— Товарищ капитан, все! — коротко и не совсем понятно доложил он. — Полицаи белый флаг выкинули!
Встав и обойдя бронемашину, Николай увидел, что действительно в окне полицейского участка торчит что-то вроде белой салфетки.
— Пойдем, поговорим! — Иоганн уже забросил свой автомат за спину и невозмутимо ожидал появление Николая. И сразу пошел вперед, к полицейскому участку.
— Слушай, ты точно только переводчик? — спросил, улыбаясь, Берг, догнав немца.
— А что, есть сомнения? — удивился Вайс и… подмигнул.
— Теперь нет, — ответил Берг.
В дверях участка их уже ждал полицайобермайстер, представившийся Карлом Эбертом.
— У нас здесь всего семеро… было, — говорил он по-немецки, с местным акцентом, но Вайс успевал переводить. — Одно оставшееся работать полицейское отделение на весь город. При этом заявлений о преступлениях — на всю полицию земли работы хватит. Как война эта дурацкая началась и с базы в Тефенхофе народ разбегаться стал, так и пошло. И свои, и даже достопочтенные бюргеры словно озверели… но они все быстро в Голландию смотались… А потом вот эти появились. Четверо, на машине или машинах. Почерк одинаковый — пытки и убийства. Похоже, чтобы панику посеять. А ваши сюда, в город и не заглядывали почти, пришлось нам работать. Видимо кто-то им донес, вот они и приехали сюда с нами покончить. Спасибо, господа, выручили.
Потом посидели в участке, пропахшем кровью и порохом. Как объяснил Карл, с базой было все просто такие же непонятные парни приезжали несколько раз и что-то там искали. А заодно местных бауэров с деревни привлекали на помощь. Те, что смогли утащить — утащили, а что не смогли — разбили.
— Что нам теперь делать, господа? Нас осталось четверо, Юлиус ранен и не скоро сможет вернуться в строй. А вот такие вот «гости» могут появиться вновь, — полицейский начальник смотрел на двух офицеров с надеждой и одновременно — с вызовом. Как бы намекая — «вы виноваты в том, что происходит, вам и решать».
— Иоганн, полагаю, пару дней ты сможешь городу уделить? Мы как-нибудь на базе сами устроимся. А тебе в помощья и наших разведчиков дам и отделение мотострелков пришлю. А там наша дивизия подойдет или местные власти что-нибудь придумают. Согласен? — ничего лучше Берг придумать не смог.
— Что тут думать. Согласен. Вызывай мотострелков, а мы с герром полицайобермайстером попробуем связаться с его начальством. А заодно — пошлем весточку моему начальству. Думаю, сюда, как минимум, еще пару рот нашей военной полиции присылать надо, — сразу согласился Вайс.
— Вот и отлично. Давай, решай все с милиц… полицейскими, а я пойду из «бардака»[8]с нашими свяжусь, — поднялся с мягкого стула Берг. — Работы у нас полно. И война, как видишь, не заканчивается даже после победы…
12.11.1983. г. Никарагуа. Манагуа
Они подъехали к самолету на белом санитарном «Форде». Санитары подхватили Володю и практически на руках вынесли из машины, третий помог выбраться раненому в голову сандинисту. Бойца положили на носилки и понесли к самолету. Самолет оказался какой-то незнакомый Захарову, изящно-белоснежный маленький по сравнению с другими, словно игрушечный, двухмоторный, слегка напоминавший наш Як-40.
У трапа, к которому Владимир добрался сам, при минимальной поддержке санитаров, их ждали главный военный советник и представитель местного Министерства Обороны. Оба по очереди подошли сначала к Захарову, потом к местному бойцу. Крепко пожали руки и пожелали скорейшего выздоровления.
— Не волнуйся, — добавил генерал Борисов, — у кубинцев врачи не хуже наших. Подлечат, а если нет — тогда и в СССР полетишь. Но место за тобой остается. Хорошо действовал, капитан. Буду ходатайствовать, чтобы тебе досрочно майора присвоили…
Бойца поднимали в самолет первым, а Владимир, стоя у трапа, еще раз осмотрелся вокруг. На самой стоянке, практически под самым колесом основной стойки шасси и кое-где дальше на бетонных плитах выделялись свежие заплатки. Бомбардировки Никарагуа закончились всего пять дней назад и полностью восстановить все разрушенное пока не успели. Но аэродром, как видел Захаров, отремонтировали в первую очередь. Ведь он пока оставался практически единственной возможностью быстро получить помощь от Кубы и Союза. В Тихом океане спокойствие так и не наступило, северо-корейские подводные лодки ловили американские корабли и суда не только у своих берегов, но и в открытых водах. Отчего американцы постоянно патрулировали по всему океану. Не гнушаясь и провокациями, из-за чего советские торговые суда ходили конвоями в сопровождении хотя бы одного боевого корабля. Бои же в Корее не прекращались и даже отправленные туда подкрепления не спасали положения. Северокорейцы держались. И даже ухитрялись наносить короткие, но сильные удары, оттесняя противника от тридцать восьмой параллели. Да и на Гренаде было по-прежнему неспокойно. Хотя организованное сопротивление фактически прекратилось, постоянно где-то что-то взрывалось и горело. К тому же после инцидента с атомной подводной лодкой американцы даже хотели прервать переговоры в Женеве. Но не прервали и даже успокоились, когда им вернули гидролокатор. Как объявили в газетах — неповрежденный, чему Захаров нисколько не поверил. В общем, на морях было неспокойно, зато воздушные сообщения никто не трогал, похоже по взаимной договоренности.
Тяжелораненных же из Никарагуа понемногу вывозили на Кубу, где было легче и с лекарствами и с врачами. Кроме того, вывозили всех серьезно раненых советников, русских и кубинских. Особенно тех, кто не мог быстро встать в строй, наподобие Владимира с его переломом ноги.
Самое обидное, что в последнем бою своего батальона Захаров поучаствовать так и не смог. Как раз тогда, когда колонна танков медленно и методично разворачивалась в боевые порядки. И батальон готовился с ходу ударить по наступающим американцам… прямо на штаб батальона, вышла четверка штурмовиков А-37 «Стрекоза». Легкие, предназначенные для борьбы с партизанами машины. Даже название которых намекало, что ничего серьезного от них и не ждут. Вот только машины на самом деле оказались маневренные, неплохо для своего веса защищенные и вооруженные. Выпустив почти три десятка неуправляемых ракет и сбросив четыре бомбы, неожиданные налетчики развернулись чуть ли не вокруг собственного хвоста и улетели безнаказанными.
Оставив батальон без командования.
Владимиру повезло, он успел упасть в какую-то канавку около танка и потом отделался всего лишь парой касательных ранений осколками и переломом ноги, на которую упало срубленное взрывом дерево. О такой мелочи, как контузия, можно и не вспоминать. Повезло и в том, что сразу после налета уцелевший, потому что он сидел в одном из атакующих танков, командир батальона отправил к разгромленному штабу отделение тыловиков. Так что в руки медиков капитан попал быстро, не успев получить осложнений от грязных ран…
Теперь он летел вместе с десятком других раненых и двумя сопровождающими санитарами на Кубу. Где, как говорили, для раненых советских офицеров специальным распоряжением Кастро выделили один из лучших отелей. И жалел только об одном — что так и не успел сесть в свой танк и поучаствовать в реальном бою с американцами. Но переживал не сильно. Потому что полагал, что война не закончится, даже если коммунизм победит во всем мире. Потому что даже если люди перестанут воевать между собой, никто не даст гарантию отсутствия в космосе каких-нибудь агрессивных «тор-марсиан». И никто не может подтвердить, что фантаст прав и существует тот самый принцип или порог, по которому фашисты и капиталисты не могут летать в космос. Если вспомнить немецкую «Фау» — принцип более чем спорный.
«Главное — не проговорится о таких выводах замполиту», — подумал Владимир, пытаясь переменить позу. Летели они уже больше часа и тело начало затекать даже в удобном мягком кресле, в которое его усадили.
Самолет, неожиданно заложив вираж, начал понемногу снижаться…
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Латинск., конец венчает дело, конец — делу венец
[2] Прозвище советских дизельных подводных лодок, которые действительно легко обнаруживались акустиками в режиме работы дизеля под водой с подачей воздуха через шноркель. Поскольку первое поколение советских атомных подводных лодок было также шумным (как и американских), прозвище перешло на них. Американцы считали, что все атомарины СССР сильно шумят. В реальности это опровергалось многократно — от описанного в тексте случая с кабелем, до учений «Атрина» и т. п.
[3] Уильям Кларк, советник президента Рейгана по национальной безопасности в 1982–1983 г.г. По образованию юрист, служил в контрразведке армии США
[4] Государственный секретарь (министр иностранных дел) США в описываемый период Дж. Шульц
[5] Мультсериал «Утиные истории» был впервые показан в 1987 г. Создан на основе комиксов К. Баркса о селезне — триллионере Скрудже Макдаке
[6] Операция «Мангуст II» — разрабатываемой в этой реальности план вторжения на Кубу
[7] Подлинные слова Дж. Шульца, произнесенные им в 1983 г. в Конгрессе
[8] «Бардак» — прозвище БРДМ в войсках
Эпилог
«И я мечтаю,
чтобы все мы были счастливы,
каждый из нас.
Но как это сделать?»
В.В. Путин, 2012 г.
Улицы Москвы сегодня выглядели особенно нарядно. С утра по городу уже проехали поливальные машины и, пока солнце не набрало полной силы, на асфальте дорог блестели лужицы воды. Небо сияло первозданной, без единого облака, голубизной. Дома — чистыми, словно только что окрашенными и помытыми фасадами. Над улицами, пересекая небесную синь красным и белым, висели растяжки с лозунгами. Чаще всего встречался один: «Привет делегатам 28 съезда КПСС!»
У гостиницы «Москва», рядом со стоянкой такси и служебных автомобилей стояли трое в летней повседневной форме и с погонами полковников.
— … Значит не ошибся, — радостно улыбаясь, говорил один из них, постарше, с авиационными птичками в петлицах. — А я вначале думал, что показалось.