ме бегал. Точно наши. Оборона подготовлена со стороны немцев, а не тыла, а это упущение. Я дал команду оставаться на месте и прикрыть меня, а сам на танке с бойцами на броне прокатился до моста. Там уже все попрятались, даже пушку одну развернуть умудрились, но не стреляли. А подъехав, я отсоединил шнур и, покинув машину, спрыгнул на пыльную дорогу и, поправляя на ходу комбез, направился к местному командиру, что тоже вышел мне навстречу.
– Младший лейтенант Суворов, командир такового взвода, осуществляю передовую разведку своей части, – козырнув, представился я молодому лейтенанту, тот был моложе меня.
Тот неожиданно хмыкнул, очень весело, но почему, я понял после того, как он представился:
– Лейтенант Кутузов, командир миномётной батареи, командую ротой из сборной солянки бойцов из разных родов войск. Выбил немцев с моста, их тут всего два отделения при двух пулемётах было, и решил окопаться. Место для обороны уж больно хорошее.
– Миномётчик – это просто отлично, комбат будет рад. – Я обернулся и посмотрел на дорогу, помахав флажком своим бойцам, чтобы подъезжали. – У нас миномётчиков нет.
Пока я тут разведку проводил, колонна наша подошла, так что все сюда подкатили. Кутузов убежал к моему комбату на доклад, а я, проехав мост, отправился со своим подразделением дальше. Времени у нас мало, а до моста, где у немцев переправа находится, осталось почти пятьдесят километров. Мы удалились от реки на шесть километров, когда я рассмотрел движение навстречу. Пришлось что-то срочно придумывать, потому как ни деревьев, ни оврагов тут не было, чистое поле. Придумка была на грани фола, но, я надеюсь, сработает. Подозвав флажками остальные танки, я объяснил свою задумку, после чего бойцы бегом принялись её выполнять. Оказалось, я уже заработал немалый авторитет в подразделении, и теперь меня слушают внимательно и выполняют приказы бегом. Конечно, такого авторитета в Красной Армии, как майор К., я не получил да и вряд ли получу, но майор К. – это легенда, это, можно сказать, идеал, даже до идола поднялся. На него равняются, его постоянно поминают, по памяти рассказывая некоторые боевые операции, описанные в газетах. Поначалу меня эти частые поминания забавляли, но потом просто рукой махнул. Конечно, многие бойцы и командиры недоумевали, куда майор К. пропал, даже запросы в газеты отправляли, но майор К. сгинул, ярко начав, после Берлина. Я ответ знал, но говорить об этом не собирался, чтобы не выдать себя.
Когда немцы подъехали, была колонна из трёх танков и шести грузовиков, головным были мотоциклисты, два аппарата с пулемётами, они увидели такую картинку. Стояло два явно подбитых русских танка, у них дымились корма, грузовик на обочине, вокруг него в беспорядке лежали убитые красноармейцы. Один, зацепившись ногой, висел вниз головой с борта, шинель его задралась. Из кабины свешивалось тело командира, упав на руль, лежал убитый водитель. Чуть в стороне ещё один танк стоял. У всех машин люки открыты, вид недавно разбитой колонны русских, которые немцы немало повидали с начала войны. К моему удивлению, те встали, и надо сказать, я это не прорабатывал. По плану немцы будут проезжать мимо, и тогда я открою огонь, оттого и поставил танк в стороне, остальные присоединятся. Потапов в этот раз с конца колонны, я в начале, остальные по центру. План такой был, но немцы до меня не доехали. Я глазам своим не поверил, танкисты стали вылезать из своих машин и дружной гурьбой направились к нам с шутками и прибаутками. Мотоциклисты – вот те нет, сидели на месте, контролируя всё. Некоторые водители тоже вышли из машин. В общем, есть шанс захватить танки целыми, но как передать моё желание остальным командирам танков? Надеюсь, те догадаются не стрелять по ним? Тем более все три танка ни много ни мало «четвёрки», которых у немцев и так не сказать что много.
Мой БТ стоял кормой к немцам, я всё сделал так, чтобы создать видимость, будто бояться им нечего, даже единственный целый на вид танк стоит к ним кормой, самым уязвимым местом, хотя у БТ всё уязвимо, и пушка направлена в другое место, она направлена на дорогу, где эти немцы должны были проехать, но они не проехали. Зато кормовой пулемёт, а на моей машине он имелся, в роте таких танков было четыре, был как раз направлен на немцев, поэтому, убедившись, что время самое удобное, я скомандовал Сергею:
– Осколочный.
И почти сразу открыл огонь из кормового пулемёта. И стрелял я не по танкистам. Хотя цель они тут номер один, но для меня вовсе нет. Пулемётчиков у немцев я посчитал опаснее, срезал их всех, включая водителей, а потом присоединился к остальным и добил танкистов, что метались между нами и своей колонной, некоторые бежали назад. Таких резвых отстреливали в первую очередь. Ну и водителей тоже. После этого бойцы совершили зачистку. У нас потерь трое, все раненые, и как ни странно, это из пистолетов отстрелялись немецкие танкисты, у немцев выжило трое, и только один без единой царапинки. Алексей уже завёл танк и, развернувшись по моему приказу, подогнал его к колонне, да и остальные туда подкатили, сбросив дымившиеся тряпки с кормы. Тут неожиданно оказалось, что наши подъезжают, с холма спускаются. В общем, я от комбата чуть по роже не получил. Оказалось, они стали свидетелями, как немцы как раз подъезжают к нашим «подбитым» танкам, думали, это они нас. Пользуясь тем, что немцы о них и не подозревают, видимо не предупредили, начали орудия отцеплять, готовиться к открытию огня, пушки противотанковые на прямую наводку выкатывать, а тут раз, такой финт ушами. Немцы побиты, а наши якобы подбитые танки вовсю катаются, а убитые бойцы деловито осматривают технику и немцев. Правда, потом обнял, когда я объяснил, какую хитрость придумал. Тут он сказал, наверное, лучший комплимент, что мог придумать:
– Ты действовал как настоящий танкист и коммунист, как майор К.
– Майор К. не был коммунистом, – вздохнув, устало потёр я переносицу, усталость больше моральная была.
– Вы с ним знакомы? – тут же поинтересовался комиссар, что стоял рядом, да и начштаба подошёл.
– Лично нет. С одним из бойцов его группы. Он раненый был, ступня раздроблена. К станции везли в санитарной машине, там санитарный эшелон был. Да у нас мост провалился, тяжёлый трактор перегоняли, вот и разрушил своим весом, пока чинили, они стояли. Ну и пообщались. Он участвовал в акции в Берлине, столько интересного рассказал. А майора К. больше нет.
– Погиб? – с тревогой спросил начштаба.
– Я бы ни на кого не хотел наговаривать, всё со слов того бойца, но вернулись они благополучно. Майора К. арестовали и увели бойцы НКВД, потом были слышны выстрелы. С тех пор ни его, ни его тело больше никто не видел.
– Враньё, – не совсем уверенно пробормотал комиссар, он, как и остальные командиры, был подавлен. Не знал, что они к этой легендарной уже личности такие тёплые чувства испытывают.
– Враньё или нет, товарищ комиссар, но бойцам об этом лучше не рассказывать, – ответил я.
– Да, тут ты прав.
– Товарищ майор, разрешите обратиться? – вытянувшись по стойке смирно, официально обратился я к комбату.
– Говори, – кивнул комбат, выслушав доклад нашего медика, тот по раненым сообщал информацию, мне тоже это было интересно.
– Я придумал план, как уничтожить мост, не используя силы батальона. В принципе меня одного и хватит.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался тот, остальные командиры тоже со всем вниманием смотрели на меня.
– У нас есть трофейные танки. Можно один использовать как брандер. Это такие суда, начинённые взрывчаткой. Я говорю на немецком, переодеваюсь в танкиста, документы подбираю и еду на танке к мосту. Естественно, целую и нормальную машину не пропустят, она в передовых порядках нужна, значит, нужно её повредить и сделать вид, что я её перегоняю в мастерские на ремонт. Даже бумажку напишу от якобы командира с приказом об этом. Взорвём оружие, чтобы розочкой раскрылось. В танк побольше тротила, мне доложили, что в последнем грузовике их несколько ящиков. Я заезжаю на мост, загоняю танк на середину, глушу, да так, чтобы не завести было, поджигаю фитиль и запираю люки танка, после чего прыгаю в воду. Фитиль гореть должен не больше минуты, иначе успеют обезвредить. Спускаться буду по течению. Дальше взрыв, и две половинки моста течение прижимает к берегу, ещё больше повреждая его. Ремонту на сутки, но дальше уже вы со своими трёхдюймовками не даёте проводить ремонт. Немецкую оборону на нашем берегу даже можно и не трогать, главное, чтобы корректировщики нормально работали. Танковая группа заперта на нашем берегу, горючки нет, снарядов нет – думаю, наши смогут их блокировать и уничтожить.
– Смелый план, но мне нравится, – сказал комиссар. – Я участвую. Немецкий знаю.
– А как с плаванием?
– Вырос на берегу моря, – отмахнулся тот.
– Я ещё не решил, – посмотрел на нас комбат.
– Ну так решай, время дорого, – сказал комиссар.
– Чёрт с вами. Если не получится, придётся имеющимися силами атаковать. Действуем. Суворов, командуй, я вижу, ты знаешь, что делать. Комиссар поступает под твоё командование, – последнее тот добавил с мстительной интонацией, которую даже не пытался скрыть, на что комиссар только улыбнулся.
– Есть, – козырнул я и действительно заторопился.
Действовать нужно сейчас, а подготовки предстоит немало. Пока одни бойцы освобождали один танк от снарядов, тот, что постарее, с заплатками пробития брони, видать с нашими танками встречался, да восстановили, другие готовили взрывчатку. Потом сапёр заложил связку шашек тола, танк я отогнал подальше, заложил дуло землёй и рванул ствол. Громыхнуло здорово, и дуло действительно раскрылось в звёздочку. Я за это время форму на нас двоих подобрал и документы, да и приказ на перегон повреждённой машины тоже сварганил на скорую руку. Вместо печати орёл с монетки, их у немцев хватало. Комбат только головой качал, наблюдая, как я подделку делаю. Наконец всё готово, в танк почти тонну тола загрузили, бикфордов шнур уже проверили, секундомером подсчитали, сколько по длине тот горит, – минуту. Два коробка спичек дали и две зажигалки, мало ли что. Документы свои и вещи я сдал, комбат обещал сохранить, как и документы комиссара. После этого я за рычаги, комиссар наверху, изображает танкиста, хорошо у него тип лица нордический, вполне смотрелся, и так мы покатили обратно. Связь действовала, наушники неплохие, и мы так могли общаться. Выехав на шоссе, мы покатили к мосту. Башня стволом была назад развёрнута, и так короткий «окурок» сейчас напоминала, не пойми что. И да, у комиссара повязка была на руке окровавленная. Повезло, что медик у одного из раненых менял повязку, и бинты пригодились для такого дела. А то чего это здоровый в тыл едет, а тот раненый и сопровождает поврежденную машину. Всё должно соответствовать легенде.