А сейчас все боеспособные перехватчики F-4F, вооруженные каждый двумя «Воробьями» (AIM-7E Sparrow) и четырьмя «Гремучниками»[2] (змея в пустынях США, название ракеты AIM-9 Sidewinder), мчались вперед, чтобы отбить вторжение русских самолетов. Встречи с русскими они не опасались, ведь их самолеты намного лучше, чем у отсталых коммунистов. Большинство переживало только о том, не дойдет ли дело до «нюков».[3] Многие оптимистично гадали, сколько дней понадобится армиям западных союзников, чтобы дойти до Варшавы. Но тут на экранах появились первые отметки целей и все посторонние мысли ушли в сторону у всех летчиков, сидящих в боевых машинах. Локаторы «Фантомов» обнаружили обе группы противника — и летящую на высоте и низколетящую, но не смогли засечь четверку на предельно малой высоте. Впрочем, даже если бы они ее и обнаружили, толку было бы мало — «Спарроу» на западногерманских самолетах были не самой последней модели и били только на тридцать пять километров, плохо захватывая цели на фоне земли. Зато на машинах советской второй эскадрильи висели только Р-24, дальнобойностью в полтора раз выше. К тому же русские, летящие ниже германских истребителей, что увеличивало дальность обнаружения и захвата целей, воспользовались своим преимуществом.
— Восемьсот второй и третий Сове один. Распределение слева на право, пуск по готовности. Атака!
Двенадцать ракет понеслись к начавшим маневрировать целям. Поздно! Большая часть самолетов противника не успела войти в противоракетный маневр. «Фантом», даже в модернизированном, облегченном, чисто истребительном варианте, уступал в маневренности русским самолетам. И уж тем более имел мало шансов уйти от ракет «воздух-воздух». В чем убедились экипажи большинства из обстрелянных машин. Остальным повезло, но очень по-разному. Кто-то все же успел поставить помеху, у кого-то из русских сорвалось по неопытности наведение и ракеты просто ушли мимо цели. А пара ракет промахнулась, уйдя куда-то в молоко из-за отказа электроники, о чем конечно никто не узнал. Раздосадованный промахом летчик так и не понял причины, по которой его ракета не попала в цель. А потом ему стало не до переживаний…
Воздушный бой только внешнему наблюдателю кажется стремительным. На самом деле для сидящего в кресле самолета секунды растягиваются в часы, иногда он успевает даже соскучиться в ожидании боя. Вот и сейчас «засадное» звено «неторопливо» подтягивалось к начавшейся воздушной схватке. Пока на высоте около трех тысяч две большие группы самолетов сошлись в настоящей «собачьей схватке», четверка МиГов, не включая радаров, вышла на малой высоте западнее района сражения. И сразу же на теплопеленгаторах появился сигналы четырех целей, летящих навстречу. В наушниках запищало, потом раздался тройной щелчок. Через секунду — еще раз. «Сигнал — атака!» Убедившись в надежном захвате головкой наведения ракеты противника, Николай сбросил баки. Переводя крыло в боевое положение, он бросил машину в кабрирование. И одновременно нажал кнопку «Пуск». Под левым крылом полыхнуло. В кабине замигали тревожные индикаторы — это сработала система защиты двигателя от помпажа. Дымные, быстро исчезающие следы умчались вперед. Одновременно запищала система предупреждения. Загорелись красные огоньки на пульте. На этот раз непрерывный сигнал сообщал не просто об облучении самолета, а о пойманном излучении в режиме пуска ракет. Резко свалив самолет в кабрирование, Николай сообщил ведомому.
— Восемьсот пятый восьмисотому. Влево кабрируем!
Пара резко ушла вверх. Федорченко успел заметить, как где-то внизу расплылся клубок взрыва. Похоже, ракета, не сумевшая найти цель, самоликвидировалась на малой высоте.
Николай перевел взгляд выше, заметив на фоне облака две точки. Которые быстро выросли в машины характерного силуэта, с двумя килями. Одна из них озарилось очередной вспышкой пуска ракет. Но ракета ушла куда-то вдаль, видимо по другим целям.
«Амерские Ф-пятнадцатые, «Иглы». Не видят. Шанс есть» — промелькнули мысли. — Восьмисотый, крыло семьдесят два. Атакуем! — передал Николай, одновременно переводя РУД на «Форсаж». Два МиГа, словно получив пинок, резко рванули навстречу американцам. Но те уже успели засечь атакующих. И не принимая боя, развернулись буквально «на пятачке», ускользая от удара.
— Восьмисотый, уходим! — переводя машину в боевой разворот, крикнул Федорченко. И выходя из боя, он повел свою пару к родному аэродрому на максимальной скорости…
Пока истребители вели свою войну, обмениваясь залпами ракет, и выписывая фигуры высшего пилотажа, с аэродромов в Темплине и Фалькенберге взлетали серебристые остроносые тяжелые машины с двигателями, расположенными рядом с килем. Еще вчера они взлетели с аэродромов в Мачулищах. После взлета колонна машин прошла над территорией Союза, словно собираясь отрабатывать учебную задачу на полигоне Рыйка под Тарту. Но в районе полигона полк снизил высоту до сотни метров и продолжил бреющий полет над волнами Балтийского моря, необнаруженные радарами НАТО. Пройдя на этой высоте над Балтикой до траверза побережья ГДР, затем полк разделился на две колонны. И левым разворотом, обогнув столицу с востока и запада, обе колонны приземлились на территории германского социалистического государства. О присутствии в ГДР целого полка ракетоносцев не узнали ни в Группе Советских Войск в Германии (за исключением командующего и штаба, конечно), ни в странах НАТО — настолько скрытно прошел перелет. И вот, когда основные силы ПВО противника были отвлечены на воздушные схватки, взлетели ракетоносцы. И, выйдя на заданные рубежи пуска, нанесли удар ракетами по радиолокаторам, ракетным базам и командным пунктам врага. В то же время взлетели и отбомбились, а также отстрелялись, и фронтовые бомбардировщики Су-24, как с аэродромов ГДР, так и из Польши и Белоруссии. Одновременно с авиацией нанесли удар ракетные бригады, выпустив сотни оперативно-тактических ракет в неядерном исполнении.
На земле Западной Германии воцарился хаос.
9.10. 1983 г. Германия. Позиционный район группы «Браво»
Кейси встал и начал собираться на выход. Одевшись и в очередной раз мысленно сравнив себя с быком, капитан привычно вылез в люк и осмотрелся. Он испытал облегчение от возможности вновь спокойно дышать свежим воздухом, после спертой атмосферы внутри командно-штабной машины. Ночь для группы прошла спокойно, но впереди, на позициях бронекавалерийского полка явно шли бои. Грохот артиллерийского обстрела временами проникал даже под броню КШМ, мешая спать Гендерсону и заставляя самого Кейси невольно взбадриваться, несмотря на предутреннюю усталость. Но сейчас грохот стих, кажется, кавалеристы отбили атаки. Джигс потянулся и неторопливо осмотрел позиции группы. «Браво» расположилась на склоне большого холма с видом на речную долину, слегка сместив район обороны из-за предыдущей бомбежки.
Лес, возле которого проходили позиции группы, рос до середины склона, редея к дну долины. Бомбардировка затронула и его, создав зону труднопроходимых завалов. В этом месте находился левый фланг и развернулся второй взвод. Его танки могли обстреливать всю долину и склон возвышенности напротив. В центре располагалось штабное отделение, из КШМ, двух танков и двух самоходных ПТРК[4], приданных группе из противотанковой роты мотопехотного батальона. Отсюда, где как раз стоял Кейси, открывался хороший вид на небольшую деревню в долине по правую сторону дороги и небольшую боковую долину, которая проходила вдоль правого фланга группы. Там находились основные силы группы — третий танковый и мотопехотный взвод, так как капитан ожидал основного удара русских именно на этом направлении. Пехотинцы, вооруженные, кроме стрелкового оружия и бронетранспортеров М113, противотанковыми ракетными комплексами «Дракон», могли не только отразить танковую атаку «красных» с этого направления, но и блокировать попытки выдвинуться из деревни, если и когда если и когда противник захватит ее. Командир взвода разбил его на два отряда. Первый из них, спешенный, с двумя ПТРК и тремя пулеметами М.60, занял оборону на и вокруг небольшой фермы справа в долине. Моторизованное же отделение, во главе с взводным сержантом, состояло из бронетранспортеров, их экипажей и расчетов еще двух «Драконов». Оно располагалось на лесистом склоне выше этой же фермы. Ну и наконец, третий взвод разместил свои танки выше по склону и за позицией мотопехоты. Он имел возможность вести огонь по главной долине, боковой долине справа, деревне и по высотам на противоположном конце долины. При необходимости он мог прикрыть и отход пехоты.
Пока русские где-то застряли, да и начальство не спешило с указаниями, Джигс решил пройтись до фермы и посмотреть, как обстоят дела у командира пехотинцев, первого лейтенанта Хардинга. Не то, чтобы он не доверял лейтенанту или его подчиненным, но прикомандированные часть есть прикомандированные. Следовало показать им, что командование группы о них помнит и контролирует любую их деятельность. К тому же этот участок обороны был очень важен, настолько, что Кейси подумывал, не усилить ли его одним из танков третьего взвода.
Когда капитан приблизился к забору фермы, перед которыми располагались позиции пехотного отделения, окончательно рассвело. Часовой окликнул его, как положено, за десять шагов до поста и спросил пароль. Получив ответ, он разрешил Кейси следовать дальше.
Когда Джигс подошел к окопам, взвод уже поднялся. Сразу бросалось в глаза, что пехотинцы были хорошо подготовлены и уверены в себе, в своем оружии и в командовании. Они занимали позиции, проверяя оружие, разбирая назначенные сектора огня и готовясь встретить врага. Хардинг встретил Кейси и доложил, что с ночи отправил в деревню отделение, чтобы организовать передовое охранение. Ушедшее в охранение отделение получило оба имевшихся у комвзвода «Дракона», для замены которых он вызвал расчеты из моторизованной группы. Доложившись капитану, Хардинг, с разрешения Кейси, отправился к своим подчиненным.
Прислонившись к стене сельского дома и наблюдая за Хардингом, Кейси подумал, насколько беспомощным он был бы, если бы кто-то решил напасть на него сейчас. Без брони и пушки своего танка, у него не было бы ни шанса. Так как он был вооружен лишь «Кольтом», который, кажется, был старше, чем он сам. Не то, чтобы пистолет был плохим оружием. Просто для реального боя ему хотелось иметь при себе нечто более весомое. Рукопашная схватка, по его мнению, встречалась только в голливудских боевиках, а на настоящем современном поле боя царили броня, огонь и маневр. Он вспомнил, что мотопехоту планировалось перевооружить на новейшие боевые машины пехоты вместо бронетранспортеров. И пожалел, что это решение так и не было воплощено в жизнь. Еще раз переговорив с командиром взвода, он напомнил ему о предстоящем в семь-тридцать совещании и посоветовал отвести отделение из деревни, чтобы оно не оказалось там, как в ловушке, вынужденное отступать по открытой местности под огнем противника.