– Настоящего звания и фамилии не сообщу, это секретная информация, но я получил известность, воюя в тылу противника под именем майора танковых войск Корнева. Кстати, это реальный майор, только погибший в первый день войны. Его «эмку» расстреляли немецкие диверсанты в Белоруссии. А что касается боевого пути, то моторизованная группа под моим командованием в Белоруссии уничтожила штаб корпуса и фронтовой аэродром противника. Пленила двух немецких генералов, отправив их к нашим с важными сведениями. Это только крупные операции, средних и небольших было куда больше.
– Впечатляет, – серьёзно сказал капитан, пока другие с удивлением обсуждали услышанное. – Но вы ведь понимаете, что такой отряд, какой вы формируете, долго не просуществует?
– Максимальный срок неделя, но я думаю, раньше придётся сворачиваться. У меня стоит задача нанести максимальные потери противнику, а не терять своих людей. Я ещё планировал наносить одновременно воздушные и танковые удары, уничтожая тыловую инфраструктуру противника, но пока эту идею отложил, недостаточно сил и средств. Будем работать тем, что есть. На этом всё.
Оставив освобождённых и дальше принимать водные процедуры, тут Бабочкин суетился, нужно подобрать каждому форму по размеру, да ещё чтобы званиям примерно соответствовало, хотя последнее не критично, а я направился в штаб. Опросил, как дела у бойца, что сидел за радиостанцией, наши позывные уже дважды звучали, пришлось доставать радиста из зиндана и отправлять запрос. Было два задания, но их уже передали на другие аэродромы подскока, ничего срочного и важного, в общем, можно отдыхать. Так что я принял доклад от Васютина. Тот доложил, что танк уже в капонире, сам тот замаскирован, зиндан вырыт и используется по назначению, действительно так удобно охранять пленных. Одна из палаток готовится к приёму раненых, медикаменты есть. Обед вот-вот будет готов, Лосеву было выделено два бойца в помощь. На опушке были длинные столы и лавки. Немцы предпочитали принимать пищу с комфортом, посуды на всех тоже хватало, даже с излишком. Охрана несётся как положено, часть бойцов спит, им ночью отдыхать не придётся, включая старшину. Выполнив мой приказ, тот отсыпался, зная, что ночью у него будет работа. В общем, мои приказы были выполнены.
Дальше, когда бойцы и командиры были переодеты, покормлены и принимали технику и вооружение, зенитчики у своих зениток возились, там старший сержант командовал, лётчики пока изучали самолёты, у меня на «мессеры» было всего три пилота, а на лёгкие бомбардировщики два, старшина Краюшкин и лейтенант Грибоедов, командир СБ. Кстати, его я также отправил в палатку к старшине, пусть выспится, ночью ему предстоит много работы.
Когда два сержанта и старлей зашли – все трое были истребителями, найденными мной в той колонне военнопленных, – мы уже со штурманом, старшим лейтенантом Хороводиным сидели в палатке и работали с немецкими картами, где имелось множество обозначений, обсуждали план первых операций. Для начала мы посадили лётчиков изучать карты, хотя те тут и так воевали, ориентиры знали, поэтому я решил сразу приступить к делу.
– Как машины, изучили?
– Изучим, товарищ майор, немецкий техник хорошо помогает разбираться с ручками управления и как бомбы сбрасываются, – за всех ответил старший над истребителями старший лейтенант Подгорный.
– Отлично, машины уже заправлены, бомбы подвешены, через пятнадцать минут вылет. У каждого своё задание, действовать будете автономно. Никаких ударов по сильно защищённым объектам поручать я не буду. Начнём с вас двоих. Товарищи сержанты, ваша задача – террор на дорогах, как на авто-, так и на железной. Точнее, вам, товарищи сержанты, придётся работать на железной дороге. К станциям даже нос не совать, пусть вы и на трофеях будете. Атакуйте только подвижной состав. Сбрасываете бомбы над паровозом и уходите. Запрещаю делать второй заход. Всегда удар и уход. Нужно вывести паровозный парк из строя на максимально возможное время, чтобы затруднить противнику перевозку грузов и войск. Попали или нет, добивать не нужно, уходите дальше, где о вас ещё не знают. Потому что, оправившись, противник встретит вас огнём, а терять самолёты и пилотов я не хочу. Всегда один удар. Уяснили?
– Да, товарищ майор, – хором ответили те.
– Хорошо, я на вас надеюсь. Так вот. Сбросили бомбы на паровоз, сразу уходите на бреющем и ищите следующий состав, увидели, атакуйте паровоз, старайтесь работать пушками, не трогая пулемёты. Закончился боезапас к пушкам, уходите к автотрассам и штурмуйте грузовики, используя то, что у вас осталось, пулемёты. До наступления темноты один вылет вы успеете сделать. Вам, сержант, ветка от Ровно в сторону границы, а вам соответственно от Ровно в сторону передовой. И ещё, если кто к вам прицепится, сопровождая, ни в коем случае не приводить его к аэродрому, хоть с парашютом прыгайте и пешком возвращайтесь, но выдать нас не должны. Всегда взлетайте и уходите подальше на бреющем, так же возвращайтесь. Я поэтому и попросил внимательно изучить карты, чтобы не заплутали. Всё, свободны, готовьтесь к вылету, получите лётные комбинезоны, наушники и парашюты у ротного старшины Лосева.
Сержанты ушли, а я повернулся к старлею и, пододвинув карту, чтобы тот видел, на что я указываю, сообщил:
– Это склад ГСМ танковой группы. Нужно ювелирно положить бомбы, чтобы всё полыхнуло. Уходи на бреющем, там зениток понатыкано, подобраться только на трофее можно. Задание особой сложности и важности, поэтому тебе и поручил. Это основное задание, дальше свободная охота. Автотранспорт, хоть за одиночными грузовиками гоняйся. Кстати, постарайся подбивать и поджигать пушками такие машины на деревянных мостах, две пользы, и технику, и мост уничтожаем. Шучу, вряд ли такое может получиться. Поглядывай, если есть бензовозы, атакуй обязательно. Ну, не мне тебя учить, для того свободная охота и называется свободной, чтобы лётчик сам выбирал, что атаковать. К крупным объектам тоже не суйся, ну и, как я приказал сержантам, возвращайся на бреющем. Если стемнеет, мы фарами грузовиков подсветим.
– Разрешите с картами поработать.
– Давай, – согласился я.
Однако старлей ещё не закончил, он осмотрел карту и указал на два фронтовых немецких аэродрома:
– Товарищ майор, а почему по аэродрому мне не ударить? Пока спохватятся, успею пару-тройку самолётов сжечь. А если всем звеном полетим, так и больше.
– Слишком мелкие уколы, немцы не почувствуют. Я проанализировал ситуацию, у них основной грузопоток автотранспортом, и закупорка его может привести к катастрофическим последствиям. А по поводу аэродромов, ну уничтожите, как сказали, пару-тройку самолётов, и что? На немцев вся Европа работает, для них это не потеря. Вот если бы ты мне предложил проштурмовать палатки или казармы с техническим или лётным составом, я бы ещё подумал. Самолёт можно сделать за неделю, а специалиста сначала растить восемнадцать лет, потом учить ещё пару, и кто тут важнее, железки, которые без специалистов летать не смогут, или люди?
– Люди, – скупо улыбнулся тот. – Извините, товарищ майор, с этой стороны мне эту ситуацию не объясняли. У нас считалось важным сбить самолёт или уничтожить технику. Это засчитывалось, а потери немцев в людях – нет, не особо.
– У меня наоборот. Увидишь пешие колонны пехоты, смело атакуй, только похвалю. Да и возвращаясь поглядывай, где в селениях стоят транспортные колонны, вечером возвращаться будешь, уже должны встать на постой. Ночью наши бомбардировщики будут работать по разным объектам, может, и по твоим целям поработают. Сержантам я такого задания ставить не стал, тут повезёт, если вернутся, молодые слишком, опыта мало. Всё, время.
Мы с Хороводиным вышли из палатки и стояли около неё, тот курил трофейные папироски, а я, попивая чай, что принёс Лосев, наблюдал, как по очереди, взметая пыль, поднялись в воздух все три «мессера», к которым имелись пилоты, за этим многие наблюдали, вот шасси скрылись в фюзеляжах, и те, уже разделившись, скрылись с глаз. Посмотрев на старлея, я приподнял бокал, как будто празднуя и собираясь сказать тост, и произнёс:
– Ну что, с почином?
– Возможно, только они ещё не вернулись и не доложились.
– Ничего, дежурный переводчик сидит у рации. Если что будет в эфире, сообщит. Вы пока готовьте вылет для ночных бомбардировщиков, ночь коротка, и если не отправлять далеко, то по три вылета сделать успеют, от этого и отталкивайтесь, два самолёта и по три объекта – значит, вам нужно их подготовить шесть. Возвращаться для повторной бомбёжки запрещаю.
– Но ведь сброс подобных мелких бомб серьёзных потерь не нанесёт, максимум небольшие пожары вызовет.
– А никто и не ставит задачи убить Гитлера. Я напомню, мы должны устроить террор, чтобы нас боялись. Немцы должны бояться ночи, вслушиваясь, не послышится ли звук мотора. Кстати, когда будете ставить задачи лётчикам, посоветуйте им при сближении с целью убирать газ до минимума и планировать к цели. В этом случае бомбёжка произойдёт совершенно неожиданно для противника. Пусть в панике выбегают из домов. Из приличных целей я там видел обозначение ремонтной роты, она занимается восстановлением танков, их там даже две. Одна расположилась в тридцати километрах от нас, другая в семидесяти. Пусть первые удары будут нанесены по ним. Остальные по выбору. Может, и старлей что интересное с задания принесёт… Ночное дежурство выдержите? Весь день потом сможете отсыпаться.
– Не раз приходилось, думаю, выдержу.
– Хорошо, тогда я к себе в палатку, меня поднимать в экстренных случаях, не кантовать, первым выносить при пожаре. Остальным поручения и задания я уже дал. На данный момент вы старший начальник на аэродроме, командуйте, потом я вас сменю.
– Есть, – козырнул тот, бросив руку к виску, и, вспомнив, что у него на голове немецкая офицерская фуражка, смутился.
Штурману подошёл один из офицерских комплектов формы, вот он её и носил, даже несколько щеголевато, кобура из жёлтой кожи с «вальтером» на животе, как и положено. Бабочкин хорошо учил новеньких, как носить трофейную форму.