уть парашюты. Вот только уйти не успели и были захвачены германскими ополченцами в плен…
Но всего этого ни Федорченко, ни остальные истребители не узнали ни сейчас, ни потом. Этот эпизод войны они даже и не вспоминали — обычное задание, обычная военная работа. Тяжелая, грязная, чреватая потерями друзей — работа…
09.10.1983 г. Японское море. Район «Yankee Station»[11]
Капитан второго ранга Александр Александрович Побожий не был тем романтиком-командиром атомной подлодки, который всю жизнь мечтал утопить «Энтерпрайз» и выполнить на своей лодке мертвую петлю в глубине океана. Он был просто хорошим, нет, пожалуй, даже отличным профессионалом-подводником. Иначе бы ему вряд ли доверили командование одной из первых во флоте новейших дизельных подводных лодок проекта «восемьсот семьдесят семь». Напоминающая скорее атомоходы, чем привычные подлодки, своим обтекаемым корпусом, подводная лодка считалась еще не прошедшей полного курса боевой подготовки. Но начавшаяся война заставила выпихнуть в море все, что может плавать, поскольку ведущиеся пока в основном в Европе и без применения ядерного оружия бои в любой момент могли превратиться во всеобщий ядерный Армагеддон и охватить весь мир.
Поэтому сейчас «двести шестидесятая» шла на экономичной скорости под водой. Полчаса назад разведывательный Ту-16Р, чудом проскочивший вдоль берегов Кореи в этот район Японского моря, успел передать условный сигнал «А» и координаты. И тотчас же пропал из эфира, что не оставляло никаких сомнений в судьбе летчиков. Так что теперь Александр и его экипаж могли только попытаться отомстить за них. А мстить было чем. Новейший корабль подводного флота получил не только обычные торпеды, в том числе одну торпеду с ядерной боеголовкой, но и тройку новейших подводных ракет «Шквал». Развивающая скорость в триста километров в час, реактивная торпеда могла нанести неотразимый удар. Но, как всегда у нового оружия, у «Шквала» имелся недостаток. Стрелять им можно было не более чем на три мили, то есть подобравшись к противнику практически в упор. Что для подводных лодок старых проектов было практически нереально.
Авианосец «Энтерпрайз» неторопливо рассекал волны, сопровождаемый крейсером «Тракстан», тремя фрегатами с ракетным оружием и четырьмя эсминцами, в том числе двумя с ракетами. Авианосная ударная группа маневрировала в этом районе уже несколько дней, отчего острословы из штаба уже прозвали этот район «Янки Стейшн», по аналогии с временами вьетнамской войны.
Вот только соперником сейчас выступали отнюдь не вьетнамцы, а русские коммунисты. Главный противник Америки имел флот, пусть уступающий американскому, но способный огрызнуться. А самое главное, «комми» имели ядерное оружие, причем ни по количеству, ни по мощности, как докладывала разведка, не уступающее штатовскому. Поэтому настроение экипажей кораблей эскадры было не слишком оптимистичное. За исключением, может быть нескольких десятков сорвиголов, готовых на любую авантюру, не задумываясь о последствиях.
К тому же сравнительно неподалеку, всего лишь в паре сотен миль от района, в котором сейчас АУГ «демонстрировала флаг», каждую минуту могла начаться еще одна война. Прочем, если быть юридически точным — продолжиться, так как Корейская война пятидесятых закончилась, как известно, не миром, а всего лишь перемирием. И сейчас по обе стороны границы рычали моторы боевых машин, эвакуировались подальше от «нейтральной» зоны, готовой превратиться в линию фронта, гражданские. И грохотали, чего уж скрывать, первые разрывы снарядов. Артиллерийские перестрелки вспыхивали все чаще и чаще. Война стояла даже не на пороге, а прямо в дверном проеме. Похоже, северные корейцы ждали только сигнала из Москвы или серьезного поражения американцев в Европе.
Именно в Европе, так как на тихоокеанском ТВД пока было сравнительно тихо, под стать названию океана. Пара боев эсминцев, обменявшихся ракетно-артиллерийскими подарками, штук по пять сбитых самолетов можно было не учитывать. Однако на западе Евразии война шла всерьез. Причем счет в боях пока складывался отнюдь не в пользу демократического мира. Поэтому на мостике авианосца царила пусть и деловая, но весьма угрюмая атмосфера. Кэптен Роберт Дж. Келли задумчиво, словно находясь мысленно где-то далеко, выслушивал рапорта подчиненных и лишь молча кивал головой. В повседневном деловом шуме не слышно было ни шуток, ни обычных для мостика громких команд. Все словно ожидали чего-то необычного. Хотя необычное уже было — вместо привычного патруля из звена «Томкэтов», «Хокая» и пары его защитников, в воздухе висело целых два звена «Котов[12]». Одно из которых было разбито на две пары и прикрывало не только «Ястребиный глаз», но еще и несколько противолодочных самолетов «Викинг», барражирующих вокруг ордера группы. Предосторожность, надо признать, не лишняя, вчера какая-то неизвестная подлодка пыталась пробиться к кораблям группы, но была, по докладам, уничтожена ударом глубинных бомб. Так что сейчас к авианосцу не могла бы пробиться ни одна «ревущая корова» русских, ни атомная, ни, тем более дизельная, которой надо время от времени всплывать для подзарядки аккумуляторов. Воздушного же нападения можно было не опасаться, восьмерка «Томкэтов» с дальнобойными ракетами «Феникс», да еще и наводимая на цель воздушным локатором «Хокая», могла уничтожить все, что летает, на расстоянии до ста сорока километров. Причем на таком расстоянии ни один имевшийся на вооружении комми самолет не мог их даже обнаружить, не то, что вести ответный огонь.
Только одно «но» портило это радужную картину и настроение командира авианосца — старый русский «Барсук», сумевший, подобно настоящему барсуку, незаметно пролезть сквозь все эти электронные заборы и сбитый почти у самого ордера группы. И что он успел передать, и кому — никто не мог сказать точно. От этого настроение кептэна совсем не улучшалось. Если же знать, что перед этой глупой войной он дослуживал последние дни на авианосце, ожидая скорого повышения, то все становилось более понятным… Замечательно, что к повышению его представили, несмотря на то, что в апреле авианосец под его командованием ухитрился сесть на мель прямо в бухте Сан-Франциско. Но, а если учесть русский самолет и непонятные доклады о непонятной цели на локаторе одного из «Викингов», неожиданно исчезнувшей, то и вполне объяснимым даже без учета карьерных обстоятельств. Следовало еще добавить, что время патрулирования уже находившихся в воздухе дежурных «Томкэтов» заканчивалось. Надо было решать, что делать дальше и сразу становилось понятно, отчего Роберт выглядел необычно задумчивым.
— Сэр, — руководитель полетов решился прервать размышления командира, — разрешите приступать к взлетно-посадочным операциям?
— М. да… приступайте, — Келли вышел из задумчивости и осмотрел мостик. — Курс…, держать прямо. Скорость увеличить до … Выпускайте дежурное звено…
Бой подводника очень похож одновременно на воздушный перехват, и на поиск разведчиков. Как первый он проходит в трех плоскостях и столь же относительно скоротечен, и как у вторых — требует терпения и железных нервов. Подойдя к расчетному квадрату, командир приказал снизить скорость до минимальной. Акустики на посту едва успевали оценивать и классифицировать шумы многочисленных кораблей, до боли в ушах вслушиваясь в звуки моря.
— Акустический, что у вас? — командир все-таки не выдержал и первым запросил «слухачей».
— Есть контакт, — немедленно, словно он уже ждал вопроса, отозвался акустический пост. — Пеленг …, расстояние…. Судя по нарастающему шуму, авианосец предположительно увеличивает скорость.
— Возможно, собирается выпускать или принимать самолеты, — заметил старпом, наносивший обстановку на карту. — Значит сейчас будет выходить на полный ход…
— Похоже, что так и есть, — согласился Александр. — Но гоняться за ним мы не будем. Ударим сейчас. Торпедные товсь! Стреляем следующим порядком — первый, второй, четвертый. Затем — третий, с мишенью. Остальные в готовности.
Помощник, который сразу понял замысел командира, молча кивнул и продублировал приказ…
Авианосец, ускоряясь, готовился выпускать стоящие на катапультах самолеты, когда акустики засекли торпедный залп. И, к немалому удивлению — внутри защищенного периметра, совсем рядом с «Энтерпрайзом». Причем звучал залп так, словно русские стреляли ракетами. На фоне оглушительного грохота лишь акустику фрегата «Симс» удалось засечь слабый звук двигающейся подводной лодки. По отловленной акустиками цели пустили АСРОК, две ракето-торпеды одна за другой.
На остальных кораблях на это даже не обратили внимания, словно зачарованные зрелищем пораженного в борт авианосца. На котором, к тому что-то рвануло, а потом и полыхнуло пламенем сразу в нескольких местах. Две торпеды, пусть самые тяжелые, не то оружие, которым можно серьезно повредить современный авианосец. Вот только «Энтерпрайзу» не повезло — попадание пришлось в момент подготовки к пуску самолетов. Которые несли на себе массу вооружения, очень склонного взрываться в самый неподходящий момент. Пусть обеспечению живучести и борьбе с огнем на авианосцах всегда придавали большое значение, серьезно дрессируя команды действиям в таких условиях. Но одно дело отработка учебных вопросов. И совсем другое, когда впереди ревет реальное огненное чудовище, неожиданно рвется что-то непонятное, убивая и раня твоих сослуживцев. К тому же сработала система защиты, глуша атомный котел и добавляя проблем с электроэнергией, необходимой в том числе и привода пожарных насосов и откачки воды. Крен корабля увеличивался. Усиливался и пожар, даже переданные с подошедшего к борту эсминца «Брук» пожарные рукава помогали мало. Потом огонь добрался до погребов, в глубине корпуса раздались глухие взрывы авиабомб и ракет. Стало ясно, что авианосец обречен и подошедшие эсминцы начали снимать с него экипаж. Точнее, то что от этого экипажа, численность по штатам больше пяти тысяч человек, осталось. А осталось, надо признать намного, почти на пятую часть от исходной численности экипажа меньше, но от этого проблем с размещением на кораблях невольных «гостей» не убавилось.