремя покинули «троечку» и незаметно вернулись в город. Зато теперь вся дорога на Дубно оказалась забита сожженной и разбитой немецкой техникой. Даже не верилось, что это результат всего лишь одной диверсии. Правда, очень успешной…
На несколько километров растянулись черные, сгоревшие остовы броневиков, грузовиков, автоцистерн, панцеров со свернутыми набок башнями, лежали перевернутые и раздавленные мотоциклы… А возле них – трупы солдат в серо-зеленой форме. Один на одном, часто – по несколько человек сразу. Да, славно поработали наши ребята, дали фашистам прикурить! Вот так и надо бить, чтобы мало не показалось! Как говорится, кто к нам с мечом… В данном случае – с танком.
Успех ночной операции воодушевил Николая Попеля, и он начал торопить майора Дымова с созданием нового танкового батальона, целиком состоящего из трофейных машин: «Вам, Виктор Михайлович, это сподручнее всего будет, ваши люди хорошо знают немецкую технику, умеют с ней обращаться, если надо, обучат и наших…» Майор Дымов с удовольствием согласился – и в самом деле, кто, если не он?
Появление 40-го танкового полка придало обороняющимся сил, да и сам его командир, деловой, энергичный, всем нравился. Такой и нужен для военных действий – смелый, решительный. Не то что некоторые… В частности, Смирнов, бывший командир 68-го танкового полка. Постоянно сидел в тылу, на передовой почти не показывался, все ссылался на какой-то тяжелый недуг…
– У него «медвежья болезнь», – с презрением сплюнул, услышав про Смирнова, комдив-34 Иван Васильев.
И оказался прав – комполка просто трусил. Пришлось менять его на более подходящего – капитана Владимира Петрова. Трус во время войны гораздо опаснее врага – заражает малодушием бойцов, парализует все подразделение. Страх – это как пожар в сухом лесу: легко вспыхивает, быстро бежит, и его очень трудно погасить…
После разговора с ремонтниками майор Дымов понял, что пригодными для боевых действий можно считать двадцать пять машин. Исходя из этого, новый танковый батальон решили сделать таким: одна рота – средние панцеры, одиннадцать Pz.III, две роты – легкие, по двенадцать машин в каждой. И еще сама «троечка» командира батальона. К сожалению, Pz.IV среди трофеев не оказалось – сгорели во время боя в Подлужье.
Командиром батальона назначили капитана Михальчука, зампотехом – инженера второго ранга Зыкова, замполитом стал все тот же смелый, энергичный Иван Гуров, отлично показавший себя во время ночной вылазки. При необходимости он, пожалуй, сможет и возглавить батальон…
Новое подразделение подчинили майору Дымову – как умелому командиру. Теперь воевать 40-му танковому полку стало гораздо легче, машин значительно прибавилось… Пусть и трофейных, но все равно – бронетехника!
При формировании у Николая Попеля возник вопрос – как назвать новое подразделение? Формально это необходимо для приказа, для бумаг, порядок такой… В Красной Армии никогда раньше трофейных батальонов не было, сама возможность их создания не предусматривалась. Как же быть?
Виктор Михайлович, немного подумав, предложил:
– А давайте – «Батальон имени Сталина», сокращенно – БИС. Просто и понятно. Для людей же это станет дополнительным стимулом, чтобы дрались лучше, с полной отдачей. Имя-то обязывает!
– Что ж, можно, – согласился Николай Кириллович. – В конце концов, танкисты это заслужили – отлично сражались! Эта ночка немцам надолго запомнится…
На этом с формальностями покончили, перешли к делу – готовить новые экипажи. Взяли «безлошадных» ребят, желающих как можно скорее обрести новых «скакунов», обучили вождению, обращению с немецким оружием… Трофейная техника хоть и была весьма разнообразной (шесть типов машин), но принцип управления – один и тот же, разница лишь в деталях. Для опытного механика-водителя освоить чужой танк – не вопрос, дело часа-двух. А то и меньше… Немного попрактиковался, покатался туда-сюда – и готово. Что же до трофейного оружия, то с ним было еще проще – один раз показал, что куда и как, и все понятно.
Советским экипажам «троечки» понравились, особенно цейсовская оптика («классная!»), да и в целом машина мощная, хорошо защищенная. Пушка, конечно, слабовата, всего 37 мм, ну, что уж есть… Зато три пулемета MG-34, калибр – 7,92 мм, приличный запас патронов. Хватит на несколько сражений. Экипаж в танке – пять человек, что тоже удобно, командиру не приходится отвлекаться на наведение орудия, только ищет цели и отдает приказы. Да и башня у Pz.III гораздо просторней и удобней, чем у многих наших машин…
Затем возник вопрос: как отличать в бою «наши» Pz.III от гитлеровских? Они же, что называется, на одно лицо! Решили так: на «наших», трофейных, танках нарисуем белые круги. Гитлеровцам – непонятно, а для своих – четкий знак: не стреляй! Так и сделали, но при этом оставили все же на броне номера и эмблемы германских дивизий. Это уже чисто для маскировки…
Гитлеровцы пока активности не проявляли, сидели в обороне. Конечно, не бездельничали, копили силы, подтягивали технику и людей, но атаковать не спешили. Видимо, хорошо усвоили прошлый урок, рисковать не хотели.
Генерал Кемпф, командующий 48-м моторизованным корпусом, после ночного столкновения приказал отвести 16-ю панцерную дивизию назад и заняться приведением ее в чувство. В самом деле, что за глупая пальба по своим же? И как вообще можно было принять германские панцеры за русские танки? Вы что там, совсем ослепли? Они же совершенно разные!
Ему, конечно, не стали докладывать о столкновении со своими же «троечками», ограничились официальной версией – случайность, обознались, не разобрались в темноте… А перепроверять генерал не стал – доверился командиру дивизии генерал-майору Гансу Хубе. А зря!
Мокрый клочковатый туман стлался над полем. Сквозь него с трудом пробивалось раннее утреннее солнце, которое только поднялось из-за горизонта и еще не успело как следует разогнать плотную пелену. Если вытянуть вперед винтовку – мушки даже не видно!
Но именно так, в густом тумане, и решили атаковать немцев. Главной ударной силой стал новый батальон с коротким, но звучным названием – БИС. Ночью трофейные машины одна за другой покинули Подлужье и выползли на дорогу к Радзивиллову.
Возле этого небольшого городка, как полагали, и должен находиться 8-й механизированный корпус генерала Рябышева. Точнее, те части, которым не удалось прорваться в Дубно. Значит, нужно как можно скорее соединиться с ними, пробить пока еще слабую гитлеровскую блокаду, не дать полностью себя окружить и уничтожить…
План нападения предложил майор Дымов, выдвинул смелую идею – нанести по гитлеровцам сразу два удара: на Радзивиллов и Млынов, то есть на юго-запад и северо-восток одновременно.
Казалось бы, к чему распылять силы, которых и так мало? Не логичнее ли собрать все танки в один бронированный кулак и врезать в одном месте, но уж основательно? Однако Виктору Михайловичу удалось убедить Попеля, что двойной удар сулит гораздо бо́льше выгод, чем атаки по отдельности…
Прорыв в северо-восточном направлении позволит встретиться с 20-й танковой дивизией Катукова, которая, выполняя приказ Константина Рокоссовского, идет к ним от Млынова. Но пока очень медленно, ведь на ее пути – 14-я панцерная дивизия, еще достаточно сильная. Значит, надо помочь ребятам, поддержать ударом изнутри…
Для этого нацелим 34-ю танковую дивизию полковника Ивана Васильева – она весьма боеспособная, хорошо сбитая. Если все получится, то гитлеровское окружение со стороны Млынова будет прорвано за день-два. А одновременно мы нанесем удар на юго-запад, в сторону Козина и Радзивиллова, чтобы прорваться и с юга тоже…
Это уже он берет на себя – танков в 40-м полку (вместе с трофейными) теперь достаточно. Но атаковать нужно немедленно, пока гитлеровцы не очухались от поражения, не подтянули свежие силы.