Когда стемнело, я устроился чуть в сторонке и, подсвечивая фонариком карту местности, занимался работой, планировал будущую операцию и наши действия по её подготовке. А для этого нужна трофейная форма, документы и какая-нибудь немецкая техника, тот же мотоцикл пойдёт. Как я уже говорил, основа плана будущей операции уже была готова, а мелочь ещё нет, вот и наращивал мясо будущей операции, занимаясь её подготовкой.
Бабочкин вернулся к полудню следующего дня. Причём вернулся не один. Пусть все бойцы были загружены до предела, тут и прикопанное нами оружие было, и коробки с мешками продовольствия, сержант заглянул в один из наших схронов, чтобы пополнить запасы продовольствия, а при возвращении наткнулся на группу наших. Пятеро летунов со сбитого дальнего бомбардировщика, Варшавский железнодорожный узел бомбили, где и получили снаряд, тянули сколько смогли и упали у Буга. Пробирались в сторону фронта и вот произошла эта встреча. Чуть до стрельбы не дошло, ладно лётчики рассмотрели советскую форму и то, что бойцы экипированы по полной, включая петлицы, каски и пехотные лопатки. Да и Бабочкина рассмотрели в его форме бойца НКВД, особенно фуражку характерной расцветки. А то уже встречали полицаев в красноармейской форме да с повязками на рукавах, вот и были на нервах. Немцы уже активно переодевали полицаев в свою униформу, но на всех её пока не хватало. Командиром экипажа был старший лейтенант Берёзов – ха, у моего бойца прошлой группы такая же фамилия была. Вот он, пообщавшись с Бабочкиным, и решил двигаться с ними. Те жуть какие голодные были, третьи сутки на подножном корме, так что бойцы их на месте покормили, особо не усердствуя, и взяли с собой.
Сейчас пока всех новоприбывших, включая летунов, осматривал наш фельдшер Игнатов, я выслушивал доклад Бабочкина. Особо и сказать нечего было, тот всё выполнил, как я и приказывал. Мотоцикл с формой на месте был, технику в лес отогнали и спрятали, форму с собой принесли. Оружие тоже нетронутым обнаружили, забрали всё из ухоронки и также доставили. Как и некоторое количество продовольствия. На неделю хватит, потом снова придётся сбегать и принести. Повар муке радовался, сможет хлеб печь, как именно, не сказал, лишь сообщил, что это его проблемы, есть идеи. По поводу моста сообщил, что остались от его каменного основания лишь обломки, но сверху уже заканчивают рубить деревянный настил, там немецкие сапёры работают. Сегодня утром пустили первые машины через него, хорошо ещё, наши за ночь успели перегнать мотоцикл, не попались.
Вот так выслушал доклад и велел идти обедать, потом, когда вернувшаяся группа выспится и отдохнёт после бессонных суток, сержант займётся делами. Но уже сейчас отправит пару бойцов стирать трофейную форму, высушим и выгладим, и начнём учить носить её. Тех, кому по размеру она будет. Ну, и завтра уже можно отправляться к дороге, только работать начнём подальше от тех мест, где уже работали. Мало ли что. Нам нужна форма на всех моих бойцов, и после учёбы, когда та на них сядет и станет привычной, можно уже заняться серьёзными делами. А пока я решил пообщаться с Берёзовым, узнать, какие планы у летунов, а то они вон как возбудились, увидев самолёт, видимо, им не сообщили, что у нас есть транспортник, правда быстро скисли, узнав, что у него сухие баки. Летуны уже пообедали, их первыми покормили, сейчас остальные пищу готовились принять, Фомин наготовил побольше по моему приказу, по подсчётам наши вскоре должны были вернуться.
И они вернулись с опозданием всего на час. Правда, людей больше оказалось, но ничего, на всех хватило. Салом спасались, на остатки московского хлеба резали, бутерброды делали, это и увеличивало размеры пайков. И да, я распорядился со вчерашнего дня выдавать нашему силачу полуторную порцию, обычной ему не хватало, так что получил от него взгляд, полный благодарности.
Представившись и поздоровавшись с летуном за руку, я предложил ему отойти, что мы и сделали. Присели на ствол поваленного дерева, после чего повели неторопливую беседу. Я сразу скомандовал без чинов, всё же равняюсь армейскому майору, а тот старлей, это и позволило спокойно поговорить. Тот тянулся к фронту и хотел как можно быстрее выйти к своим, а когда я предложил временно присоединиться к нашей группе, тот задумался. Да ещё я маслица подлил в огонь, мол, «юнкерс» мне нужен для разовой акции, а потом передам его летунам, даже топливо выдам, чтобы те до своего аэродрома долетели, это его и добило. Помотаться по местным землям они успели вволю. И старлей прекрасно представлял, сколько километров непростого пути до линии фронта, через которую тоже ещё нужно перебраться, ему предстоит. В общем, он согласился, причём за всех, являясь командиром. Дальше я спросил по поводу тех, кто был с ним. Штурман, к счастью, присутствовал. Поэтому я приказал пока осваивать трофейную технику и готовиться её эксплуатировать, после чего подозвал сапёра Бабаева и приказал ему избавиться от немцев, теперь они нам уже не нужны. Знаю, что это не совсем хорошо, но отпускать их было бы ещё большей глупостью, а три лишних рта уже мне были не нужны, так что выход тут был один. Немецкий летун с отчаяньем глянул в мою сторону, но наткнувшись на мой твёрдый, полный уверенности взгляд – кто бы знал, как трудно он мне дался, – поник. Понял: и его приговорили. А обещание я выполнил, свои руки не запачкал, только душу. Нужно было правильно составлять просьбы, чтобы нельзя было их обойти. Неприятно всё это, гадко, но их сюда никто не звал.
Дальше так и потянулась подготовка. Только на дело мы пошли не сразу, а только через два дня, больше времени на подготовку потребовалось, а точнее, на тренинг нашей группы, тяжело им было ещё освоиться с тем, что придётся работать в тылу и ничем не выдать себя, именно этим тренингом мы и занимались. Форму постиранную и выглаженную носили мы с Бабочкиным, она нам по размеру была, и один из бойцов. К сожалению, ни один из тех, кто умел говорить на немецком языке, трофейную форму не получил, размера подходящего не было, а у этого бойца фигура как у Лосева, вот и подошла. Так что, собравшись всей группой – мы трое были в полном немецком снаряжении, даже ранцы немецкие за спинами, – попрыгали, после чего, выстроившись в колонну, побежали к тому месту, где оставили технику. Говоря о всех, я имел в виду всю свою группу, включая повара и фельдшера, в боевых действиях у нас участвуют все бойцы, что не могло не радовать этих двоих. Так что на базе остались лишь летуны. Оборона тут была нами подготовлена, один ДП стоял в пулемётной ячейке, он контролировал часть поля и лагеря, отличное место для обороны. Как готовить и как разводить бездымные костры, мы летунов тоже научили. Они и остались, ожидая нашего возвращения, охраняли базу и несли службу. Избыток трофейного оружия пригодился. Все карабины получили. Продовольствие им оставили практически всё, дней на пять хватит, а там мы планировали вернуться. Перед уходом я предупредил, только чтобы не подстрелили ненароком, к тому моменту я планировал всех бойцов переодеть в трофейную форму. Летунам она без надобности, они в рейдах участвовать не будут и фактически станут нашим тылом – тем, куда мы будем возвращаться.
Шли мы быстрым темпом, километр бежали, километр шли отдыхая. И так всё время. Путь в основном был разведан, поэтому и двигались уверенно, выслав двух бойцов в головной дозор. Вот так, пока шли, я размышлял. Пролёт транспортника, которого немцы ждали, они засекли. Не могли не засечь, и то, что тот сошёл с маршрута и где-то стих поблизости, возможно сел, тоже засекли. Потому, пока я спал после прилёта, над лесом покрутился самолёт-разведчик, пару раз мелькнул, и всё. Видимо, так и не найдя, куда делся их самолёт с экипажем и диверсантами, те стали искать в другом месте, проводя также наземные поиски с опросом местного населения. Что кто слышал ночью. Нашу поляну и замаскированный самолёт лётчик-наблюдатель так и не обнаружил. Пролетели мимо, не покрутившись, чтобы рассмотреть что-то. Следы колеи тоже удалось благополучно замаскировать. Сейчас летуны, оставшиеся на поляне, получили пару трофейных пехотных лопаток и должны заниматься поляной, срывать кочки и подготавливать площадку для взлёта.
В остальном всё как обычно, работаем под подвижный патруль и тормозим то, что нам будет нужно, опыт есть, при этом нужно, чтобы такого же опыта набрались остальные бойцы группы. Для этого всех и взял, чтобы набирались, чтобы не казались желторотыми новичками. В будущем это ой как пригодится. Я даже с обоими бойцами, знающими немецкий, говорил только на языке противника, и для меня языковая практика, и для них тоже. Мне даже указывали на моменты, где я неправильно говорил или строил фразы, учили, и это правильно. Помимо этого я поставил обоим задачу обучить остальных бойцов хотя бы самым распространённым фразам, а потом уже к серьёзному обучению перейти. Благо один из бойцов как раз и был ранее учителем немецкого языка, знал, что и как делать. А так всё они получат лишь с опытом и тренировками. Похоже, придётся задержаться тут чуть больше времени, чем я планировал. Парней придётся дольше обкатывать, работая под немцев, иначе какой-нибудь момент из-за их неопытности может сорвать нам всю основную операцию, а этого хотелось бы избежать.
Тут пришёл сигнал от дозора, вырывая меня из размышлений. Путая следы, мы удалились от базы с самолётом уже достаточно далеко, половину дороги точно преодолели, когда возникла первая неожиданность. В лесу дозор обнаружил чужаков. Ладно хоть не наткнулись, выбежав прямо к ним, а засекли движение и светлое пятно, и, упав, перекатились за ближайшие деревья. Один боец стал высматривать, кто это там шастает по нашему лесу, а второй, по-пластунски уйдя в сторону, вскочил и побежал к нам навстречу, чтобы остановить и доложиться мне. Вот и доложился. Пришлось отправлять Бабочкина, тот пробежался и, вернувшись, доложил, деревенские это. С корзинами гуляют, похоже грибники. Три девчонки и с ними взрослая женщина, нас они услышали, шум движения, и, укрывшись за ёлкой, вслушивались в лес, явно дрожа. Испугались. Лешего, что ли? Выходить мы к ним не стали, обошли стороной и побежали дальше. Только вот грибники стали встречаться, чем дальше, тем больше. К счастью, обошлось без встреч.