Наклонившись, двумя короткими ударами добил противников, отправив обоих в долгое беспамятство. С полчаса точно проваляются, а может, и больше. А потом будут долго ходить по докторам, залечивая сломанные челюсть, ребра и руку. Стоило б еще и пальцы переломать, чтобы неповадно было по клавиатуре тыкать, но это, пожалуй, уже перебор. Жаль, здесь законы военного времени не действуют, а то б он их обоих живенько к высшей мере социальной защиты приговорил. Вытащил бы пистолет, да вон у того дерева и шлепнул. И ничего бы ему за это не было, имеет полное право как офицер действующей армии.
— Первый, пятый на связи. Объект идет на контакт с местными. Мои действия? Вмешаться?
— Пятый, не дергайся. Пока наблюдай. Картинка идет, сам все вижу.
— Их двое, он один. Девка не в счет. Справится?
— Вот и посмотрим. Если вдруг ему совсем кисло станет, вмешивайся, но не раньше. Третий, на прием. Квадрат блокирован?
— Так точно. Посторонних нет.
— Добро, все номера — на контроле.
— Первый, объект уходит вместе с пострадавшей. Проводить?
— Нет, передаю третьему. Приберитесь там.
— Насколько прибираться? Что с этими уродами делать? Подчистить под ноль?
— Пятый, я тебе подчищу! Я тебе потом задницу в управлении под ноль подчищу! Совсем охренел?!
— Нулевой в канале. Флуд прекратить, деятели хреновы! Работать всем!
— Здесь первый. Так точно, есть прекратить! Пятый, обшмонай тела, если ничего незаконного, работайте по схеме «два». Подбросьте, что нужно, и вызывайте «синих» по плану «испуганный прохожий». Анонимно, разумеется. Тела расположите, чтобы стало ясно, что они между собой подрались, наркоту не поделив. И бутылку объекта не забудьте прибрать, там пальчиков до хрена. Как закончите, выдвигайтесь на точку. Остальные номера работают по плану. Все, отбой связи. Третий, на прием. На тебе сопровождение. Наверняка идет домой, но проследи. Всем номерам конец связи.
— Конец связи.
— Спасибо… — сидящая на земле женщина утирала рукавом идущую из разбитого носа кровь.
— Идите домой, — Краснов помотал головой, отходя от короткого боя. Помог подняться на ноги и протянул к месту нашедшийся в заднем кармане брюк практически чистый платок. — Оботрите лицо. Наверное, стоит вызвать милицию?
— Да зачем? — покачала головой спасенная. — Я ж сама виновата. Дура потому что. И так уже опозорилась…
— Вас проводить? — Василий подал оброненную сумочку.
— Если можно, проводите до дороги и помогите поймать тачку, — шмыгнула носом та. — Платок вам испортила.
— Не страшно, — автоматически пробормотал Краснов, мучительно размышляя, что означает «поймать тачку». Кажется, понял: пострадавшая просила его помочь остановить автомобиль. Интересно, какой? Такси, наверное?
— Пойдемте.
И, вспомнив кое о чем, виновато улыбнулся:
— Простите, я сейчас… — метнувшись обратно, подхватил пакет с пивными бутылками, не без сожаления отправив раскупоренную подальше в кусты. Вот и посидел на природе, мозги проветрил! Нужно Соньке рассказать, она всяко лучше его в произошедшем разберется. Хотя, конечно, сначала ругаться станет, мол, впервые прогуляться вышел и сразу в неприятности влип. Да, точно, ругаться станет. Она у него такая…
Покраснев от этого самого «у него», лейтенант вернулся на полянку и галантно оттопырил локоть. Девушка с готовностью уцепилась за руку:
— А круто вы этих подонков отоварили. Спортсмен, наверное?
— Десантник, — припомнив, чье тело занимает, сообщил танкист. — Бывший.
— Класс! — одобрила нежданная собеседница. — Меня Валя зовут. А вас?
— Василий, — буркнул Краснов, начинающий понемногу сожалеть как о происходящем в частности, так и о своем желании прогуляться в целом. Нет, поступил-то он однозначно правильно, по-мужски, иначе и нельзя было, вот только спасенная девушка, похоже, сделала из случившегося какие-то свои, ему неведомые, выводы. Что ему не сильно понравилось.
Пока шли через парк, успел выслушать почти всю ее историю, убедившись, что не ошибся: очередное интернет-знакомство едва не завершилось для любительницы социальных сетей весьма печально. Сначала указала в личных сообщениях (интересно, что это такое?) свой телефон, затем договорилась о встрече с красивым, судя по выложенным в сети фоткам, молодым человеком. Встретиться решили в парке. Вот только на свидание пришел вовсе не парень с фото, а некто совсем другой, да еще и с другом. Остальному Василий и сам был свидетелем.
Зато потом все и закончилось — остановив автомобиль (не такси, а самый обычный, для чего пришлось просто вытянуть над проезжей частью руку), Краснов посадил девушку в салон и вежливо распрощался, попутно категорически отказавшись обменяться номерами мобильных и электронными адресами. Во-первых, он своего номера просто не знал, во-вторых, не имел ни малейшего желания еще раз встречаться с Валентиной. Если случившееся ничему ее не научит — значит, и вправду дура, как сама же и сказала.
Мысленно плюнув вслед уехавшему авто, лейтенант решительно зашагал в сторону дома. Все, хватит на сегодня приключений! А пиво можно и дома попить. И даже с водкой, все равно настроение испорчено. Вроде бы и за женщину заступился, однозначно правильно поступив, и подонков наказал, вот только спасенная оказалась какой-то, ну, неправильной, что ли… Но дрался он классно, раньше б так уметь! Глядишь, и не проиграл бы училищному забияке Витьке Чумаченко, и без фингала, над которым все отделение ржало, остался. Хотя нет, глупости говорит. Ну, то бишь, думает. За подобное можно и под трибунал залететь. Так что и здорово, что в своем времени он подобным чудесам обучен не был…
Глава 10
…Давешний спецназовец тряс сержанта за плечо и отчего-то сдавленно и зло шипел под нос голосом механика-водителя Балакина:
— Просыпайся, командир, да просыпайся ж ты, м-мать… — мехвод тряс Захарова за плечо. — Шухер, лейтенант. Фрицы.
Несколько мгновений Дмитрий непонимающе моргал и тряс головой, пытаясь осознать, в какой реальности находится и отчего вместо загорелого и небритого лица спецназовца над ним нависает не менее чумазая и небритая физиономия мехвода Балакина. Да и вообще, откуда взяться фрицам в Афганистане?!
— Очухался, командир? Ну, ты горазд подушку давить, что в землянке, что в немецком тылу!
— Что… что случилось? — хриплым со сна голосом осведомился он.
— Да почти ничего, — криво ухмыльнулся механик. — Просто немцы рядом. Так шо не ори, душевно прошу.
— Нашумел-таки? — припомнив предшествующие события, шепотом спросил десантник.
— Та ни в жисть. Обижаешь, лейтенант. Я-то тихонько сходил, а уж на обратном пути шестерых немцев заприметил. Хрен знает, какого они тут забыли, но шастают по лесу, с понтом по Дерибасовской угол Ришельевской. И без оркестра.
— По нашу душу?
— А вот в этом сомневаюсь. Похоже, у них свой интерес, с нами аж нияк не связанный. Да и немцы какие-то странные, форма у них какая-то незнакомая.
Дмитрий удивленно взглянул на механика:
— Какая еще незнакомая?
— А я знаю? Не видал ни разу. Балахоны такие, ну, типа комбезов, только в разноцветных пятнышках все. Вроде, как камуфляж у наших разведчиков, только рисунок другой и цветов больше. Чехлы на касках тоже с пятнами, и автоматы у всех. Двое пулемет тянут. Разведка, что ль?
— Петлицы видел? — Захаров наконец понял, о чем речь. И это понимание ему не сильно понравилось.
— Чего?
— Ну, из-под комбезов этих могли петлицы виднеться. С таким рисунком, — он начертил подобранным с земли прутиком две параллельные молнии.
Несколько секунд Балакин старательно морщил лоб, затем мрачно буркнул:
— Ты эсэсовцев имеешь в виду, что ли? Ты об этом, командир?
— Типа того. Если я тебя правильно понял, это разведгруппа. Так были молнии или нет?
— Да были, — мехвод помрачнел еще больше, отчего-то отведя взгляд. — У одного заметил. А на втором отвороте еще какие-то значки, не рассмотрел толком. Вроде тех, что у нас до погон были.
— Твою мать… Как бы не вляпались мы. Или они стороной прошли? — Дмитрий взглянул за спину Николая, удивленно сморгнул, пытаясь осмыслить увиденное, и едва слышно протянул: — Балакин, ты чего, совсем ох… л?!
— А я чего? Я ж не знал, шо это те самые скаженные эсэсовцы были. Ну, сразу не понял, в смысле. Один отстал, я за ним. На него еще командир ихний поорал чего-то, я не понял. Потом он, сука, рюкзак скинул и начал комбез подгонять, ну и я не сдержался. Уж больно позиция была удобная. Зашел сзади, в нож взял… ну, и вот…
К ногам Захарова плюхнулся МП-40, два подсумка с магазинами и ранец. Предугадав вопрос, мехвод смущенно пояснил:
— В сидоре — гранаты, жрачка кой-какая и фляга. И подарок тебе, бинокль, — механик и на самом деле протянул ему цейссовский бинокль. — А фрица я заныкал, сразу не найдут. Еще хынжал с него снял, не моя финочка, конечно, но сталь вроде ничего, — Николай продемонстрировал эсэсовский кинжал в ножнах. — Так себе перышко.
— Знаешь, Коля…
— Ой, командир, не гони волну… Ну, знаю, знаю, не прав был. Сильно не прав, виноват. Но он, шваль, сам подставился. Я и не сдержался, прости, не смог… я ж тебе рассказывал, у меня всю семью не мамалыжники, а такие, как этот, убили. Ну, после того, как город сдали, а мы в Крым ушли. Да и потом на их художества насмотрелся по самое не хочу. Как молнии под курткой увидал, аж глаза кровью залило… в себя пришел, а фриц уже дохлый, и горло перерезано. Прости, лейтенант…
— Уходить нужно. Прямо сейчас. Спасибо тебе, Коля-Николай, но теперь поздно ветошью прикидываться, как планировали. Ноги б унести, желательно подальше. Труп где?
— Вона там, метров сто. А шо? — на язвительную фразу командира Балакин никак не прореагировал. И правильно сделал: Захаров уже почти был готов сорваться.