В курилке дружно заржали. Старшину первой роты батальона со знаменитой классической фамилией Пушкин, который на учебных стрельбах еще в Союзе ухитрился промазать по всем мишеням, в батальоне не подкалывали только солдаты его роты.
Примечания:
[1] Аардварк или трубкозуб — дикое африканское животное, напоминающее свинью, но с длинным хвостом и сильными лапами с клыками. Прозвище самолета — тяжелого тактического истребителя (истребителя-бомбардировщика) F-111. Машины модификации «А» повоевали во Вьетнаме. Их «боевой дебют» весной 1968 года оказался провальным: из шести F-111A, размещенных на авиабазе Тахли в Таиланде, три не вернулись с боевого задания — первая потеря — 28 марта, вторая — 30 марта, третья — 22 апреля.
[2] Бич — «бывший интеллигентный человек», прозвище бомжей в СССР. Владик — Владивосток.
[3] Простые метеоусловия, говоря повседневным языком — хорошая погода, без облачности и осадков
[4] Авиационный сленг — потерял ориентировку.
[5] Фотокинопулемет, автоматическая фото - или кинокамера, устанавливаемая на боевом самолёте в качестве средства объективного контроля применения вооружения, как правило, стрелково-пушечного.
Стоят в строю советские танкисты
[1]
Как тянет гарью из-за Эльбы —
Напоминание о черных днях.
А наш рабочий день —
учения и стрельбы
Порядок в танковых войсках!
Е. Долматовский
29 — 30.09.1983 г. ГДР. Военный городок Альтес-Лагер
Николай шел, иногда опуская взгляд на блестящие, бросающие во все стороны солнечные зайчики, носки отдраенных до сияния сапог.
«Не умеют все же западники форму носить, обезьяны, — беззлобно ругнулся он про себя, вспомнив недавно увиденных в Берлине французских пехотинцев. Конечно, для советских офицеров посещение столицы Германской Демократической Республики категорически запрещалось. Но некоторые счастливчики сумели побывать там, правда, в основном на вокзалах, имея на руках официальное разрешение на проезд. Иногда при этом им выпадала возможность пройтись по улицам столицы. Не считая офицеров особой Берлинской мотострелковой бригады, конечно, которые посещали город свободно. Но то были избранные и совершенно ортогональные большинству служивших в ГСВГ люди. Зато Николаю Бергу повезло — он сумел получить командировочное с проездом через Берлин. Ему удалось даже слегка прогуляться по центральным улицам столицы, попить пива в ближайшем гасштете, посмотреть на Стену и Бранденбургские ворота с той самой точки, с которой на них смотрел его дед, дошедший до «логова врага» в сорок пятом. — Да, после Афгана служить здесь — просто удовольствие… И народ интересный служит, вспомнил вдруг Николай вчерашний поход в гасштет «У Марты», где они неплохо посидели с летчиками из соседнего полка. «Интересный мужик, этот мой тезка. Судя по разговорам — где-то за границей полетал. Но всего лишь майор… видимо неурядице по службе…» Мысли старшего лейтенанта переключились на предстоящие служебные заботы — утреннюю поверку и учебные занятия. Но ненадолго.
— Привет, Коля! — окликнул его неожиданно вынырнувший из-за угла казармы лейтенант Хабибулин. — Новости слыхал?
— Какие? — заинтересовался Берг. Юрий Хабибулин жил в одном подъезде со штабными прапорщиками, поэтому через свою жену, дружившую с их женами, всегда был первым в курсе происходящего в части.
— Шефа забирают наверх. На его место ставят нашего «Шкафа», — к комроты все лейтенанты относились неприязненно, слишком уж он был требователен, причем придирался обычно по пустякам, а не по делу. — Ну, и тебя можно поздравить, ешкин кот. Кандидатура на повышение одна, так что скоро будешь командовать нами. С тебя проставка. Но учти… Пока все временно, так что не зазнавайся, — он подмигнул.
— Обрадовал, — мрачный тон ответа диссонировал новостям настолько, что Юрий даже слегка споткнулся на ровном месте. — Нафига мне такое «счастье», прямо как лошадке лишний груз. Да еще и временно…
— Брось, Коля, — улыбнулся Хабибулин. — Ешкин кот! Ты же знаешь, нет у нас ничего более постоянного, чем временное. А там, глядишь, и приказ придет. Роту «Шкаф», надо признать, застроил неплохо, так что особых проблем у тебя не будет. Да и мы поможем. Все-таки у нас Германия, а не Забудь Вернуться Обратно (шутливая расшифровка аббревиатуры ЗабВО — Забайкальский Военный Округ).
— Хех, — улыбнулся Берг, — ты, Юра, в Азии не служил. «Есть на свете три дыры — Кушка, Ашхабад, Мары»…
Юрий открыл рот, но шутливая пикировка так и закончилась, не успев начаться. Мимо них проскочил «козлик» начштаба полка и, переглянувшись, офицеры перешли на быстрый шаг, чтобы оказаться в казарме не позднее начальства.
Подъем, утренний осмотр, зарядка и завтрак прошли спокойно, без каких-либо косяков и происшествий. Только комроты, капитан Нечитайло, по прозвищу «Шкаф», полученному за солидные, отнюдь не танкистские, габариты, сегодня вел себя непривычно мягко, не придираясь даже к мелким огрехам, вроде сбившейся во время прохождения в строю с ноги третьей шеренги. Или это показалось посвященному в тайну Николаю? Старший лейтенант, стоя на разводе, попытался разобраться в поведении капитана, но быстро отвлекся, вслушиваясь в неожиданно длинную речь начштаба, зачитывавшего один приказ за другим. Однако ожидаемого им распоряжения по личному составу так и не прозвучало. Впрочем, Николая это теперь нисколько не волновало. Мысленно он уже настроился на предстоящие занятия.
В парке развернули четыре учебных места. Рота разделилась на пять групп, во главе с взводными, старшиной и «Шкафом». Группы разошлись по местам и занятия начались. Старшина отвел свою группу на учебное место по эксплуатационным материалам: виды масла, топлива, применяемые смазки и другие материалы, меры безопасности при работе с ними. Установили стенд с пробирками и баночками, в каждой образец материала. Плакат с необходимыми пояснениями, видно было, как старшина рассказывает, активно действуя указкой. Второе учебное место — силовое отделение танка. Крышу трансмиссии подняли, застопорили, плакатик опять же подвесили, и Хабибулин — руководитель. Третье учебное место — сам ротный рассказывал о вооружении и устройстве боевого отделения. Четвертое — отделение управления — у одного из учебных танков лейтенант Канторович рассказывал заинтересованно, несмотря на то, что занятие отнюдь не первое, слушающим солдатам об особенностях управления танком.
Группа Берга сегодня занималась танкострелковой подготовкой на двух из трех учебно-боевых танков.
— Экипажи к машинам! К бою!
Только что стоящие ровной шеренгой солдаты и прапорщики поломали строй и, стараясь не мешать друг другу, помчались к танкам, точнее изображающим их тренажерам. Топот сапог, грохот закрывающихся люков сливаются в привычную какофонию звуков. Наконец самый крайний мехвод, привычно подхватившись рукой за ствол, нырнул в люк. Щелкнув секундомером, Николай с тоской поглядел через бронестекло на посыпанную песком дорожку, ведущую от штаба. «Черт побери, расслабились воины! Пять секунд сверх норматива. Ну, я вам устрою, товарищи тунеядцы и алкоголики…» — ругнулся про себя Берг — Из танков, — скомандовал он в ларингофон, выдернул розетку. Остановился, ожидая, пока экипажи покинут танки и построятся.
— К бою!
Едва успевший выстроиться, взвод снова разбежался по танкам. И так несколько раз. Наконец Николай удовлетворенно захлопнул крышку секундомера. — Второй раз подряд семь секунд. Молодцы. Перекур десять минут, — скомандовал он, глядя на раскрасневшиеся и потные лица бойцов.
Мгновения отдыха пролетели быстро. Новый обязательный элемент — загрузка трех артиллерийских выстрелов в конвейер. Сначала Николай на личном примере показал, что загрузить эти три боеприпаса в танк за «отличное время» — не такая уж проблема. Он влетел в командирский люк (стоя до того в положенных пяти метрах за танком) примерно за четыре секунды. Загрузка трех выстрелов в механизм у него заняла около минуты.
Когда он все это показал, сначала в боевом темпе, а потом медленно по элементам, сразу нашлось достаточно охотников побить рекорд. Тут пришлось специально сдерживать обучаемых, чтоб не допускать спешки. Ведь механизм заряжания не человек и ошибок не прощал. Он мог искорежить сам себя и искалечить человека, если последний не имел навыков в работе с ним. Пришлось запастись терпением и тренировать ребят упорно, добиваясь не просто автоматических, а именно осознанных действий.
Обед наступил, внезапно, хотя и строго по распорядку. Пока старшина, старший прапорщик Загорулько, строил срочников, лейтенанты собрались в курилке.
Только что приехавший из Союза Петр Канторович очередной раз рассказывал, что теперь можно спокойно сходить в магазин в нерабочее время. Зато в рабочее — не стоит, ибо проверить документы могут неожиданно и в любое время.
— Ну и отлично, — заметил Николай. — Привыкли вместо работы по магазинам мотаться. А настоящие работники после работы ничего не купить не могут, все днем расхватают. Да и торговцев давно пора приструнить. Привыкли, понимаешь, все по блату распихивать.
— Это, конечно, правильно, — согласился Юра. — Но вот Петр говорит, что и выйти просто так без отпускного никуда нельзя. Это что, получается нельзя без надсмотрщиков, что ли?
— Ну ты и даешь, Юр. В рабочее время надо что? Работать…, — возразил Берг. — Распустились люди, сознательности не хватает. Вот и приходится к трудовой дисциплине приучать строгостью. Не так, что ли?
— Так оно так, да уж как-то… чересчур, — возразил Хабибулин.
— Кто на обед, товарищи? — глянув на часы, прервал их разговор Канторович.
— Пойдем все, — предложил Николай. Они неторопливо двинулись к столовой вслед за строем солдат.
После обеда оба танка выехали из ангара на директрису. И началось одно из любимейших занятий танкистов — стрельбы. Конечно, со стрельбой штатным снарядом не сравнить, но все же…[2]
Танк мчался вперед. Время от времени его подбрасывало и качало с боку на бок. Но орудийный ствол, благодаря работе системы стабилизации неподвижно уставлен в глубину мишенного поля, где неожиданно появилась едва различимая мишенька на скате холма, похожая на танк. Берг сымитировал нажатие на кнопку на маленьком пульте, условно «выбирая тип снаряда»…