Не дожидаясь, когда Кейси сядет, он отвернулся и сел сам, поручив оперативному офицеру докладывать. Кейси смирился и сел на место. Тем временем поднялся оперативный офицер батальона, чтобы начать свою часть инструктажа. Майор Фрэнк Джордан, был выдающимся офицером и профессионалом, который с лихвой компенсировал недостатки других офицеров штаба. Полковник Скотт мог принимать окончательные решения, но задачей именно Джордана было разрабатывать боевые планы батальона и сводить их воедино. И он легко справлялся с этим. Выждав момент, чтобы все снова обратили внимание на него, он начал доклад.
— Наша задача состоит в следующем: оперативная группа 3 начнет атаку в 04.00 Зулу[2] 11 сентября с целью захватить город Бад-Херсфельд. Затем оперативная группа продолжит наступать на север с целью захвата высоты к югу от Боссероде и северо-востоку от моста в Айзенах, и к западу от объектов, которые пока что не определены…
10.10.1983 г. Германия. Где-то в дороге…
Танки вновь шли колонной по узкому асфальтированному шоссе, окруженному деревьями. Николай, стоя в люке, смотрел и на надоевший ему хуже курсантской пшенной каши пейзаж. И думал, что всю войну так и будет кататься под вражескими бомбежками и обстрелами по всей германии с юга на север и с запада на восток, и назад. Кататься, теряя одного сослуживца за другим и не имея возможности даже нормально пострелять по противнику. Между тем на севере и в центре, по доведенным до них данным, шла настоящая рубка между наступающими советскими и восточногерманскими войсками и противостоящими им датчанами, западными немцами и британцами. Отчего Берг, как и многие офицеры, пришел к выводу что их туда и ведут, как «последний довод королей». Вспомнив, кто вчера вечером высказал эту фразу, Николай невольно улыбнулся. Ну кто бы мог подумать, что его прагматичный и вечно озабоченный покупками чего-нибудь дефицитного старшина оказывается любит читать исторические романы и даже припрятал в танке пару томиков Дрюона. Дорога тянулась, словно резиновая и уже хотелось только одного — скорее доехать до какой-нибудь стоянки. Наконец, словно кто-то услышал мольбы Николая, колонна остановилась неподалеку от полуразрушенной окраины небольшого городка. «Дельдеслебен» — прочел Берг вывеску и задумался. Получалось, что не так уж далеко они уехали от Йютербога. А все эти зигзаги, которые они выписывали по дорогам, наматывая на гусеницы километр за километром, просто от того, что начальство не могло решить куда их бросить… «Или запутывали противника, или запутались сами, — решил Берг. — Ну поглядим, что дальше будет…»
Николай прибыл к командирскому танку вместе с Линевым и Федоровым. Майор Ордынцев, сидя на башне, оглядел командиров и приказал достать карты. Пока они их разворачивали, майор недовольно выговорил Федорову:
— На марше плохо действовали, капитан. Растянули ротную колонну. Скажите своим водителям: если опять будут отставать, я к вашим танкам привяжу метлы.
Федоров попытался оспорить претензии комбата. Впрочем, без особого энтузиазма:
— Я думаю, товарищ капитан, молодые водители просто устали. Мотаемся по немецким задворкам, словно бездомные коты…
— А отвечать будете, когда вас спросят, — неожиданно рассердился комбат. — Сейчас же слушайте начштаба, — пока они разговаривали, от КШМ подошел начштаба. Он лишь хмыкнул, выслушав Ордынцева и лично раздал всем ротным по карте. На которой уже была нанесена часть обстановки. Подождав, пока все разместят листы на командирских планшетах, майор начал доводить обстановку. Командиры рот быстро наносили на карты положение противника. Который бросил массы войск Британской Рейнской армии во встречный бой с левофланговыми дивизиями Третьей Армии, вынужденно растянувшими боевые порядки из-за отсутствия польских войск. И после ряда авиаударов, армады вражеских танков и мотопехоты, тесня поредевшие советские танковые дивизии, теперь ползли на территорию ГДР.
Батальон, действуя в авангарде полка и дивизии, должен быстрым маршем выдвинуться во фланг одной из сильных групп противника, передовые части которой подходили сейчас к реке Аллер. Берг ловил каждое слово командира, словно впечатывая его в память. Ведь через десяток минут уже ничего не переспросишь и не уточнишь…
— Наш батальон действует совместно с батальоном майора Дмитриева… Рота старшего лейтенанта Берга, усиленная приданными взводами — танковым из состава третьего батальона и мотострелков, зенитной установкой «Шилка» идет на правом фланге, выдвинув боковую заставу… Главные силы в составе рот капитанов Федорова и Линева… Все понятно? Вопросы?
— Так точно. Вопросов нет! — дружно ответили командиры рот.
— Связь держать непрерывно. И следите за датчиками, — заметил на прощание начштаба.
Возвратившись к роте, Николай отправил посыльных за старшиной и лейтенантами. Пока собирались командиры взводов, к его танку подъехала БМП-2[3] мотострелков. Оказалось, что на ней прибыли вместе командиры мотострелкового и танкового взводов. Танкисты лейтенанта Сироткина, оказались из несчастливой роты несчастливого третьего батальона. Который потрепали на марше авиаторы противника. Поэтому остатки роты и были приданы другим батальонам полка, а остаток батальона, потерявшего командира и начштаба сразу — мотострелкам.
Собравшиеся лейтенанты не преминули пошутить, обыграв фамилию Сироткина и «сироток» из его взвода.
— Товарищи офицеры! Наша рота, находясь на фланге батальона — повысил голос Берг, — составляет фактически боковую походную заставу.
Офицеры замолчали и насторожились. Если рота — походная застава батальона, ей не миновать самого пекла. Уж противник-то, если не дурак, обязательно постарается нагадить наступающим, ударив им во фланг. Считать же англичан за дураков никто не собирался, особенно учитывая результаты предыдущих боев двух наших танковых дивизий.
Старший лейтенант перешел к задачам взводов:
— Лейтенант Хабибулин, вы со взводом действуете в усиленном боковом дозоре. Возьмете у лейтенанта Белова одну БМП и выдвигаетесь в эту сторону… Лейтенант Канторович — передовой дозор…, - поставив взводным задачу, Николай отошел со старшиной и взводным мотострелков к своему танку.
— Так, Белов, тебя как зовут? Петром? Ну вот что, Петр, отправляйтесь со старшиной к чмошникам[4] и получите дополнительный боекомплект на все. Не дай бог, окажемся мы в стороне от основных сил. Тогда, по афганскому опыту боеприпасов может оказаться не просто мало, а очень мало. А ты, Алексей, — обратился он к Загорулько. — снарядов подкалиберных прихвати и зарядов к ним. Как-нибудь разместим у стрелков в машинах, про запас, — объяснил он недоумевающему старшине. Потом немного поспорил с Беловым, совершенно ясно не горевшим желанием везти в своих слабобронированных «коробочках» еще и дополнительную взрывчатку. Закончилось это закономерным поражением подчиненного, по правилу «я начальник, ты дурак». После чего Николай уточнил у подчиненных. — Все ясно? — и отправился заниматься личными делами, включая возможность внепланово подкрепиться, пока не началась предбоевая суматоха. Правда, поесть он так и не успел — комбат вызвал Берга в штаб. Где неожиданно поздравил с присвоением очередного воинского звания и преподнес погоны, заявив, что обмытие звездочек придется отложить на «после победы».
Через полчаса снова начался марш, но это уже был марш в предвидении возможного встречного боя.
10.10.1983 г. ГДР. Альтес-Лагер
Сегодня Федорченко «отдыхал». Как и положено на войне — в полном боевом и в готовности, то есть в дежурном звене. В воздухе шли вялые стычки, наши и не наши пэвэошники, совсем обнаглев или окончательно перейдя в режим военного времени, лупили ракетами по всему летающему. Хорошо, если система опознавания работает без сбоев, а то можно было получить плюху от своей же зенитной ракеты. Из полка осталось всего двенадцать исправных машин и восемнадцать летчиков. Поэтому среди личного состава ходили упорные слухи, что на замену им перебросят полк аж с самой Кубинки. А их, соответственно, отправят туда — получать новые машины и переучиваться. Вообще слухи ходили самые разнообразные и, что удивительно, ни замполиты, ни особисты с ними не боролись. Разве что иногда предупреждали самых ретивых, чтобы не сильно распускали языки. Впрочем, болтунов Николай как раз понимал. Когда ни телевидение, ни радио толком не работают, а из доводимых сводок можно понять лишь, что война пока ограничивается Европой, то поневоле начнешь прислушиваться к слухам и передавать их дальше. Вот и сейчас под тихое гудение транслируемых в громкоговоритель переговоров между офицером боевого управления и шестеркой МиГов, прикрывающей какую-то наземную часть, капитан Еремин травил байки. Рассказ о том, как наша, советская подлодка, сумела тихо пробраться в самый центр охраняемого ордера, получался захватывающий. Особенно если учесть, что о потоплении авианосца им доводили в очередной сводке.
Однако закончить рассказ Еремин не успел. Практически одновременно в «громкой» раздались возбужденные крики, загудели движки первой, сидящей «в готовности» пары и прозвучала тревожная сирена. Четверка летчиков, сидевшая во второй готовности, подхватив гермошлемы, выбежала вслед за шустро выскочившими технарями на улицу.
Там уже ревели на максимальных оборотах двигатели дежурной пары, выходящей на рулежку. Пока Федорченко садился в кабину, включал радио и запускал двигатель, технарь успел сообщить, что первая шестерка наткнулась на четверку новых американских самолетов.
— Наши одного потеряли, «эр-пе»[5] передал чтоб не виражили. Это Ф-18, похоже! — успел, помогая усесться на кресле, сообщить техник самолета.
Звено уже привычно взлетало парами. Первая набрала всего шестьсот метров. При том полтора километра уже стала максимальной высотой, которую сейчас использовали для воздушных боев. Вторая пара шла сзади внизу на самой малой высоте. Словно издеваясь и наши, и натовцы почти одновременно накрыли район воздушного боя помехами. Конечно, пропавшая связь не улучшила настроение Николая. Но основные действия они уже оговорили и не один раз, на земле и даже провели тренировку «пеший по летному». И каждый из летчиков его звена, прошедший уже не один бой, знал свой маневр.