Выскочившие вперед БТ и БА-10 своими пулеметами и орудиями не подпускали немцев к танкам, а их ответный пулеметный огонь с бронетранспортеров не мог нанести нашим танкам и бронемашинам урона. Главной задачей нашего авангарда было не пустить немцев к танкам, и они ее с блеском выполнили. Когда основные силы нашего отряда прибыли на место боя, часть бронетранспортеров уже горела, а вода у берега озера стала красной от крови.
Когда немцы увидели надвигающийся на них ужас (а ничем другим наши КВ для них не были), у них началась откровенная паника. Пока они имели дело только с нашими тремя легкими танками и четырьмя бронемашинами, у них еще был шанс отбиться, но два КВ и три Т-34 при поддержке пехоты сводили его к нулю. Попытки прятаться под защитой брони своих бронетранспортеров тоже оказались безуспешны, так как они один за другим загорались от выстрелов наших орудий, а находиться между горящими машинами было изощренной формой самоубийства.
Два десятка ДТ, которые мы прихватили с собой с немецкого пункта сбора нашего вооружения в дополнение к пулеметам бронетехники, очень хорошо проредили немецкую пехоту. А если еще учесть СВТ наших бойцов, то плотность нашего огня была запредельной и равнялась минимум полнокровному пехотному батальону. Примерно двадцать минут спустя уцелевшие немцы стали сдаваться в плен, их набралось меньше сотни, и многие из них были ранены. Их всех тут же связывали и отводили в сторону, а четыре экипажа из окруженцев, которые к нам присоединились, уже осваивали немецкие танки. Это все были «тройки»; вернее, основной боевой состав состоял из восемнадцати «троек» и двух «двоек», которые служили разведывательными машинами.
Отобрав четыре наиболее новых танка, их отогнали в сторону, потом загрузили в них с других танков снаряды и заправили их баки под пробку. Их поставили в стороне, а потом, сев за рычаги ненужных нам танков, четыре мехвода без всякого колебания пустили трофейные танки на связанных немцев. Я просто не захотел поганить наши танки, а то отмывай их потом от немецких останков.
Пленные сначала не поверили, что мы сможем вот так спокойно их раздавить, как они перед этим раздавили наших раненых, но быстро убедились в обратном. Все попытки пленных немецких солдат спастись оказались безуспешными, так как им связали не только руки, но и между собой, а потому у них не было ни одного шанса спастись. Четверка трофейных «троек» принялась крутиться по массе пленных немцев, причем их крики даже заглушали звук работающих танковых двигателей. После того что наши бойцы увидели на месте гибели медсанбата, они только со злой радостью смотрели на свершающееся возмездие. Танки крутились минут пять, пока от толпы пленных не осталось одно большое и кровавое пятно из раздавленной человеческой плоти и порванных тряпок.
После этого мы принялись более тщательно перебирать доставшиеся нам трофеи. Помимо уже упомянутой четверки танков нам достались пять целых бронетранспортеров и десяток грузовиков. Два грузовика оказались с продовольствием, так что минимум еще на одну неделю мы обеспечены, а перед уходом вся техника, которую мы оставляли, была облита бензином и подожжена.
Глава 6
– Ваше превосходительство, новые сведения о русской механизированной группе.
– Что там, их поймали?
– К сожалению, нет. Хоть мы и получили сведения об их примерном месторасположении, но сами новости плохие.
– Что еще случилось?
– Они полностью уничтожили наш моторизованный батальон, причем сдавшихся им в плен наших солдат они сначала связали, а потом стали давить их нашими же танками, которые они захватили.
– Как русские вообще смогли захватить наши танки?
– Со слов лейтенанта Шперлинга, который на момент всего этого находился немного в стороне от места трагедии, а потому видел все от начала и до конца, примерно в полдень его моторизованный батальон нагнал на малоезженой дороге санитарную колонну русских. Вероятно, те, оказавшись в окружении, пробирались к своим и были вынуждены ненадолго выехать на эту дорогу, где и попались нашим панцергренадерам. Разумеется, русскую санитарную колонну раздавили танками, а затем, встретив через пару часов озеро, решили отмыть в нем свои боевые машины. Сейчас очень жарко, и от танков стало тянуть тухлятиной после того, как они испачкались в крови этих унтерменшей. Танки загнали в озеро, а сами стали купаться в стороне, где была чистая, не испачканная в крови вода.
Вот тут и появились русские. Сначала три «Микки Мауса» и четыре их пушечных бронеавтомобиля, которые просто не подпустили наших танкистов к своим танкам. А затем подошли два «Призрака» и три их новых средних танка, а кроме того и пехота, с большим количеством ручных пулеметов. Русские просто перестреляли большую часть батальона, спастись удалось буквально единицам, которые спрятались в озере и отсиделись там, пока русские не ушли. Всех сдавшихся русские связали, а затем раздавили их нашими же танками, после чего просто сожгли всю технику, что не смогли взять с собой. Причем лейтенант Шперлинг ясно видел, что в основном там командовала молодая и красивая девушка в танкистском комбинезоне, причем она ездит на «Призраке»[3].
– Это переходит уже все границы! Когда вы, наконец, уничтожите эту группу русских танков?! Или мне стоит ждать, что они нападут и на мой штаб? Даю вам три дня! Слышите меня?! Ровно три и ни часом больше, чтобы вы уничтожили этот механизированный отряд и доставили ко мне его командиров!
– Будет исполнено, господин командующий!
После показательной расправы над немецкими танкистами, которые раздавили наш медсанбат, мы снова нырнули в леса. То, что немцы будут нас искать, я нисколько не сомневался, а потому решил еще и сделать им засаду. Не знаю, свяжут нас с уничтожением штабной колонны или нет, но то, что после казни немецких танкистов нас постараются найти и уничтожить, было ясно.
Самое простое – постараться нас нагнать по нашим собственным следам. И пустят на это, скорее всего, батальон. Роту слишком мало, тем более мы уже показали, что воевать умеем, а полк слишком жирно, да и пока неизвестно точно, где мы находимся. Вот и получается, что оптимальнее всего пустить в погоню за нами танковый или моторизованный батальон: тут и сила, и достаточная компактность, и маневренность.
Вот мы и двигались по лесным дорогам, не пытаясь замаскировать свои следы, пока не нашлось отличное место для засады. Здесь посреди леса была большая поляна. Нет, не поляна, я даже не знал, как это назвать, но километра на полтора посреди леса была свободная от деревьев область. Это поле заросло обычной травой, даже странно, что его не засеяли, хотя с другой стороны, и населенных пунктов поблизости тоже не было. Интересно, почему тут даже хутор не поставили, место вроде хорошее? Но в конце концов, это заморочки местных, а для меня главное, что преследователи окажутся прямо у нас на виду и спрятаться им будет некуда.
На опушке, уже среди деревьев, мы отрыли капониры для танков. КВ и Т-34 загнали в них и замаскировали, над землей были только стволы танковых орудий, а на башни накидали связанные между собой ветки деревьев. Со стороны это выглядело как здоровый куст. Пехота также отрыла окопчики для себя и даже с десяток дзотов для наших станкачей. Их мы тоже нашли на сборном пункте и прихватили с собой. «Максим» в обороне – страшная вещь, просто при маневренном бое он не слишком удобен, а вот в засаде или обороне, как говорится, то, что доктор прописал.
Вот так мы и замаскировали свои позиции, а БТ и БА-10 вместе с трофейными бронетранспортерами и частью пехоты двинулись в объезд этого поля к выезду на него. Я не хотел, чтобы какой-нибудь глазастый ганс увидел, что мы возвращались назад по своим следам. Зачастую тщательно продуманные операции губили сущие мелочи, вот я и решил их избежать.
Время у нас было, до самой ночи так никто и не появился. Горобец уже думал, что мы зря устроили здесь засаду, но мои доводы, что ничего не делается мгновенно, его убедили. Действительно, на месте трагедии медсанбата мы были около двух, к четырем часам дня нагнали немцев, потом бой и сбор трофеев, и сюда мы вышли где-то к семи вечера. Пока подготовились, уже, считай, и ночь наступила.
А теперь как это должно выглядеть со стороны противника. То, что их батальон уничтожен, они могут даже не знать: пока его найдут, пока информация пройдет наверх, в штаб, пока поступит приказ сверху, пока найдут тех, кого пошлют по нашим следам… Ночью двигаться тоже никто не будет, и даже не потому, что ночью предпочитают спать, а потому, что ночью еще попробуй найди наши следы. Вот и выходит, что раньше следующего полудня гостей ждать не следует.
Пока суть да дело, мы отдыхали. Поскольку весь обоз был у нас, то к засадному полку отправили бойцов с трофейными термосами. Эти термосы мы тоже добыли у немцев; хорошая вещь, кстати, когда нет возможности готовить на месте. Наполнили их с нашей полевой кухни и отправили с ними бойцов в обход поля. Вся разница, что засадный полк питался на час позже нас, но это не смертельно, главное, что не надо было давиться сухпаем. А термосы были отличными, еда была горячей, не успевала остыть, так что все были довольны.
Я уже стал сомневаться, что из нашей засады что-либо выгорит. Время подходило к семи вечера следующего дня, когда наконец появился противник. Сначала это была четверка байкеров с бронетранспортером поддержки, причем не стандартным пехотным, а укороченным и даже с небольшой пушкой[4]. Они медленно ехали по лесной дороге. При этом было ясно видно, что немцы изучают следы на дороге, так что можно было сказать, что это точно по нашу душу. Поскольку никаких признаков съезда с дороги не было, они спокойно выехали на поле и двинулись по нашим следам дальше.