скровный захват. На этом всё, в машину.
Милиционеры, которые слушали очень внимательно, тут же подбежали к заднему борту, мои бойцы сначала их пропустили, старлея тоже, а потом и сами забрались. У обоих бойцов были ППД, как и у меня, а вот у всех милиционеров только карабины, плюс у троих, включая зама, пистолеты или «наганы». Устроившись в кабине, пронаблюдал, как водитель, запустив двигатель, поворачивается ко мне, сообщил ему адрес. Причём велел остановить машину за углом на соседней улице. Тут минут пять ехать, быстро окажемся на месте. Так и вышло, когда водитель остановил грузовик, я вопросительно посмотрел на него.
– За углом нужный дом, товарищ младший лейтенант госбезопасности. Метров сто до него. Два подъезда, судя по номеру квартиры, подъезд второй, второй этаж, крайняя слева квартира. Окна выходят и во двор, и на другую сторону здания.
– Понял. Распашонка, значит.
Покинув кабину с автоматом на правом плече, я прошёл к заднему борту и приказал:
– Бойцы и три милиционера, покинуть машину.
Когда приказ был выполнен, я велел им привести оружие к бою, проверил свой автомат, взвел затвор, и при этом ставил задачи старлею:
– Значит, пересядь в кабину, посоветуйся с водителем, как объехать этот дом по соседним улицам, и встань на другой стороне. Там высадишь ещё двоих, тоже пусть укрытия занимают, а сам… Давай часы сверим. – После сверки часов я продолжил: – Ровно через десять минут подъезжаешь к нужному дому и сигналишь. Это будет сигнал нам. Там по ситуации, или нам действовать, или кто-то из моих бойцов выйдет, сообщит, взяли мы немцев или нет. Всё, езжайте.
Старлей пересел в кабину, и грузовик, обдав нас выхлопом, укатил, а я поставил задачу трём милиционерам, опытным глазом фронтовика найдя двум укрытия у заборов, а третьему указал на открытое чердачное окно одного из домов, откуда просто отлично было видно улицу. Пусть любыми путями займут там позицию. После этого поправил лямку сидора, у бойцов были такие же, осмотрел их и тихо спросил:
– Ну что, готовы?
– Волнуемся немного, а так да, готовы, товарищ майор, – ответил за обоих Лосев.
– Обращаетесь пока согласно званию в петлицах, а то так подставитесь и меня подставите. Ну, всё, идём.
Мы уверенно завернули за угол и направились в сторону нужного дома. Судя по номеру, он и есть. Оба бойца следовали за мной. Пройдя во дворик со стороны улицы, мы, не останавливаясь, направились к подъезду. Зашли в него и стали подниматься по скрипучим ступенькам деревянной лестницы. Лишь Бабочкин шепнул мне на ухо:
– Из окна той квартиры кто-то следил за нами, занавеска шевелилась.
– Я видел, – так же тихо шепнул я.
Мы подошли к двери квартиры, вежливо пропустив вниз женщину с тазиком стираного белья, и я постучался в дверь условным стуком. Ответили почти сразу.
– Кто? – прозвучал дребезжащий старческий голос.
– Товарищи жильцы, нас отправили к вам на постой.
– И что, бумага имеется?
– А то ж.
Щёлкнул замок. Подслеповато щурясь, на нас смотрел сгорбленный седой старик в накинутой сверху жилетке из овечьей шкуры. Тот пошамкал ртом и, отступив, дал нам дорогу, сказав:
– Ну что ж, заходите, гости дорогие.
Пароль и отзыв были правильные, встречал нас тот, кто должен быть, так что мы прошли в комнату, из которой вышел настоящий здоровяк в комсоставских сапогах, чёрных штанах, рубаха белая была, а сверху кожаная коричневая куртка, такая же кожаная кепка довершала композицию резидента, а это он был. Описание внешности полностью совпадало. Между прочим, чистокровный немец, а по-нашему шпарит не хуже нас самих. Только вопрос тот задал на немецком:
– Почему четверо, и где Светлов?
– Подранили Светлова, – хмуро бросил я на том же языке, снимая автомат с плеча и кладя его на стол, стоявший в центре зала, и сел на стул, бойцы остались у входа в зал. – Сержант, местный участковой, ретивый оказался, ловил тех, кто с колхозного поля картошку будет собирать, а засёк нас. Светлов убит. Часа три кровью харкал, пока не отошёл. Четвёртого при высадке не было. Ха, нас с начала операции сопровождали неприятности. Русские диверсанты мост взорвали, нас задержали, едва успели к вылету, так ещё поранили моего солдата. Машину мы оставили на соседней улице.
– Всё сходится, я уже получил свежую шифровку, и о взрыве на мосту и ранении радиста в курсе, – пристально нас рассматривая, сказал резидент. – Значит, так, вас сейчас отведут на квартиру, пока жить будете там, у нас проблемы со взрывчаткой. Ничего критического, просто вывезти сможем из тайника только завтра. В остальном…
Пока тот говорил, я лениво осматривался, и мне не нравилось, что как на кухне, так и в другой комнате кто-то был. То половица скрипнет, то занавеска шелохнётся. Значит, охрана у резидента есть, а его нужно обязательно брать только живым, для чего и пришлось представляться диверсантами, охрана нас нисколько не волнует. Слушая резидента, свободно висевшей рукой показал три пальца. Это сигнал, начинаем. Схватив резидента за полы куртки, я швырнул его бойцам в объятья, те хорошо встретили: Бабочкин прикладом в солнечное сплетение, а когда тот согнулся, Лосев добавил по затылку. Это всё было отработано, старшина хоть и пару раз всего ездил с нами в патрули, но руку в этих действиях набить успел. Сам я, схватив автомат со стола, взял на прицел комнату, тогда как Бабочкин держал на прицеле кухню, а Лосев склонился над резидентом, накидывая на руки верёвочную петлю, чтобы захлестнуть их за спиной.
Тут-то события и понеслись вскачь. Старик, который только что закрыл дверь и, шаркая тапками, входил в зал, с неожиданным проворством вытряхнул из рукава финку и полоснул Лосева. Удар должен был пройтись в грудь, но тот хоть и не ожидал от старика таких действий, почти успел уйти. Резаная рана предплечья – вот результат ошибки старшины. Старика нужно было отслеживать постоянно. При этом старик успел крикнуть, так что я дал две коротких очереди в открытую дверь, пятная занавеску пулевыми отверстиями, ещё и косяк зацепил – брызнула щепа, а Бабочкин, также дав пару очередей, резко развернулся, сбил прикладом старика на пол, тот второй замах попытался сделать, и, приставив к его груди ствол автомата, дал короткую очередь. Тот дёрнулся и затих. В это время в зал влетела граната, брошенная из спальни, «лимонка», и я сам не ожидая от себя такого проворства, зафутболил её обратно в спальню, крича:
– Ложись!
Грохнул взрыв, и после него, вскочив, мы разбежались. Сержант зачищал кухню, там прозвучала короткая очередь, видимо был кто-то, Лосев, несмотря на рану, продолжал вязать резидента, пятная кровью пол, а я влетел в спальню. После подрыва такой гранаты вряд ли кто сможет меня встретить выстрелом, окно было распахнуто, из рамы торчали осколки, но само помещение оказалось пусто, выглянув наружу, я тут же отшатнулся, когда диверсант в форме лейтенанта госбезопасности дважды выстрелил из пистолета в окно. Чуть не попал, скотина. Ловок, я бы так не сумел. Он выскочил на улицу и дёрнулся в сторону, когда моя очередь ударила у его ног, а бил я на поражение. Ствол вбок увело. Тот, стреляя не глядя, просто пытаясь задавить огнём, имел все шансы уйти, у меня патрон перекосило, и я пытался вытащить из кобуры ТТ, когда подлетевший и резко затормозивший «захар» боднул его бампером, отчего лейтенант пропахал носом брусчатку, а выскочивший из кабины старлей тут же стал крутить диверсанта. Водитель бросился ему на помощь, потому как лейтенант вертелся, визжал, кусался и пинался, но не давался. С обеих сторон слышался топот, милиционеры из оцепления бежали к нам. Где-то кричала женщина, были видны любопытные, включая тех, что из нашего дома, две женщины торопливо уводили детей из соседнего подъезда. Да уж, повоевали, но кто ж знал.
Свистнув, чтобы привлечь внимание, крикнул старлею, чтобы, как повяжут диверсанта, шёл сюда. Те только вчетвером, да и то с трудом удалось скрутить диверсанта. Причём двоим тот умудрился пустить юшку из носа. Матёрый. Вернувшись в комнату, я обнаружил Лосева сидящим на резиденте, а Бабочкин накладывал ему аккуратную повязку на руку.
– Докладывайте, – приказал я.
– На кухне женщина была, по описанию – радистка. Та, что немка. Мертва. Пыталась шифроблокнот сжечь, я не дал.
– Рация в спальне в шкафу, покоцанная осколками, – кивнул я. – Что с рукой?
– Шить надо.
На это я с горечью покачал головой, отчего Лосев пригорюнился, чувствуя свою вину. Я направился открывать входную дверь, так как на лестнице уже был слышен топот сапог. Старлей, забежав в квартиру и осмотрев разруху, покивал, приметил также рацию в шкафу и стал выслушивать мои приказы. Оставить двух бойцов на охране, в ожидании спецов из НКВД, остальным грузиться в машину, и выдвигаемся на следующий адрес. Это ещё не всё. Так что мы бегом спустились, и пока шла погрузка в машину, я поинтересовался у Лосева, как он. Похоже, в следующей операции участвовать тому не придётся. Так что, когда старшине помогли забраться в кузов, я прошёл к кабине и приказал ехать в госпиталь. Там Лосева приняли врачи, их задача – обработать и зашить рану, а мы сразу поехали дальше. Кстати, ППД старшины я забрал, передал его временно одному из милиционеров, он будет подстраховывать нас. В этот раз в операции будут участвовать все, хотя бы в оцеплении. Когда мы подъехали к нужному адресу, грузовик снова остался за углом соседней улицы, я приказал высаживаться, и, вышагивая перед строем милиционеров и одного бойца НКВД – это Бабочкин в строй встал, – ставил задачи, при этом особо на зевак не обращая внимания.
– Товарищи милиционеры, перед нами стоит новая по важности задача. Мы срубили голову немецкой резидентуре, но остались её руки, силовая группа. Наша задача и состоит в её ликвидации. В одном доме, даже в одном подъезде в двух квартирах стоят на постое немецкие диверсанты и их приспешники, это, возможно, известная вам воровская шайка некоего Аристократа. Наша задача – взять обе квартиры штурмом одновременно. Опять-таки я буду брать их со своим бойцом. Вы на подстраховке вокруг здания, если будут выпрыгивать из окон – по ситуации, откажутся поднять руки – стреляйте на поражение смело. Всё, расходимся.