Сидящие в полной боевой готовности, заинструктированные «по самые брови» и готовые к любой провокации, обе стороны приняли взрывы остатков топлива и снарядов упавшего самолета за вражеский обстрел. И грянули ответные выстрелы, запустив самоподдерживающийся механизм войны…
07.10. 1983 г. США, гора Шайенн, командный пункт НОРАД
Генерал Джеймс В. Хартингер торопливо шагал по тоннелю, с неудовольствием наблюдая за попадающимися навстречу и якобы спешащими по делам военнослужащими. Настроение генерала все больше портилось, пока еще не доходя до гнева. Понятно, что неожиданное превращение учений в войну никого радовать не может. Но такие похоронные лица у американских военных, что у солдат, что у офицеров — это уже за гранью допустимого. В конце концов, они всю жизнь готовились именно к этому моменту. Конечно, в возможном начале ядерного «Армагеддона» нет ничего радостного, но военный обязан быть готов ко всему. В том числе и к весьма вероятной гибели от ядерного удара.
Тем более смешно паниковать здесь, в одном из самых защищенных мест Америки — КП «НОРАД», где предусмотрены практически все возможные способы защиты. Сам командный пункт располагался практически в середине горного массива, а входной туннель разделяли серии стальных дверей, способных противостоять взрывной волне. Помещения, расположенные внутри, могли выдержать удар любого оружия, нацеленного на укрытие. Поглощающие удар пружины и подушки со сжатым воздухом изолировали людей и оборудование от гранитного пола. Стальные потолки предотвращали возможное падение скальных осколков при прямом попадании. Одно только не было учтено — количество и мощность нацеленных на этот район русских боеголовок. По крайней мере полк, а возможно и целая дивизия тяжелых ракет, известных под западным шифром «Сатана», готовились превратить горы в радиоактивный кратер, врезанный в земную кору. И осознание этой реальности, вместе с увиденным по пути к командному пункту, отнюдь не радовало генерала. Несколько успокоили его только открытые и спокойные лица часовых, вытянувшихся перед ним по стойке смирно и четко отдавших честь. Эти парни явно были готовы ко всему.
Приветствуемый часовыми, Хартингер прошел к длинному, похожему на театральный зал двухъярусному помещению, где человек сорок постоянно следили за ситуацией над территорией Северной Америки. Генерал поднялся на балкон и занял место за укрепленным на кронштейнах столом, вокруг которого располагались циферблаты, телефоны, переключатели и кнопки. Дежурный — полковник Фрэнсис Брук, вскочил со стула и замер по стойке «смирно».
— Вольно, Фрэнк, — сказал Хартингер. — Что нового?
Брук, передав свой пост помощнику, подошел и опустился на стул рядом с генералом. Перед ними был огромный экран, на котором отображалось, все, что движется в воздухе над континентом. Компьютер, который снабжали информацией телеграф, телефон и телетайп с сотен аэропортов и военных баз, менял знаки на экране через каждые несколько секунд.
— Пока ничего серьезного, сэр, — ответил Френсис. — Недавно у нас тут была горячка, когда мы ждали немедленной ракетной атаки красных, сэр. Но сейчас все несколько успокоилось. Похоже, русские решили ограничиться обычными вооружениями, сэр? — с надеждой посмотрел на начальника полковник.
— По полученным мною данным, пока так и есть, Фрэнк, — усмехнулся генерал. — Они также не рвутся устроить Апокалипсис, как и наш президент. Но дать гарантию, что этим все не кончится, я не могу.
— Так точно, сэр. Мы готовы ко всему, — бодрые слова несколько портила прорвавшаяся печальная интонация.
— Семья, Фрэнк? — понимающе спросил Хартингер.
— Да, сэр, — ответил Брук. — Застряли в Нью-Йорке, где гостили у ее матери, и никаких сообщений.
— Будем надеяться на лучшее, полковник, — ответил генерал, подобравшись, словно перед атакой, и давая понять, что лирическое вступление закончено. — Не думаю, что коммунисты так уж рвутся погибнуть в ядерном пламени. А в неядерной войне они с нами не справятся. Я считаю, что коммунизм — это скорбная и нелепая глава человеческой истории, чьи последние страницы дописываются уже сейчас. И мы поставим победную точку на развалинах Москвы.
— Так точно, генерал. Разрешите продолжать дежурство?
— Не спешите, Фрэнк. Сходите на узел связи и попытайтесь дозвониться до Нью-Йорка по нашим каналам. Думаю, что мы с майором О’Мэлли пока справимся без вас, раз русские решили отложить «судный день».
Полковник отправился выполнять указание, а командующий НОРАД тем временем изучил очередную сводку, принесенную сержантом. Новости, описанные в ней, отнюдь не улучшили настроение генерала. Бои в воздухе, пока без особого результата, неожиданно быстрая потеря Западного Берлина и выдвижение частей русской и восточно-немецкой армий к границе ничего хорошего в будущем не обещали.
08.10.1983. ФРГ. Группа «Браво».
Джигс еще раз тихо выругался себе под нос, вспоминая вчерашний день.
Колонна группы как раз подходила к очередному перекрестку, когда ЭТО произошло. Настроение у подчиненных Кейси по мере приближения к казармам понемногу улучшалось. Учения для группы закончились вчера и, оставив свой позиционный район, они наконец-то отправились домой. Не то, чтобы солдаты до этого очень переживали. Однако полевые условия подкашивали их, лишая возможности получения таких земных благ, как нормальное питание, чистая сухая одежда и другие предметы первой необходимости. После трех дней тяжелой работы на жаре рота начала выдавать себя запахом. Дополнением к этой проблеме была напряженность, вызванная подъемом почти по боевой тревоге и началом выдвижения на боевые позиции, за которым последовал шквал действий практически в панической обстановке в первые сутки после выхода. Да и потом новости было сложно назвать вдохновляющими. Какие-то непонятные протесты русских, о точном содержании которых из выловленных в эфире новостей узнать было невозможно. Бюро общественной информации сделало гениальный ход, прекратив вещание «Armed Forces Network»[4]. Из цензурируемых сообщений на Би-Би-Си и по немецкому радио группа «Браво» узнала только то, что силы НАТО продолжают проводить учения, а также то, что между представителями НАТО и Варшавского договора проходят переговоры в некоем тайном месте. Таким образом, солдаты и офицеры терялись в догадках. И были не в состоянии понять, вернутся ли они завтра в расположение или примут первый бой Третьей Мировой войны. Как правило, чем дольше длится такое положение, тем сильнее оно подрывает боевой дух. Именно поэтому приказ на возвращение был воспринят с таким энтузиазмом.
Так и получилось, что начало той самой долго ожидаемой и поэтому неожиданной войны группа встретила, стоя у перекрестка и дожидаясь зеленого огня светофора.
Кейси ехал в прикомандированном к группе джипе военной полиции, радуясь возможности покинуть душное и холодное нутро командно-штабной машины[5]. Опять, как обычно, не повезло Гендерсону, который вынужден был остаться в ней вместе с механиком-водителем. Но это мало волновало Джигса. Мэтт всегда сможет отыграться за это незначительное неудобство, первым покинув казарму, например. Куда больше волновало капитана, почему начальство так и не расформировало их группу, несмотря на завершение учений.
Радио в джипе, настроенное на какую-то местную радиостанцию, передавало зажигательную мелодию нестареющей битловской «Желтой подводной лодки». Внезапно музыка оборвалась на полутакте и раздался взволнованный голос ведущего, явно передававшего какие-то экстренные новости.
— Что случилось? — спросил Кейси у нахмурившегося сержанта военной полиции, отлично владевшего немецким, и прикомандированного на случай необходимости переговоров с местными властями.
— Не пойму, — удивленно ответил сержант. — Сообщают, что в Черном море потоплены наш крейсер «Джозеф Дэниэлс» и эсминец «Фаррагут». А на границе с Западным Берлином идут бои. Вроде бы красные обстреляли наших, или наши обстреляли красных, в результате «Иван» перешел в наступление.
Кейси еще не успел даже отреагировать на эту более чем странную речь сержанта, как из стоящей позади джипа КШМки выскочил с обалделым видом Гендерсон. Сердце капитана ухнуло куда-то вниз в недобром предчувствии.
— Война, возвращаемся, — только и сказал лейтенант, подбежав к машине.
— Сержант, разворачивайтесь, и обеспечьте моей колонне свободный проезд, — скомандовал Кейси, выскакивая из джипа. Светофор уже поменялся на зеленый и со всех сторон доносились недовольные гудки.
Из-за них офицеры не сразу услышали нарастающий рев двигателей подлетающих самолетов. Оба вздрогнули и одновременно подняли вверх головы, разглядывая четверку реактивных самолетов, несущихся на небольшой высоте. Джигс не смог распознать тип самолета, знание авиатехники вообще не было его сильной стороной. Но никакой необходимости определять их тип и не было. Красные звезды на крыльях рассказали о самолетах все, что требовалось. Самолеты скрылись за горизонтом, и через некоторое время откуда-то донесся приглушенный звук, похожий на гром…
Ожидание закончилось. Шарик взлетел. Группа «Браво» оказалась на войне. На той самой войне, в возможность начала которой никто не верил до самого последнего часа. Настроение Кейси упало ниже точки замерзания. Как военный профессионал, он ясно осознавал, что может начаться в любой момент. И перед его мысленным взором всю обратную дорогу вставала одна и та же картина. Кто-то, сидящий в бункере, за прикрытием земли и бетона, произносит роковые слова, боясь опоздать и получить первым сокрушающий удар. Отлетает в сторону крышка шахты, тысячетонный «карандаш», ревя так, что разбегается и прячется зверье на десятки километров вокруг, устремляется на столбе пламени в небо. Улетает, обернувшись в конце пути «атомным грибом». Ракет летит много, сухопутных и морских, а потом к ним добавляются бомбы с успевших взлететь самолетов. «Поганки» ядерных взрывов испятнали большую часть западного полушария. Горят города и леса, испаряются люди и кипят озера, в небо поднимаются миллионы тонн сажи и паров. Ветра меняют свое направление и черные облака закрывают солнце…