— Он что, еще и издевается над нами? — изумился Рейган. — Передайте. Поймите меня правильно — мы пока не можем дать вам по этим вопросам никаких официальных разъяснений! Проводятся расследования, результаты которых будут доведены до вашего сведения, — он подождал, пока офицер передаст это сообщение. — Однако это ваши войска вторглись без объявления войны на территорию демократической Федеративной РеспубликиГермании, а также Турции, и ваши бомбы и ракеты обрушились на их земли, — патетически заявил он. Госсекретарь одобрительно кивнул. — Как вы объясните ваши действия?
— Нам непонятна ваша позиция, господин Президент. Почему вы не можете дать никаких объяснений провокационным действиям ваших армии, авиации и флота? Почему вы не упоминаете вторжение ваших войск в демократический Берлин, многочисленные жертвы и разрушения вследствие ваших бомбардировок и артобстрелов? Почему молчите о бое в Черном море? Еще раз напоминаю, что мы вынуждены были реагировать на прямые акты агрессии со стороны американских вооруженных сил. При этом вы утверждаете, что ничего не можете заявить по этим вопросам. Это наводит на определенные подозрения, господин Президент. Особенно с учетом предыдущих ваших публичных заявлений о нашей стране.
— Пока у нас недостаточно информации с мест событий, чтобы мы могли оценить их и дать вам исчерпывающий ответ. Но ваши обвинения в агрессии тоже наводят на определенные подозрения в свете текущих действий вашей армии, мистер Председатель.
— Господин Президент. От имени Советского Правительства я вынужден ответить на ваши голословные обвинения в агрессии напоминанием, что они принимали ответные меры на ничем неспровоцированные агрессивные действия ваших вооруженных сил. Их действия направлены на пресечение агрессии ваших вооруженных сил и сил ваших союзников. Ваши войска бомбили, обстреливали, вторгались на территории СССР и наших союзников. При этом погибли и серьезно пострадали тысячи гражданских лиц, потоплены наши боевые и пограничные корабли, понесли потери наши войска. У нас имеются документальные свидетельства произошедшего, однозначно подтверждающие, кто первым открыл огонь. И вы по-прежнему утверждаете, что у вас недостаточно информации о действиях ваших войск?
— Мистер Председатель, вынужден повторить вам, что у меня недостаточно данных о достойных сожаления инцидентах между вашими и нашими войсками. Как человек и добрый христианин, я выражаю сожаление по поводу случившегося и приношу соболезнования родным и близким пострадавших. Но как Президент Соединенных Штатов, требую прекращения агрессивных действий вашей армии, возвращения вторгшихся войск на исходные позиции и объективного расследования всех обстоятельств случившегося.
— Означают ли ваши требования, что США объявляют состояние войны между нашими странами?
— Конечно нет, мистер Председатель. Мы всего лишь хотим возвращения к довоенным позициям и объективного расследования произошедшего.
— В таком случае я могу только пожелать, чтобы ваши слова превратились в реальные дела. Надеюсь, что вы немедленно сообщите нам о своем решении и принятых вами для его выполнения мерах. Вынужден также еще раз напомнить вам, что мы действуем в ответ на ваши агрессивные действия. А также информирую вас, что наши стратегические ядерные силы находятся в полной боевой готовности. Любые агрессивные действия с вашей стороны получат немедленный и жестокий отпор.
— Мы примем это во внимание, мистер Председатель.
— В таком случае мы предлагаем закончить разговор до получения вами достоверной информации. Ждем от вас, господин Президент, убедительных ответов на наши вопросы.
Связь прервалась. Президент несколько секунд сидел, словно никак не мог осознать, что произошло. Внезапно он разразился площадными ругательствами и, повернувшись к Шульцу, спросил, игнорируя присутствие посторонних.
— Джордж, вы что-нибудь поняли во всей этой чепухе? Вы поняли, что какое-то историческое недоразумение ставит ультиматумы нам, самому могучему христианскому государству мира? Вы вообще что-нибудь поняли? Извольте в таком случае пояснить это мне, вашему, мать его, Президенту!
— Мистер Президент, я понял, что наши военные своими действиями спровоцировали коммунистов на ответные боевые действия. Если, конечно, красные не врут. Но как бы то ни было, теперь весь мир находится на пороге ядерного Армагеддона.
— Да? — Рейган замер, словно внезапно осознав, где находится и что происходит. — В таком случае, позвоните в Пентагон и передайте, что мы с вами сейчас к ним приедем. А там будем разбираться на месте, что творится в этом бардаке. Пока на наши головы не посыпались ядерные боеголовки комми. Учтите, Джордж, что я не собираюсь подвергать нашу страну риску уничтожения в ядерной войне.
— Но из разговора можно сделать вывод, что и русские не хотят ядерного конфликта, — заметил госсекретарь.
— Да? Признаться, я что-то этого как-то не заметил. Эти недоноски угрожают нам ракетами, а сами тем временем захватывают земли в Европе. Однако… они ведь не наносили ударов по территории и США?
— Насколько мне известно, нет, — ответил Шульц. — Даже на Аляску не покушались.
— Это несколько меняет дело, — успокоился президент. — Возможно, существуют хорошие шансы ограничить войну Старым Светом и старыми добрыми пострелушками из обычных пушек… Может быть наши яйцеголовые, утверждающие о возможности ограниченной войны в Европе, не так уж и ошибаются. В конце концов, комми тоже хотят жить. А ракет у нас не меньше, чем у них… Ладно, поехали, Джордж. Пентагон ждет.
9.10. 1983 г. Германия. Позиционный район группы «Браво»
После полудня Джигс чувствовал себя не столь уверенно, как утром. Не помогало даже зрелище американских самолетов, несколько раз целыми эскадрильями проносившихся над позициями группы на восток. И часто почти без потерь возвращавшихся назад.
Грохот артиллерийской перестрелки, не прекращающийся весь день, нервировал не только его, но и всех, кого он видел на позициях. Особенно после внезапного, но мощного обстрела позиций группы из дальнобойных крупнокалиберных орудий, устроенного русскими в полдень. Что они хотели этим добиться, осталось загадкой, как для Кейси, так и для Андерсона. Потерь от обстрела не было, но зрелище огромных разрывов и воющие осколки, разлетающихся во все стороны и перерубающих ветки, а порой и тонкие стволы деревьев, сильно нервировало.
— Возможно, русские пытались пресечь подход наших резервов, — предположил командир пехотинцев, лейтенант Бэннон, но оба танкиста с ходу отвергли это объяснение.
— Русские разведчики несколько раз пролетали над нами, — заметил Мэтт. — Мне об этом докладывали наблюдатели. Не думаю, что русские не заметили, что никаких войсковых колонн здесь нет. Разве что они приняли за армейские колонны беженцев, — он показал на разноцветные гражданские автомобильчики. Машины беженцев проносились на предельной скорости по шоссе на запад мимо нескольких неудачников, догоравших на обочине, — но они движутся в обратном направлении.
— Ладно, не будем ломать головы, — прервал спор Джигс. — Давайте на позиции. Мэтт, ты остаешься на КП, а я, как договорились, со своим танком займу позицию чуть ниже, среди вон тех зарослей. Бэннон, берегите свои противотанковые комплексы. У русских чертовски много танков…
— А что будем делать с этими… беженцами? — спросил Мэтт, снова обернувшись к шоссе, по которому в это время поток автомобилей стал настолько густым, что напомнил пробку в час пик на хайвее. Среди легковушек Джигс заметил несколько тяжелых армейских грузовиков, кажется из тыловых частей бронекавалерийского полка.
— Ничего не будем делать, — развел руками Кейси. — Мы же не военная и даже не дорожная полиция. У нас другая задача, лейтенант, — резко завершил разговор Джигс. — Действуем, парни, — неожиданно сменил он интонацию. — Я в танк, — добавил он еще раз для самых непонятливых.
Внезапно доносившийся издалека грохот артиллерийской перестрелки прекратился. Изредка приглушенно доносились лишь резкие, но вполне различимые хлопки выстрелов танковых пушек. Наконец смолкли и они. Кейси выбрался из окопа, пробежал вперед и, негромко ругаясь себе под нос, забрался на свой танк. Командирский «Паттон» стоял в окопе, на позиции, с которой Кейси мог следить за деревней, долиной и холмами за ней. Окоп неплохо маскировали заросли кустарника, нисколько не мешающие наблюдению и обстрелу. Джигс уже ухватился рукой за поручень, собираясь влезть на башню, когда неожиданно близко и громко захлопали выстрелы танковых пушек. Он невольно обернулся и увидел…
По полю, крутясь из стороны в сторону с риском потерять гусеницу, мчались испуганными зайцами два разведывательных бронетранспортера М114. Их двадцатимиллиметровые автоматические пушки, повернутые назад, время от времени выплевывали короткие очереди в сторону пока невидимых для Кейси преследователей.
— Мой бог, я думал это дерьмо у нас уже сняли с вооружения, — успел озвучить он свое недоумение.
В этот момент гусеница на одном из бронетранспортеров лопнула. Машину развернуло и приподняло. Она наклонилась так, что казалось, сейчас перевернется… Грохнуло. Бронебойный снаряд пробил алюминиевый бронетранспортер насквозь, с силой развернув его в обратном направлении. Машинка весело запылала, словно сделанная из соломы. Вторая разведывательная машина, вовремя свернув, избежал попадания снаряда, на этот раз фугасного, разорвавшегося в стороне. Но от огня крупнокалиберного пулемета ей спастись не удалось. Тяжелые пули насквозь прошили легкую броню разведывательного бронетранспортера. БРМ[8]ка резко застыла на месте, словно стреноженная. Даже без бинокля Джигс заметил, что обе резинометаллические гусеницы бронетранспортера, не выдержав столь грубого обращения, разлетелись на несколько кусков. Никто из экипажей обеих броневиков так и не выскочил из горящих машин. Грязно выругавшись, Кейси одним махом забрался на башню и проскочил в люк. В это мгновение он заметил разведывательный вертолет «Кайова» и сопровождающую его на бреющем четверку «Кобр». «Кайова» внезапно подскочила выше, словно стремясь оторваться от напарников. Вслед за ней подтянулась и пара летучих «ядовитых змей». Один из боевых вертолетов пустил ракету по пока не видимой самому Кейси цели. Понятно, что противотанковую ракету вертолетчик потратил явно не на грузовик.