Бабочкина из экипажа я уже забрал, он мой быт в одной из палаток обустраивал, замещал Лосева, а подумав, так и назначил сержанта Васютина командиром. Пока из трёх человек, механика-водителя, командира и заряжающего, потом ещё найду людей. Приказа сразу копать капонир я не ставил, так что, кроме трёх часовых, все бойцы спали, бодрствовали я, старшина, ну и немцы, с которыми я продолжал общаться. Их связанными держали в одной из палаток. Я уже уточнил у радиста расписание связи, изучал книгу радиопередач. Вызов в пять минут каждого нечётного часа. Позывной этого подразделения у меня был, так что, вызвав одного из часовых, приказал сидеть за радиостанцией, заставил запомнить определённый набор фраз, что может прозвучать в наушниках. Если они будут, то будить меня. Сам буквально вырубился, тут же на койке в палатке радиста. Старшина на соседней устроился, а пленные под присмотром бойца в центре сидели. Я приказал бойцу держаться и, несмотря на усталость, глаз с немцев не спускать, не хватало ещё, чтобы тот заснул и они, развязавшись, нас сонных удавили, как котят. Через три часа его сменят, тогда уж выспится вволю. А опаски посадить батареи не было, в лагере был бензогенератор, сейчас заглушённый, и зарядное устройство. Подзарядим.
Разбудил меня боец через три часа, судя по наручным часам. Мало, но хоть столько перехватить успел. Надеюсь, следующая ночь уже пройдёт с полноценным сном.
– Товарищ майор, немцы вызывают.
Почти сразу вскочив, я за шкирку подтащил немецкого радиста, и прислушиваясь, о чем говорят вызывающие немцы, приказал радисту отвечать. Те знали его голос. Оказалось, в сорока километрах от нас находилась достаточно крупная группа окруженцев, в сотню человек. Приказывали обнаружить её сверху и навести один из охранных полков, что занимался зачисткой тылов. Подтвердив получение приказа, я вернул радиста на место и объявил общую побудку, ну кроме трёх бойцов, что всё это время стояли на часах, эти спать отправились. Пока немецкий техник под присмотром старшины готовил «шторьх» к вылету, а двое бойцов заливали в три пустые канистры бензин из топливозаправщика, я отдавал приказы. Вырыть общими усилиями капонир для танка, замаскировать его, потом за палатками на опушке выкопать глубокую яму в шесть метров, с решёткой наверху, связав из нарубленных ветвей. Это будет зиндан, где мы будем держать пленных. Ну, и лестницу сделать из тех же ветвей и верёвок, чтобы спускать их и поднимать. Хотя можно и верёвкой с петлёй обойтись. За старшего оставил Васютина, пусть следит за выполнением приказов, так как мы со старшиной улетали. У нас свои планы. Также успел часть командиров назначить на должности, расписав их обязанности, водителей по машинам и мотоциклам. Бойцы шли в основном в охрану, вот должность ротного старшины никому не отдал. Эта работа Лосева дожидалась. Потому как мы к нему и полетим. За рацией сидел другой боец, слушая эфир, всё в порядке было.
Пленного, после подготовки самолёта к вылету, вернули к остальным, а мы, загрузившись со старшиной, полетели к тому месту, где кто-то видел окруженцев. За штурвалом я сидел, тот наблюдателем был, у авиационного пулемёта. А окруженцев действительно нашли, несмотря на все попытки укрыться – и стреляли ведь по нам. Однако мы ушли в сторону и полетели к лесу и поляне, где остался ординарец и Р-5. Добрались нормально и совершили посадку. Опять скозлил. Лосев, выходя из-за дерева с пулемётом наперевес, явно испытал немалое облечение, когда опознал меня, хотя я был в лётном трофейном комбинезоне и наушниках, но опознал. Дальше, отдав распоряжения, я почти сразу улетел на «шторьхе». Ничего, справный самолётик, а опыт дело наживное, а старшина, заправив разведчик и загрузив всё наше имущество, должен был прилететь с Лосевым чуть позже. Также днём. Вот я никак задерживаться не мог, среди подчинённых я один владел немецким языком, кто-то же должен контролировать радиста, если будет ещё связь.
Вернулся нормально, как и совершил посадку. В этот раз вполне благополучно. Пока бойцы, оторвавшись от земных работ, закатывали разведчик в укрытие и маскировали его, я уточнил, как дела, что произошло за время моего отсутствия, всё же больше часа прошло. Доклады шли друг за другом. Боец у рации сообщил, что наш позывной однажды звучал в эфире, но мы не отвечали, такое бывает, радист, например, отсутствует у радиостанции, также сообщили, что земляные работы не закончены, в самом разгаре, ну и что по припасам. Продовольствия на месяц, нас-то меньше, чем немцев было, в ящиках и мешках под навесом складировано рядом с кухней. Васютин приказал выдать сухпай всем бойцам и командирам, я его приказ одобрил, когда ещё Лосев прилетит и кухней займётся. Чуть дальше штабеля с патронами и снарядами для истребителей, там же штабеля бомб. Держатели у «мессеров» были, бомб около полутысячи. Солидно запаслись, нам тоже пригодятся.
Выдернув радиста, я составил сообщение, и тот, вызвав штаб штафеля, к которому они относились, передал данные с разведчика. Понятное дело, не точные. Хорошо ещё, «шторьх» радиостанцией не был оснащён, доклад проходил только после возвращения. В общем, сообщил, что окруженцы идут в другую сторону, не ту, что в действительности, а также сообщил, что в совершенно пустых местах видел ещё окруженцев, мол, пилота там обстреляли. Пусть ищут, силы и ресурсы тратят. Также радист получил свежую метеосводку, для того его и вызывали в прошлый раз. Только после этого я вернул его на место и, проследив, как идут дела, стал готовиться к рейду. А вот метеосводка не понравилась, тучи идут, низкая облачность, и возможны дожди. К ночи можно ждать.
Для начала я посидел на стуле, пока боец щёлкал ножницами и работал машинкой, но причёска полностью теперь соответствовала уставу вермахта. Сходил окунулся в пруд, недалеко речушка в него впадала, позавтракал и побрился, а то щетина уже появилась. Переоделся в форму фельджандарма – того же рядового, но один из бойцов перешил на неё знаки различия унтера, я придирчиво проверил работу, нормально сделано, документы того я тоже забрал, после чего, проследив, как трое бойцов переоденутся под фельджандармов, и, устроившись в «опеле», мы покинули аэродром. Бабочкина я взял, он отлично работал и знал, что делать. Перед отъездом я отдал некоторые распоряжения. Когда старшина вернётся, Лосеву приказ готовить обед на сто человек, а старшине – пусть снимет сбрасыватели с одного из «мессеров» и поставит на Р-5. Для ускорения работ может привлечь немца. Будем по ночам с обоих разведчиков работать, а на «шторьхе» такие сбрасыватели уже стояли, две пятидесятикилограммовых бомбы тот мог брать свободно, сбрасывать на немцев немецкие же бомбы. Запас, как я говорил, солидный. У остальных приказы те же, что были поставлены ранее, пусть заканчивают. А работать по ночным бомбардировкам начнём этой же ночью.
Уехали мы порядочно, километров на двадцать. На дверях были эмблемы люфтваффе, пришлось поставить машину так, чтобы один бок было не видно, а на дверь с другой стороны, через открытое окно, перебросили маскировочную накидку, чтобы та закрыла тактический знак. Дорога не пуста была, но задачу я ставить сразу начал, не обращая внимания на проезжающие мимо машины. Выстроил бойцов и сообщил:
– Значит, так. Наш интерес представляют не грузовики или другие немцы, свободно передвигающиеся по этой трассе за моей спиной, а колонны пленных. Мы обогнали одну достаточно крупную, и скоро та подойдёт сюда. Я пообщаюсь со старшим конвоя и выпрошу у него пленных для работ, для чего и приказал подготовить ту коробку с лётным шоколадом и лётными пайками. На взятку пойдёт. Брать будем авиаторов, танкистов и зенитчиков. Ну, и хотя бы пару человек, что знают немецкий. Кто-то же должен заменять меня в палатке радиста, дежуря у радиостанции. Всем всё ясно? Всех пленных, что выдернем из колонны, будем сажать в кузов. Это уже ваша задача. Берём полную машину. Всё, разойдись.
Тщательная проработка любой операции – это половина успеха, как я часто говорил, причём в последнее время замечал, что многие командиры и бойцы стали меня цитировать. Из той же мангруппы. Бойцы знали, что делать, и после того как я закончил толкать речь, разошлись. Водитель, с которым я ехал в кабине, открыв капот, стал делать вид, что копается в нём. Действительно копался, проверяя масло, воду и остальное. Бабочкин и его напарник, они на пару будут работать, стояли у правого борта, коим машина стояла к дороге, и, сунув руки в карманы, с интересом крутили головой, разглядывая туристов из Германии. Я пару раз машины останавливал, один раз был по-настоящему жирный гусь, таких толстых немецких полковников я ещё не видел. Но пришлось отпустить, вернув документы и козырнув. Наконец, появилась колонна военнопленных, что-то она задержалась, ещё с полчаса тому назад должна была появиться, видимо остановка была. Мы подготовились.
Когда голова колонны почти дошла до передка нашего грузовика, я поднял руку, приказывая остановиться. Конвойные опытные оказались, они тут же стали сгонять пленных с дороги на обочину, чтобы не мешать движению, а ко мне спешил солдат в таком же звании, как и я. Причём техники у конвойных не было, пешком топали рядом с пленными, двое в поту тащили на горбу МГ, у десятка были автоматы, остальные вооружены карабинами. Два взвода охраны на где-то пять сотен военнопленных, немало. Почему офицера нет? В принципе, если бы был, мы бы эту колонну и не тормозили. Я специально смотрел, когда мы обогнали их, есть тут офицер или нет, даже фельдфебеля не было, обычный унтер командовал.
Подбежав, тот козырнул, представившись, после чего достал из планшетки приказ на сопровождение пленных до пересылочного пункта такого-то. Изучая документы, я услышал вопрос старшего конвоя:
– Что-то случилось?
– Нет. Интерес есть. Может, и договоримся.
Мы отошли в сторону, и я у него поинтересовался:
– Слушай, у тебя же не значится, сколько пленных ведёшь?
– Да кто этих свиней считает? Десятка полтора уже пристрелили, пока колонны вели. Раненых и ослабевших.