— Да уж, товарищ полковник, такой «бум» наверное и в Иране бы услышали, — хрипло рассмеялся неунывающий Иван.
— Это точно, — подтвердил его слова Николай и, кивнув занявшемуся своим самолетом технику, пошел к командирской палатке. Там уже собирались летчики и инженеры полка, бурно обсуждая произошедшее. По пути Федорченко посмотрел на часы. Показавшиеся вечностью события заняли чуть больше пяти минут.
Самолеты, выкаченные вперед за время падения, возвращали на место с помощью автомобильных тягачей в течении двух часов. Вечером на построении командир полка официально разрешил всем отметить второй день рождения, но усталые авиаторы раньше обычного утихомирились и заснули еще до официального времени отбоя.
А вот «пятерку» полк так и не получил. Программа полетов была выполнена не полностью, поэтому поставили полку не совсем справедливую, но честно заслуженную «четверку». Впрочем, ни командир полка полковник Подкорытов, ни Николай особо не огорчались. Тем более, что на следующий день полк собирался улетать на свой родной аэродром, в Альтес-Лагерь. Поэтому и на переживания времени почти не оставалось. Надо было спланировать перелет, организовать штабную подготовку и составление соответствующих приказов ипроверить их выполнение, проконтролировать подготовку летчиков, проверить как заместитель по инженерно-авиационной службе и его технари подготовили самолеты и имущество к перелету… и еще выполнить тысячу и одно мероприятие. Потому что перелет полка с аэродрома на аэродром отличается от переезда с квартиры на квартиру только тем, что вещи по сравнению с инструментом и оборудованием паковать сложнее.
09.11.1983 г. Германия. Гейленкирхен
Николай осторожно прошел по полу разгромленной, словно после происходившего в ней жесткого боя, казармы.
— Это что же получается, камрад, — повернулся он к сопровождавшему их и не менее его удивленному отрывшимся видом немецкому лейтенанту-переводчику. — НАТОвцы постарались или местное население? Меня уверяли, что всем казарменные помещения будут в полной сохранности, и мы сразу сможем разместиться, а здесь… — вместо слов он просто скривил гримасу и пнул попавший под ногу обломок стула.
— Понимаю, камрад. Приму меры, — по-русски этот немец из Национальной Народной Армии говорил не хуже самого Берга. Но при этом ухитрялся столь же отлично разговаривать на паре немецких диалектов и «шпрехать» на английском, как настоящий англичанин. Временами Николай подозревал, что этот вундеркинд приставлен к нему и его роте не армией, а германским КГБ, или как там оно у них называется. Особенно эти подозрения усилились, когда выяснилось, что пьет он ничуть не хуже Хабибулина и стреляет из ПМ, как мастер спорта. Вот только Берг никак не мог понять, стал бы настоящий гэбист так хвастаться своими талантами. Которым, надо признать, Николай слегка завидовал в душе. К тому же имя и фамилия лейтенанта прямо напоминал о разведчика. Иоганн Вайс, нарочно не придумаешь. Сразу щит с мечом и вспоминаются.
Поэтому сейчас, несмотря на все свалившиеся на него, Берга, как командира передового отряда дивизии, проблемы с расквартированием, он даже обрадовался тому, что все эти многочисленные таланты немцу ничем помочь не смогут. Потому что у них осталось всего два дня до прибытия основных сил дивизии, а информация о состоянии местных казарм оказалась, мягко говоря, недостоверной. Так что немцу придется попотеть, выясняя что произошло, кто виноват и как все это исправить, решил про себя Николай. Тут же признавшись сам себе, что он слегка лукавит. Ничего особо страшного не произошло. Крыша и стены есть, а остальное они и сами восстановят. «Хозспособом». Никуда не денутся, все равно бывшая авиабаза НАТО уже назначена им руководством, как место постоянной дислокации.
— Конюшевский! — громко крикнул Николай, заставив Иоганна поморщится. Бывший наводчик его танка недавно сменил экипаж, должность и звание. И поэтому сейчас Берг ставил задачу именно ему. — Старшина. Берешь людей, танки ставите вон на ту свободную площадку. Поставишь часового, остальным — навести здесь по возможности порядок. Ночевать будем в этом здании. Да… отправишь Сидорова к мотострелкам, сейчас записку напишу.
Присев на остатки стула, Николай развернул планшет и быстро написал на листке блокнота несколько строк. Вырвал листочек, отдал старшине.
— Ну, действуй. А мы…
— Товарищ капитан, может быть съездим в полицейское управление? — предложил Вайс. — Наладим взаимосвязь. Узнаем, наконец, что здесь произошло…
— А давай. Конюшевский! Погоди. Дай-ка мне автомат, — отобрав у старшины автомат и подсумок с магазинами, Николай быстро нацепил снаряжение на себя.
— Слышал? Ну вот. В роте — страшим лейтенант Канторович, остальное — как я сказал. Приеду — проверю…
Ехать было недалеко, всего шесть километров на восток по неплохому шоссе. Гейленкирхен выглядел еще меньше пострадавшим от войны и еще больще заброшенным, чем Аахен. БРДМка неторопливо катилась по улицам, на которых не было видно даже прохожих, не то, что машин. Лишь свисающие кое-где с балконов и из окон белые простыни намекали, что люди в городе все же есть.
— Понимаешь, Николай, — на ходу объяснял Иоганн, — база здесь нас очень интересовала. Но американцы ее успели эвакуировать сразу после начала боев, а больше никаких войск в этом районе и не было. Ваши войска тоже задерживаться здесь не стали, ушли севернее. А наша рота, что здесь стоит, вся вдоль границы с голландцами развернута. Граница…, - Вайс улыбнулся, — натруальный голландский сыр, вся в дырках. Так что кто и зачем сюда залезал узнать можно только у владеющих обстановкой местных. По моим сведениям, — Николай мысленно себе поаплодировал: «Точно, гэбист. Сведения у него личные…», — полицейские в городе оставались.
— Думаешь, Иоганн, это могут быть диверсы? — уточнил Николай.
— Диверс… кто? А, диверсанты…, - немного обескураженно уточнил незнакомое слово немец. — Могут быть и они. Если уж в Берлине…, - четыре дня назад в Берлине группа «спящих» диверсантов внезапно проснулась и пыталась напасть на резиденцию правительства ГДР. Закончилось это действие громкой перестрелкой, двумя десятками пострадавших и шестью трупами диверсантов. К этому добавились несколько сотен статей и передач в западных газетах, радио и телевидении с душещипательными рассказами о «подавляемом тоталитарным режимом протесте». Которые столь же быстро исчесзли, как только в Совбезе ООН выложили несколько убойных документов, оказавшихся на захваченной явке группы. Американцы спихнули все на самодеятельность английских союзников. Те с перепугу, видимо ожидая очередного атомного удара, заявили, что вообще ничего не знают. И все затихло, только три дня все военные в Аахене, как идиоты, сидели «в усилении» с оружием наготове в ожидании следующей провокации.
— Сверни направо, — наклонившись, крикнул водителю в открытый люк Вайс. — Через перекресток… — договорить он не успел. Откуда с той стороны, куда они добирались, вспыхнула перестрелка. Стреляло, на слух, от пяти до шести автоматов или пистолетов-пулеметов.
— Вот и до нас добрались, — спокойно отметил Иоганн, снимая с плеча автомат.
— Стой, — опустившись из люка на место командира, приказал Николай. — Ждешь здесь, — добавил он командиру машины, старшему сержанту Ефимкину, располагавшемуся на месте стрелка. И, подхватив свой автомат, вылез из машины. — Черт, как неудобно, — спрыгивая на асфальт дороги, невольно выругался он. — Машина для разведчиков, а вылезти сложнее, чем мне из танка, — пояснил он уже спустившемуся на землю Вайсу.
— Надо менять, — хладнокровно согласился Вайс. — Боковые люки должны быть, чтобы пешую разведку высаживать.
Перестрелка, между тем, усиливалась, автоматные очереди несколько раз заглушили более громкие выстрелы, похоже, из чего-то вроде дробовиков.
— Пойдем, посмотрим, — решил Николай.
Держа наготове автоматы, они осторожно свернули за угол дома. Прижимаясь к стенам, медленно, как коты, выслеживающие стайку, голубей двинулись вперед. Одновременно наблюдая сценку из какого-нибудь западного боевика. Метрах в пятистах впереди четверка парней, одетых в обычные гражданские куртки и джинсы, увлеченно палила из пистолетов-пулеметов «Узи» в окна здания с характерной вывеской «Полиция», прячась за парой легковых машин. Из открытой двери здания торчали чьи-то неподвижные ноги в форменных брюках. Еще один полицейский лежал прямо перед машиной. Под ним расплывалось характерное темное пятно. Однако в полицейском участке еще нашлось несколько человек, которые продолжали отбиваться. Стреляли они, похоже, тоже из пистолетов-пулеметов. От пуль которых нападавших хорошо защищали корпуса машин.
— Дикий Запад, — не удержался от комментария Николай. Расслышал его Вайс или нет, он так и не понял. Но повернувшийся немец жестами показал на крылечко напротив и на двух ближних нападающих. После чего передернул затвор и махнул рукой Бергу.
Николай парой стремительных прыжков перескочил на другую сторону узенькой улицы. Присел за каменной боковиной крылечка, едва прикрывшей его самую уязвимую мужскую гордость. Бросил взгляд на готового к стрельбе Иоганна и прицелился в хорошо видимых противников. В этот же момент один из нападавших их увидел и развернувшись, выпустил короткую очередь. Целясь в Вайса. Не попал. Одновременно дуплетом выстрелил Вайс. Выпалил длинную очередь Николай. Стараясь удержать в прицеле пытавшихся укрыться от новой опасности диверсантов. Один из них упал сразу, перечеркнутый очередью. Во второго Николай не попал. Но тут из окна полицейского участка грохнул дробовик и одновременно снова дуплетом выстрелил Вайс. Последний уцелевший нападающий картинно, как в кино, вышел на заплетающихся ногах из-за машины, держа двумя руками «Узи»… и рухнул.
— Готовы! — крикнул Иоганн Николаю.
Из-за поворота, рыча мотором и вращая башней с пулеметами, выскочила их бронемашина. Громыхая, промчалась вперед, одновременно закрывая Вайса и Николая броней. И громыхнула очередью. Похоже, по машинам диверсантов. Остановилась, мягко урча мотором. Из башенного люка выглянул Ефимкин.